Мика Валтари - Современный финский детектив
Просыпавшаяся по весне природа пробуждала бодрые надежды. На фоне ее какой-то напыщенный чудак, восседавший на «Своде законов» и диктовавший честному народу наставления и распоряжения, казался полным ничтожеством.
Тойвиайнен протяжно вздохнул.
Он был свободным человеком и свободно странствовал по привольной земле. На чистом, синем небе не было и признака облачка. Солнце светило вовсю, и белые стволы берез переливались в его лучах. Листва на березах распускалась прямо на глазах. Муравьи, соорудившие свой муравейник на самом солнцепеке, деловито сновали туда-сюда. Воздух источал свежесть, а птичье щебетанье ласкало ухо.
Казалось, даже кровь в жилах стала бежать быстрее.
Однако стоп!
Нельзя так безрассудно растворяться в очаровании природы. Тойвиайнен хорошо знал эту местность, так же как и то, что вьющаяся вверх по склону тропинка приведет его к важному наблюдательному пункту. С него хорошо просматривается вся окрестность. Если все вокруг будет спокойно — как и следует ожидать, — то он в полной безопасности сможет осуществить свои не вполне праведные замыслы.
Или лучше сказать: замыслы, не выносящие дневного света.
Тойвиайнен фыркнул.
Не очень-то подходящее выражение, когда вся природа наполнена до отказа светом! Да и собирается-то он заняться делом, которое отнюдь не перевернет мир. Ну а если в нем и содержится что-то противоречащее уголовному кодексу — то ведь во всяком деле есть доля риска.
Итак, вперед!
Только вперед!
С начала исчисления веков известно, что всякий запретный плод имеет свойственное только ему влекущее к себе очарование.
Размышления Тойвиайнена приняли практический оборот. Самое важное сейчас — укрепить тыл. Он заканчивал подъем на вершину холма, с которого открывался вид на всю округу. Внимательный обзор сверху поможет зафиксировать все досадные препятствия, которые могут возникнуть и помешать ему. И даже если, вопреки предположениям, окажется, что в поле его зрения попадет ранее не предусмотренная помеха, то ведь он еще не приступил к осуществлению своих планов. И в таком случае он тотчас откажется от их исполнения.
Слегка запыхавшись, Тойвиайнен достиг вершины холма и прислонил велосипед к дереву. К рулю велосипеда было приторочено несколько утопленных одно в другое пластмассовых ведер. Он осторожно прокрался к растущей прямо на вершине холма высокой ели, просто гиганту. Ее ветки свисали до земли и образовывали надежный наблюдательный пункт.
Тойвиайнен пробрался к основанию ствола, отодвинул ветки в сторону. Обзору лежавшей внизу местности ничто не мешало.
Вот и он. Дом в котлообразной низине. Отсюда, сверху, он будто на ладони.
Тойвиайнен зажмурил глаза, почесал в затылке. И без того морщинистое лицо его еще больше сморщилось. И хотя он родился и вырос в этих краях, хотя он много раз видел эти места прежде — даже с этой почти поднебесной высоты, — его всегда охватывало труднообъяснимое чувство изумления и восторга.
И это не все.
К естественному чувству восхищения примешивалось еще что-то такое, что нельзя было выразить словами. И это «что-то» настораживало и настраивало на мрачный лад.
Такое чувство и охватило его именно сейчас, хотя вокруг благоухал и шелестел прекрасный весенний мир.
Не исключено, что на случайного прохожего этот дом и примыкающие к нему дворовые строения производили на первый взгляд странное впечатление.
Это был тесно замкнутый прямоугольник.
Мало того, что в глаза бросалась четкая геометричность расположения всех построек, каждая сторона прямоугольника была так укреплена, будто была рассчитана на осаду. Основную оборону брали на себя башни, сложенные из крепкого строевого леса.
Жилое здание. Скотный двор и конюшня. Дровяной сарай, забор, небольшая пекарня, сауна… что там еще? Все строения вместе напоминали крепость. Ограду в этой крепости образовывала высокая стена из толстых досок. Массивные ворота в свою очередь были как бы венцом этого необычного сооружения. Мощные столбы, на которых они крепились, и обе половины, сколоченные из толстых досок, завершали это подобие крепости. Ворота стояли под крышей. В огромных их створах находилась маленькая калитка, через которую гость мог войти во двор. Если здесь вообще принимали гостей.
Створы ворот раскрывались только для пропуска транспортных средств, а таковые во двор этого дома заезжали редко. Об этом Тойвиайнен был хорошо осведомлен как по досужим разговорам, так и по собственным наблюдениям.
Тимо Тойвиайнен, пробуждаясь от дум, тряхнул головой и начал набивать трубку. Времени было достаточно. Программа этого дня рассчитана не на минуты. Да и на часы особых ограничений не было. Так что в самый раз спокойно выкурить трубочку и одновременно поразмыслить о мирских делах. И в то же время понаблюдать за жизнью расположившегося внизу дома.
Можно было представить, какой страх замкнутого пространства охватывал человека внутри этих строений. Однако на самом деле во дворе было не так уж тесно. Видимо, предки нынешних владельцев строили с расчетом на будущее, благо, что дерево в середине прошлого века почти ничего не стоило. Его можно было использовать сколько угодно как в стены дома, так и в ограду, окружившую сплошной стеной всю территорию.
Добротная, распиленная вручную доска…
Такой была ограда. А бревна, из которых собрали дом и пристройки, выглядели такими мощными, что казалось, один человек не в состоянии обхватить их руками. Только доставка их на место потребовала, видимо, огромных усилий.
Но если дерево сотню лет назад было дешевым, то не менее дешевой была и рабочая сила. Рассказывают, что в прежние времена в поместье работало около дюжины батраков. Столько же и батрачек. В конюшне стояло два десятка лошадей, а в хлеву более сотни коров.
Тойвиайнен глубоко вздохнул. Всякое говорят. Да и память, похоже, кое-что приукрашивала и преувеличивала. Во всяком случае, все эти суды-пересуды о доме раздуты до невероятных размеров. И все же нельзя сегодня не признать, что предки нынешних владельцев создали нечто такое, перед чем следовало снять шляпу, особенно принимая во внимание, что в их времена основными орудиями труда были топор и пила. Подчиняясь велению этого чувства, Тойвиайнен приподнял козырек своей фуражки.
Да, простору этого двора можно только удивляться. Огромная береза росла прямо посреди него. И колодезный журавль поднимался почти на такую же высоту…
Но что придавало дому эту мрачность? Возможно, то, что по периметру внешней стороны ограды была в свое время правильными рядами высажена сосна. Теперь, когда деревья выросли и им в их тесных рядах недоставало места под солнцем, этот сосновый частокол превратился в странную лесную чащобу. Часть деревьев погибла, и они стояли теперь, озадачивая прохожих своими худосочными ветвями, напоминавшими скелет.
Лаутапоррас[20].
Так назывался этот дом.
Тойвиайнен вспомнил, что, еще будучи ребенком, он удивлялся, откуда могло взяться такое название. Поблизости должна была бы находиться какая-нибудь речушка, с мостками, переброшенными через нее. Тогда происхождение названия было бы понятным. Однако поблизости никакой речки не было. Следовательно, не было и мостков, которые дали бы название поместью. Поэтому объяснение следовало искать в чем-то другом. Возможно, от тесовых ворот оно произошло…
Однако размышления на эту тему надоели Тойвиайнену, и он стал оглядываться вокруг в поисках подходящего камня, на который можно было бы присесть. При этом он по-прежнему внимательно следил за тем, чтобы его наблюдательный пункт оставался незаметным.
Пока он разглядывал окрестности сквозь склонившиеся до земли еловые ветви, ему пришла в голову новая мысль.
Лаутапоррас.
Хм.
Таковым было официальное название этого поместья, наверняка так оно и значилось во всех документах, в том числе и в поземельном реестре. Однако сейчас никто не употреблял этого официального названия.
Дом трех женщин.
Под этим именем была известна всей округе располагавшаяся на дне котлообразной ложбины бревенчатая крепость. Тойвиайнен усмехнулся про себя, вспомнив, что несколько дней тому назад он сам воспользовался именно этим названием. Какой-то человек, с виду господин, проезжая на шикарном автомобиле по шоссе, притормозил и спросил у него:
— Не подскажете ли, где здесь находится Лаутапоррас?
Тойвиайнен немедленно ответил:
— А… Дом трех женщин?
— Нет, Лаутапоррас.
— По-здешнему это одно и то же. Слушайте, я объясню.
Будто на отзвук его мыслей, дверь жилого дома отворилась, и во двор вышла старшая из трех женщин. Ее звали Хелина. Хелину нетрудно было признать даже издалека по крупной фигуре и стремительной, почти мужской походке. На голове у нее был клетчатый платок, а одежда напоминала что-то вроде комбинезона ярко-желтого цвета.
