Тропа воскрешения - Майкл Коннелли
Я спустился на лифте и, когда вышел в мраморный вестибюль увидел «Линкольн» у тротуара. Взглянул вдоль фасада, на огороженную лентой курительную площадку на северной стороне. Я подумал, то ли о ней просто забыли, то ли на месте убийства Сэнгер всё ещё продолжаются следственные действия. Открыв переднюю дверь «Линкольна», я забрался внутрь.
— Гарри, мы только что взобрались на Эль‑Кап, — сказал я. — Поехали поедим.
— Куда? — спросил Босх. — И что это значит?
— Я же рассказывал тебе про восхождение на Эль‑Капитан. Судья сегодня днём вынесет решение по ходатайству, и оно будет в нашу пользу. Поехали к Нику и Стеф, закажем стейк. Я всегда ем стейк, когда выигрываю.
— С чего ты так уверен, что это победа? Судья тебе это сказала?
— Не напрямую. Но я это чувствую. Мой судебный барометр показывает: всё кончено.
— И Люсинду отпустят?
— Зависит от формулировки решения. Судья может отменить приговор и немедленно освободить её. А может вернуть дело в окружную прокуратуру и позволить им решать — предъявлять ей обвинение заново или нет. В этом случае её могут оставить под стражей до тех пор, пока округ не определится или пока не решит, будет ли обжаловать моё ходатайство. Точно узнаем в два часа.
Босх присвистнул, отъезжая от обочины.
— И всё потому, что ты вытащил иголку из стога сена, — сказал я. — Потрясающе. Мы замечательная команда, Гарри.
— Ага, ну…
— Да ладно, не порть мне праздник.
— Ладно. Но я подожду официального решения. У меня нет твоего судебного барометра.
— Мне нужно позвонить Шами. Она захочет быть в суде.
— А как же Сильвер?
— Сильвер, занявший второе место, узнает об этом из новостей. Я не намерен делать ему поблажки. Он стоил Люсинде пяти лет жизни.
Босх кивнул.
— К чёрту его, — сказал он.
— К чёрту его, — согласился я.
— А как же её сын? — спросил Босх. — Может, подать в суд и за то, что его у неё отняли?
— Да, хорошая мысль, — сказал я. — Позвоню Мюриэль за обедом, спрошу, сможет ли она приехать. Мне нужно, чтобы она привезла одежду для Люсинды. На всякий случай.
Пока Босх вёл машину к ресторану, я работал с телефоном, рассылая Джеймсу Куилли, Бритте Шут и всем знакомым репортёрам новости о том, что в два часа дня суд огласит решение. Я хотел, чтобы все были на местах.
Глава 49.
К двум часам дня зал суда был набит битком. В первых двух рядах галереи, плечом к плечу, сидели журналисты и операторы. Убийство Сэнгер и сопутствующие ему тайны стали главной темой города, и после статьи в «Таймс» стало ясно, что центр событий — зал номер три Окружного суда США.
В двух рядах за прессой разместились несколько членов семьи Люсинды Санс, в том числе её мать, сын и брат, а также наблюдатели — адвокаты защиты и прокуроры, которые знали, что сейчас именно этот зал — самое важное место в здании. В последнем ряду, в дальнем углу, сидела Мэгги Макферсон с нашей дочерью Хейли. Я был рад видеть дочь, но был удивлён тем, что Мэгги решила прийти, особенно после всех её усилий против моей клиентки.
В воздухе стояла почти осязаемая торжественность. Ощущение, что вот‑вот произойдёт нечто необычное, может быть даже экстраординарное, усилилось, когда Люсинду вывели из камеры ожидания — впервые не в синем платье федерального изолятора. Её мать передала ей через меня одежду, и я успел передать пакет Люсинде как раз вовремя, чтобы она переоделась до начала заседания. На ней оказалось светло‑голубое мексиканское домашнее платье с короткими рукавами и вышитыми по подолу цветами. Волосы не были стянуты в тугой хвост, а свободно спадали, обрамляя лицо. Галерея притихла, когда маршал Нейт подвёл её к нашему столу и пристегнул наручник к рингу в полу — надеюсь, в последний раз.
— Вы прекрасно выглядите, — шепнул я. — Думаю, день сегодня будет удачным. Ваш сын, мама и вся семья здесь.
— Можно мне повернуться и посмотреть на них? — спросила она.
— Конечно. Они пришли ради вас.
— Ладно.
Она обернулась к галерее, и глаза её мгновенно наполнились слезами. Свободную руку она сжала в кулак и прижала к груди. Не помню, чтобы я когда‑либо был настолько тронут происходящим в зале суда. Когда Люсинда повернулась обратно к передним дверям, скрывая слёзы от семьи, я обнял её за плечи, наклонился ближе и прошептал:
— Вас очень любят.
— Я знаю. Они никогда не сдавались.
— Они знали правду. И сегодня услышат, как суд признаёт её.
— Надеюсь.
— Я уверен.
Тишина в галерее лишь усиливала напряжение в зале, и оно удвоилось, когда часы пробили два, а судья всё ещё не вышла из кабинета. Минуты тянулись как часы. Наконец, в 14:25 маршал Нейт скомандовал встать, и судья заняла место. Коэльо держала в руках тонкую папку и с первых секунд выглядела деловой и сосредоточенной.
— Пожалуйста, садитесь, — сказала она. — Мы вновь приступаем к рассмотрению дела «Санс против штата Калифорния». Похоже, сегодня у нас полный зал. Хочу сразу предупредить: суд не потерпит никаких эмоциональных вспышек или демонстраций со стороны присутствующих. Это суд, и я ожидаю соблюдения приличий и уважения от всех, кто сюда входит.
Она на мгновение умолкла и медленно обвела взглядом галерею, словно высматривая потенциальных нарушителей. Я заметил, как её взгляд задержался там, где сидела Мэгги Макферсон. Затем она перевела глаза на меня и на Морриса. Судья спросила, есть ли у сторон какие‑либо предварительные вопросы перед объявлением решения по ходатайству о снятии обвинения.
Моррис поднялся.
— Да, Ваша честь, — сказал он. — Штат Калифорния, представляя народ Калифорнии, вновь заявляет возражение против намерения суда обогнать нас в этом деле.
Я тоже поднялся, готовый, если потребуется, возразить.
— «Обогнать», — заметила судья. — Интересный выбор слова, мистер Моррис. Но, как я уже говорила в этом зале, у штата есть право обжаловать решения данного суда.
— Тогда государство просит приостановить дальнейшее производство по делу до рассмотрения нашей апелляции, — сказал Моррис.
— Нет, мистер Моррис, — сказала Коэльо. — Вы вправе подать апелляцию, но я готова и сегодня вынесу
