Анатолий Степанов - Уснувший пассажир
– Ага, – признался Смирнов. – И вот еще что. Сом нения у меня насчет кейса.
– Излагай.
– Боюсь подмены, старичок.
– Аргументы?
– Покойный наш курьер – левша, и кейс, что вполне естественно, был прикован к правой руке. А ключики от наручников лежали в правом боковом кармане.
– Ну и что? – не понял Сережа.
– Как ему левой рукой ключи из правого кармана доставать? Очень неудобно.
– Так, так. Вот что, Саня. Вскрывай этот вонючий кейс к чертовой бабушке и посмотри, что там. Я даю разрешение.
– А если там образцовая липа? Стразы, которые без специалиста не определишь? Ни хрена нам это не дает.
– Может, ты и прав. Ну, ни пуха ни пера. Действуй по обстоятельствам. Если появится что-нибудь новенькое, я тебе позвоню. Там, в Москве, Сережа, видимо, понял вдруг, что оставил Смирнова один на один с делом, и добавил поспешно: – Впрочем, я буду звонить тебе в любом случае. Приблизительно минут через сорок, через час…
Смирнов положил трубку на рычаг, выключил селектор. Чтобы сосредоточиться, подергал себя за нос, пытался думать. Но не получилось. Встал, прошел к двери, крикнул в щель:
– Ты где там, командир?
– Освободился! – объявился командир, и они уселись у стола. – Да, начальник просил тебе передать, что опергруппы из района не будет.
– Как не будет! – заорал Смирнов.
– Успокойся, будет группа из республиканского центра. Вот-вот вылетают или вылетели уже.
– Ну конечно, такое дело должна вести республика. Как же, международная уголовная сенсация, а важняки из центра ни при чем! Ох и удружил мне Сергунчик! Мне тщательный профессиональный шмон провести надо, а они летят! Сколько им оттуда лететь, Сергеич?
– От сорока минут до часа вертолет оттуда летит. В зависимости от ветра.
– О, Господи! – взвыл Смирнов и встал. – Пойду с Мусалимом побеседую. Единственный здесь разумный человек.
– Старшая тебе больше не нужна? – осторожно спросил командир.
– Пока не нужна, – рассеянно ответил Смирнов. Вдвоем они вышли в зал и разошлись в разные стороны: Смирнов – искать Мусалима, командир – успокаивать старшую.
Мусалим на всякий случай отирался у выхода: не очень-то доверял он штатской охране из аэродромной администрации.
– Расспрашивал его, Мусалим? – спросил Смирнов, подходя.
– Порасспрашивал, товарищ начальник. Все то же самое говорит.
– Покажи мне его. Я в свое время забыл его разглядеть. Да не пальцем тыкай, глазами покажи! – Смирнов криком пресек попытку Мусалима указать на шофера широким жестом. Мусалим сверлящим взглядом уставился на давным-давно не работающий газетный киоск. Там, полуприсев на прилавок, находился незаметный гражданин. Смирнов спросил: – Ты его давно знаешь?
– Первый раз сегодня увидел.
– Какой он национальности, по-твоему?
– Не знаю, – подумав, в растерянности признался Мусалим. – Не очень узбек, но и не русский.
– Задачка на потом, – решил Смирнов. – Пойдем посмотрим место, где «газон» его стоял.
Преследуемые бдительным оком стража из штатских, они вышли на волю.
Стоянка – неровная полоса щербатого асфальта – была неподалеку. На ней по порядку стояли два «Жигуленка», неновый «Москвич», старая «Волга», газик-вездеход и два грузовика.
– Вот здесь, за грузовиками, он стоял. Последним, – указал место Мусалим.
– Так, – Смирнов прикидывал возможности место расположения газика. – Из здания за грузовиками его видно не было. И выезд мог остаться незамеченным. Весьма интересно. Что ж, пойдем обратно в дом, Мусалим. Занятие себе искать.
У входа вершилось экстраординарное: лощеный дипломат, отчаянно отпихивая стража, рвался на волю. Увидев проходящего Смирнова, дипломат вскричал радостно:
– Я к вам, я к вам, товарищ! А меня не пускают!
– Пропустите его, – приказал Смирнов. – Что у вас?
– По-моему, это весьма важно, – прорвавшийся сквозь заслон дипломат взял Смирнова под руку и, косясь на Мусалима, стал отходить в сторону. – В волнении, охватившем меня при нашем разговоре, я совершенно упустил из виду одно, как я понимаю теперь, очень существенное обстоятельство…
– Вы сразу о деле, – попросил Смирнов.
– Так вот, – ничуть не обиделся дипломат. – Когда я последним выходил из самолета, то заметил у трапа одного пассажира, которого и позвал с собой. Он отказался и остался у самолета. Один, совершенно один.
– Кто этот пассажир?
– Вы должны его помнить: в первом ряду сидел. Рослый такой, мощный. И с того момента я его больше не видел.
– Как и я, – признался Смирнов.
18
Начальник занимал свое законное место. Командир маялся, прогуливаясь по кабинету. Смирнов, войдя, недолго полюбовался на них и сказал:
– Необходимо срочно связаться со всевозможным начальством – московским, республиканским, районным. Пусть объявят чрезвычайный розыск автомобиля ГАЗ под номером 19 – 34 и гражданина в нем. Приметы: рост – 186 – 190, атлетического телосложения. Одет в серое двубортное пальто. Брюки и башмаки черные. Действуйте.
– А ты? – в растерянности спросил командир.
– Мне бы умыться. А то весь как в дерьме. Где у вас служебный сортир?
– Направо по коридору и в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», – дал ориентиры начальник. – Если можно, повторите номер машины.
– 19 – 34, – повторил Смирнов и вышел.
Он аккуратно повесил пиджак на крючок, распустил галстук, снял рубашку. Казенным мылом вымыл руки, лицо и шею. Руки вытер казенным же полотенцем, а лицо и шею подолом рубашки. С отвращением посмотрел на себя в зеркало. На него глядело лицо в морщинах с отвисшими подглазниками. Лицо старика.
Стыд-то какой! Молодым козлом, как равноправный, прыгал с рокерами, водку с виски мешая, жрал, как будто в расцвете сил, дамочек глазами отмечал, вроде бы в будущем их трахать собирался. Все забыл, а надо помнить лишь одно – старик. Старик… Старик, я слышал много раз, что ты меня от смерти спас…
Никого он не спас. И не спасет уже.
Он смотрелся в зеркало, а неподалеку труп, задрав голову и замерев навечно, неживыми глазами глядел в никуда. Он, замшелый отставник, выстраивал хитроумные версии, чтобы обнаружить, обезвредить, поймать столь же хитроумного преступника. Старческие умозрительные игры для утверждения собственной значимости и неповторимости. А на самом деле пришел просто идиот и просто убил.
– Вот ты и обосрался, мудак, – сказал он себе и стал одеваться.
А в кабинете дым коромыслом. Не отрывая телефонной трубки от уха, начальник полушепотом ввел Смирнова в курс дела:
– По тревоге подняты пограничники, милиция и ОМОН. Район возможного пребывания автомобиля прочесывается по квадратам. Особое внимание – граница.
– Оперативно, – невесело похвалил всех Смирнов и сел рядом с командиром.
– Как я понимаю, все проясняется, – тихо, чтобы не мешать начальнику, беспрерывно повторяющему в трубку «да… да… да…», сказал командир. – А ты смурной какой-то.
– Значит, любитель-одиночка? – заговорил вопросами Смирнов. – Значит, спонтанное дурацкое убийство? Значит, все элементарно и голо, как обезьянья задница? Значит, я старый маразматик?
19
«Газон» под номером 19 – 34 неторопливо свернул с трассы и узким асфальтом покатил к аэропорту. На первой скорости пристроился на прежнее свое место и затих. Из него выбрался бодрый гражданин в брезентовой штормовке и тяжелых сапогах и решительно зашагал к аэропорту.
Стражу было велено никого не выпускать из здания, а впускать – пожалуйста. Гражданин в штормовке свободно проник в зал ожидания и остановился, от дверей изучая обширную аудиторию. Смотрел, смотрел и высмотрел кого надо. В восторге двумя руками вырвав из двух карманов две бутылки, он вознес их над головой и воззвал:
– Витек! Дениска!
Двое граждан в таких же штормовках поднялись со скамьи, увидели сверкающие сосуды и ликующими криками восхитились:
– Достал-таки, мерзавец!
– Я рыдаю, Боб!
20
Заломив руку первого гражданина в штормовке, милиционер Мусалим втащил его в кабинет. Гражданин Боб шепотом матерился от боли:
– Кто это? – спросил Смирнов.
– Угонщик, – гордо доложил Мусалим. – Хулиган. Он машину угнал.
– Так, – сказал Смирнов, вздохнул полной грудью, хлопнул себя ладонями по коленям, встал и подошел к гражданину.
– Так-то оно так, – возразил гражданин. – Но зачем руки крутить? Больно ведь.
– А ты машины не угоняй, – справедливо заметил Смирнов.
– Во-первых, не «ты», а «вы». Во-вторых, не машины, а машину. А в-третьих, я ее не угонял, а заимствовал на время. – Гражданин, надо признать, отбрехивался с достоинством.
– Хрен с тобой! Буду тебя на «вы» называть, – неизвестно почему Смирнов чрезвычайно развеселился. – Вы, как я понимаю, геолог, интеллигентный, так сказать, человек. И без всяких сомнений тайно уводите чужую машину. Некрасиво, очень некрасиво. Что, была какая-то особая нужда?
