Лейф Перссон - Таинственное убийство Линды Валлин
— Нет, — сказал Монссон. — С какой стати? В этом ведь нет ничего странного. Подобное все нормальные люди делают, по крайней мере, однажды, когда занимаются друг с другом сексом.
Хотя, похоже, все оказалось не так просто, поскольку у Анны Хольт ушло два часа, прежде чем она заставила его признаться, что он в нескольких случаях связывал Линде руки, совершая с ней половой акт. Кроме того, это произошло далеко не сразу после того, как секс стал обычной частью их общения.
Линда не имела особого сексуального опыта. До того как она впервые оказалась с Монссоном, у нее было четыре разных партнера. И в самый первый раз она переспала с парнем в четырнадцать, причем на трезвую голову. Просто захотела попробовать. Все ее предыдущие мужчины не отличались от нее по возрасту. Она никогда не испытывала с ними оргазм. А только когда мастурбировала. Впервые в шестнадцать лет, тщательно следуя инструкциям, которые один из наиболее известных консультантов по сексу в стране давал в своей колонке в воскресном приложении к крупной вечерней газете. Все это она сама рассказывала Монссону. Первому настоящему любовнику в ее жизни.
С Бенгтом Монссоном она всегда испытывала оргазм. Как правило, неоднократно при каждой встрече с ним. Начиная со второго раза, хотя речь шла о банальном соитии. Именно оно-то обычно получалось труднее всего у большинства пар, особенно вначале, и как раз тогда он сделал одно открытие.
— Я заметил, что ей нравится, когда я крепко держу ее на последней стадии, — объяснил Монссон.
Сначала он останавливался на этом. Потом Линда сама без слов предложила пойти дальше. Она лежала на спине в его постели. Неожиданно взяла пояс от своего халата и протянула ему, держа руки вытянутыми перед собой с запястьями, прижатыми друг к другу. Он очень осторожно связал ей кисти и крепко привязал ее к спинке кровати с руками над головой. В полной тишине, при полном согласии и абсолютном доверии со стороны Линды. Так она впервые вручила руки своему любовнику Бенгту Монссону.
— Понятно, здесь есть определенное различие, — констатировал Монссон. — Если хочешь получить оргазм, необходима стимуляция. Физическая и психологическая, — объяснил он.
Связывал ее? Конечно. Бил? Никогда. Ни разу даже не позволил себе грубого слова. Линда ведь не любила подобного. Это слишком ее задевало. У нее сразу пропадало желание. Она вообще предпочитала, чтобы их связь оставалась скрытной, тайной между ими двоими.
— Секс без каких-либо обязательств, — пояснил Монссон. — В определенных случаях ты идешь на поводу у своего желания, но не осмеливаешься говорить об этом, как будто все происходит не с тобой.
— Ты никогда не называл ее своей собственной маленькой шлюшкой? — неожиданно спросила Хольт.
Никогда, утверждал Монссон. Случалось, он говорил ей, что она красотка, и другие похожие слова, но всегда в шутку и с улыбкой на губах, и Линда понимала, что это всего лишь игра.
— Просто притворство? — констатировала Хольт.
— Если угодно, — сказал Монссон с внезапным напряжением в голосе.
— Что ты думаешь об этом, Лиза? — спросила Хольт после допроса.
— Черт, — сказала Маттей. — Почему ты спрашиваешь о таких вещах практически невинное дитя? Почему ты думаешь, что многие вполне нормальные женщины бегают за примитивными самцами? И почти всегда попадают в постель к таким, как Монссон? Монссон ведь не мужчина. Он даже и не человек.
— А кто же он тогда? — спросила Хольт.
— Некая сексуальная машина. Я имею в виду… насколько забавно узнать, что важна физическая и психологическая стимуляция, когда занимаешься сексом? Насколько неопытным надо быть, чтобы не понять, чем он занимается со своими партнершами?
— Звучит не слишком весело, — согласилась Хольт.
— Интересно ведь, если ты спросишь меня (и вдобавок это единственная причина, почему мы сидим здесь и слушаем Монссона), что происходит в голове у него самого в ситуации, в которую ему почти никогда не приходилось попадать, поскольку все девицы постоянно делали все так, как хотел он.
— Какую ситуацию ты имеешь в виду? — спросила Хольт.
— Следующую, — сказала Маттей. — Когда он уже распалился и в голове у него только одна мысль — кончить и забыть всю эту возню, которую столь романтично описывают многие парни. И вот в такой ситуации, представь, ему вдруг попадается партнерша, видящая его насквозь и отказывающаяся ему покорно подчиняться. При этом сам он вдобавок понимает, что она видит его насквозь и что он делается посмешищем в ее глазах.
— В такой ситуации обычно обаятельный Бенгт Монссон становится опасен, — подвела итог Анна Хольт. — Именно в такой ситуации он и душит Линду Валлин, в чем не признается никогда. Даже самому себе.
— И уж тем более тебе и мне, — добавила Маттей.
— И что бы ты в этом случае посоветовала? — спросила Хольт.
— Подергай его за найденную тобой ниточку, — сказала Маттей. — Нет, он, конечно, не признается и тогда тоже, но мне хочется, чтобы ты это сделала. По-моему, я никогда не встречалась с таким эгоцентричным, нудным и глупым убийцей, как он.
87
Трудолюбием, дотошностью и креативностью отличался не только Левин, но и его ближайшие помощники. Поэтому они также закончили первое жизнеописание Монссона уже через пять дней после его задержания.
35 лет от роду. Родился в муниципальной больнице в Мальмё прекрасным воскресным утром в мае, когда лето первый раз в том году заглянуло в Сконе, чтобы там остаться. Первый ребенок одинокой 30-летней матери от неизвестного отца. Возможно, тот смог бы пролить свет на гипотезу относительно этнического происхождения ДНК преступника, которая вызвала у них немало беспокойства и мысль о которой все еще не выходила из головы у Левина.
С матерью по этой части, похоже, все обстояло нормально. Она была родом из крестьянской семьи, из окрестностей Энгельхольма, и опрошенные родственники описывали ее как красивую и жизнерадостную женщину, надежную и вдобавок предприимчивую. Когда ей исполнилось двадцать, она переехала в Мальмё и уже через десять лет стала успешным предпринимателем с собственной парикмахерской — салоном красоты в самом центре города, и количество ее сотрудников постоянно росло. С неизвестным отцом своего ребенка она, если верить ее старшей сестре, встретилась, проводя отпуск на Канарских островах, но никаких других подробностей на сей счет тетка Бенгта Монссона не смогла сообщить.
Зато она показала допрашивавшим ее коллегам из Мальмё фотографии. Самого Бенгта Монссона с той поры, когда он был еще очень маленьким и просто очаровательным мальчонкой, и вплоть до того времени, когда он надел студенческую шапочку в девятнадцать лет и превратился в очень красивого молодого мужчину. Примерно такого, как тогда обычно выглядели киногерои, хотя и без усов. У тетки произошедшее просто не укладывалось в голове, и единственным утешением для нее служила мысль, что полиция совершила ужасную ошибку, которую вот-вот должна исправить.
Когда Бенгту исполнилось пять, его мать встретила нового мужчину. На пятнадцать лет старше ее. Довольно успешного бизнесмена и, как ни странно, еще холостяка. Через год она вышла за него замуж, у Бенгта появился сводный брат, и одновременно с этим новый папа усыновил его. Семейство переехало в дорогую и красивую виллу в Беллевю на окраину Мальмё. Мать продала свой салон с большой прибылью и стала домохозяйкой, работая одновременно на полставки представительницей немецкой фирмы по продаже средств по уходу за волосами и косметики.
Работящие и приличные люди, судя по всему. Респектабельный средний класс. Никаких нареканий со стороны соседей, школы, гражданских властей или полиции. Ни в отношении Бенгта, ни в отношении кого-либо другого в их семье. Бенгт получал хорошие оценки в начальной школе и в гимназии. К тому же имел приличные физические данные, особенно не интересуясь спортом. Он по-приятельски общался с одноклассниками мужского пола, но ни с кем близко не дружил. А вот все девчонки, начиная с младших классов начальной школы, старательно добивались его внимания.
Воинская служба обошла его стороной. Ему удалось увильнуть от нее даже без необходимости прибегать к каким бы то ни было медицинским ухищрениям. После продолжительного безделья, когда Бенгт Монссон, похоже, главным образом пил со своими товарищами-одногодками, вдобавок еще получая небольшую месячную зарплату вахтера в офисе отца, он переехал в Лунд и стал студентом. А через четыре года получил диплом кандидата философии общего профиля, охватывавший самые разные области — кино, театр, философию и литературу. Он принимал активное участие в деятельности студенческого театра, в общественной работе и всем прочем, что имело отношение к более легкой стороне той жизни, которую студент в Лунде мог себе создать. И все студентки, оказывавшиеся поблизости от него, похоже, влюблялись в Монссона с первого взгляда.
