Спираль зла - Бернар Миньер
Время от времени таможенницы наблюдали за ней через лобовое стекло. Они, конечно, знали, что она их разоблачила. Они были в курсе. Как бы там ни было, Жюдит тоже решила на них смотреть с вызывающей улыбочкой на губах, которая говорила: «Я знаю, кто вы такие и чем занимаетесь, и ваши махинации со мной не пройдут, я вас раскусила».
* * *
– Жюдит Янсен только что арестована на посту таможенного контроля на шестьдесят четвертой автостраде бригадой внутренней безопасности таможенной службы Лестель-Сан-Мартори-Фрозена, – доложила Самира, входя в кабинет. – Всех встревожила ее нервозность, и они решили проверить, не находится ли она в розыске. Быстро отреагировали. Это дает нам еще один шанс.
«Да, – подумал Сервас. – Пришла пора, и фортуна от нее отвернулась».
71
Мартен вел машину через лес. Узкая извилистая дорога была скользкой от сырости и прошлогодних опавших листьев. По дороге они попали под ливень, но сейчас дождь кончился, и только крупные капли воды падали с веток, звонко щелкая по крыше. В тяжелом горячем воздухе пахло смолой, а горы демонстрировали свои самые мрачные краски.
В этом молчаливом, полном тайн краю день без дождя был редкостью, даже летом. Все потрясения, происходящие в мире, доходили сюда, уже утратив свою остроту, отфильтрованные столетиями терпения. И Сервас подумал, что когда-нибудь и он переберется в такое место, как это сделал Делакруа.
Они пересекли заброшенную железную дорогу, заросшую кустами ежевики, мхом и побегами акации, которые чуть поодаль образовали в лесу просторный туннель.
– Это здесь, – сказала Самира. – Вон заправочная станция.
Они припарковались между продовольственным магазинчиком и бензоколонкой. Сервас вышел из машины и поднял глаза к облакам, которые плыли, задевая за вершины, а лес сбегал вниз, вспыхивая на фоне серого неба синеватыми пятнами сланца. Стояла жара, и в полумраке царили ароматы подлеска и грозы.
В магазинчике горел свет. Они прошли мимо под подозрительным взглядом кассира и направились в дамский туалет. Самира сразу же увидела надпись, о которой упоминала в дневнике Жюдит.
ЖЮЛЬЕТ, МАЛЕНЬКАЯ
ЛЮБОПЫТНАЯ ПАРШИВКА
Жюльет, а не Жюдит… Надпись была адресована не ей, а другой девушке, но Жюдит приняла ее на свой счет.
– Что вам здесь надо? – послышался мужской голос у них за спиной. – Это женский туалет, а не мужской.
Сервас предъявил удостоверение, и кассир ретировался, ворча на ходу что-то о превышении полномочий. Они снова выехали на дорогу, и Мартен сказал себе, что, если искать повсюду какие-то знаки, обязательно что-нибудь найдешь. Каждое совпадение укрепляет в нас уверенность, что повсюду скрывается тайный смысл, некое послание, адресованное нам, которое должны увидеть только мы, а все остальные его просто не заметят.
Уже почти подъезжая, они увидели ответвление от дороги, почти скрытое зарослями акаций и орешника. Никаких указателей не наблюдалось, только сквозь густую траву просвечивал белый километровый столбик. Оставив за собой ровную департаментскую дорогу, они стали подниматься по крутой грунтовке. В лесном полумраке она показалась Сервасу загадочной.
– Стоп! – крикнула Самира, наблюдавшая за обочинами грунтовки.
Майор затормозил.
– Сдай немного назад, – велела она.
Сервас съехал назад по склону, до предела сбросив скорость.
– Это здесь, отлично; спасибо.
Чэн вышла из машины и направилась к высоким деревьям у самого края дороги, с другой стороны кювета. Он тоже вышел, не выключая мотор.
Самира достала телефон и стала светить им, как фонариком, чтобы был лучше виден шероховатый ствол дерева, изборожденный глубокими трещинами, которые слабый свет фар высветил на секунду, когда автомобиль выходил из виража.
Символ был на месте. Крест, но не перевернутый, как его описала Жюдит в своем дневнике, и инициалы тоже были не те – JD.
Очередная бессчетная хитрость мозга, пораженного апофенией… Тот, кто играл с ошибочными реалиями, сконструировал собственное повествование. На какую-то долю секунды призрачный свет фонарика озарил густой лес, и они снова сели в машину.
* * *
Жилище Делакруа показалось в конце зеленого тоннеля. У Серваса возникло впечатление, что небо стало темнее, хотя на дворе был ясный день. Только выйдя из машины, он заметил, насколько тяжелым и влажным был воздух. И ни дуновения ветерка: даже плющ на фасаде висел неподвижно. То и дело сверкали бесшумные зарницы. В свете такой зарницы Мартен заметил, что большая входная дверь открыта. Они с Самирой нажали на кнопку звонка и услышали, как он эхом отозвался внутри, но никто не вышел им навстречу. Сервас миновал вестибюль, обшитый лакированными деревянными панелями, как в домовой церкви. Самира, шедшая за ним, вдруг замерла на месте, шагнув в коридор. Впереди на полу виднелось что-то черное, распростертое метрах в десяти от них, и Сервас почувствовал, как натянулись его нервы. Краем глаза он заметил, что Самира достала из кобуры пистолет. Быстро подойдя к черному силуэту, майор не смог сдержать дрожь, поняв, что это такое. Одна из собак Артемизии. Огромный пес лежал на боку, и было ясно, что он уже никогда не встанет. Он был мертв. На приплюснутой черной морде виднелись потухшие глаза, из пасти вывешивался кончик розового языка. Никаких следов крови, никаких ран на нем не было. Похоже, пса отравили.
– Это все она натворила, – послышался мрачный голос, и Сервас поднял глаза.
Перед ним стоял Морбюс Делакруа в домашнем халате и плакал, как ребенок.
– Она убила своих собак, а потом наверняка убьет и себя. Не хочет, чтобы они остались одни. Я смотрел фильм в просмотровом зале и ни на что не обратил внимания. Она знала, что вы уже в дороге… Как ей удалось это узнать, я понятия не имею.
Сервас снова вздрогнул. Делакруа олицетворял сейчас само опустошение: намного бледнее, чем обычно, он напоминал посиневший труп с ярко-красными веками и бескровными губами.
– Вы уже ничего не сможете сделать, – сказал он. – Слишком поздно.
Затем отвернулся и медленно пошел по коридору, словно приглашая их следовать за ним. Они так же медленно двинулись следом. Сервас подумал о Венсане, и ярость чернилами каракатицы затмила его мозг. Он посмотрел на Самиру: глаза ее сверкнули той же яростью.
Делакруа толкнул дверь, что находилась справа, и они начали спускаться по лестнице. Эту часть дома, видимо, обустраивали для какой-то недавней даты, потому что бетонные ступени были выкрашены белым, стены пахли свежей краской, и весь подвал сиял, как новенький. Они прошли по ярко освещенному коридору, и Сервас
