Хеннинг Манкелль - Китаец
— Именно потому, что не понимаем, мы должны приложить все усилия и проникнуть в эту загадку. Чтобы по-настоящему разобраться в случившемся.
Судмедэксперт промолчала. А в мозгу Виви Сундберг забрезжила смутная догадка. Сперва она не улавливала, что это. Схема, подумала она. Что-то здесь выбивается из общей схемы. И вдруг сообразила, что привлекло ее внимание.
— Посмотрите, пожалуйста, сколько ран ему нанесли.
Медик наклонилась, направила на труп свет ночника и через минуту-другую дала ответ:
— Похоже, ему нанесли один-единственный удар. Смертельный.
— Еще что-нибудь можете сказать?
— Он наверняка не успел ничего почувствовать. Удар перерубил позвоночник.
— Вы осматривали другие тела?
— В основном я сосредоточилась на установлении факта смерти. Дождусь коллег, и тогда мы всерьез возьмемся за работу.
— А с ходу можете сказать, есть ли еще убитые одним ударом?
Поначалу Валентина Миир словно бы не поняла вопрос. Потом задумалась, вспоминая, что видела.
— Вообще-то нет, — наконец сказала она. — Если не ошибаюсь, остальным нанесли множество ран.
— И не все эти раны были смертельны?
— Об этом говорить рано, но, вероятно, вы правы.
— Благодарю вас.
Судебный медик ушла. Оставшись одна, Виви Сундберг обыскала комнату и одежду мальчика в надежде найти хоть что-нибудь, что поможет установить его личность. Безуспешно, даже автобусного билета нет. Она спустилась вниз, вышла на улицу. Ей хотелось побыть наедине со своими мыслями, поэтому она зашла за дом, задний фасад которого смотрел на покрытое льдом озеро, и попыталась разобраться в увиденном. Мальчика убили одним ударом, остальных изрезали чуть не на куски. Что это может означать? Напрашивалось только одно объяснение, причем весьма пугающее. Тот, кто убил ребенка, не хотел, чтобы он мучился. Тогда как другие фактически подверглись долгим пыткам.
Виви стояла, глядя на затянутые дымкой горы на дальнем берегу. Он хотел, чтобы они мучились. Орудовал мечом или ножом, желая, чтобы они осознали, что умрут.
Зачем? Ответа на этот вопрос Виви не находила. Мощный рев мотора заставил ее вернуться к крыльцу. Из-за леса появился вертолет и, подняв тучи снега, приземлился на поле. Из кабины выпрыгнул Тобиас Людвиг, а вертолет тотчас снова поднялся и взял курс на юг.
Виви Сундберг пошла навстречу начальнику. Он был в полуботинках и на ходу увязал в снегу выше щиколотки. Со стороны точь-в-точь как насекомое, барахтающееся в снегу, трепеща крыльями.
На дороге они встретились. Людвиг смахнул с себя снег.
— Пытаюсь осмыслить, — сказал он. — То, что ты рассказала.
— В здешних домах множество покойников. Ты должен их увидеть. Стен Робертссон тоже тут. Я вызвала на подмогу все возможные ресурсы. Но теперь твой черед позаботиться, чтобы мы получили необходимую помощь.
— Нет, я все-таки не понимаю. Много убитых? Только старики?
— Одна жертва выбивается из общей картины. Мальчик. Тоже убит.
В четвертый раз за это утро она обошла дома. Тобиас Людвиг шагал рядом и только стонал. Закончили они у палатки с ногой. Судмедэксперт куда-то ушла. Тобиас Людвиг растерянно покачал головой:
— Что же тут случилось? Наверно, не иначе как дело рук психопата?
— Мы не знаем, одного ли. Может, их было несколько.
— Психопатов?
— Кто знает.
Людвиг пристально посмотрел на нее:
— Мы вообще хоть что-то знаем?
— Фактически ничего.
— Дело слишком крупное для нас. Нужна помощь.
— Это твоя задача. Кроме того, я сказала журналистам, что в шесть состоится пресс-конференция.
— Что мы скажем?
— Все зависит от того, скольких родственников нам удастся разыскать. Это тоже твоя задача.
— Разыскивать родственников?
— Поименный список у Эрика. Начни с организации работы. Вызови незанятых сотрудников. Ты же начальник.
По дороге к ним направлялся Робертссон.
— Жуткий кошмар, — сказал Тобиас Людвиг. — Интересно, в Швеции когда-нибудь случалось подобное?
Робертссон покачал головой. Виви Сундберг смотрела на обоих мужчин. Ощущение, что надо торопиться, что, если она промедлит, случится что-то еще более страшное, с каждой минутой усиливалось.
— Начни с имен, — сказала она Тобиасу Людвигу. — Мне вправду нужна твоя помощь.
Потом она взяла Робертссона за локоть, повела по дороге.
— Что думаешь?
— Думаю, что мне страшно. А тебе нет?
— Недосуг мне к себе прислушиваться.
Стен Робертссон искоса взглянул на нее.
— Но ты ведь делаешь какие-то умозаключения? Как всегда.
— Не в этот раз. Может, тут орудовали десять человек, а мы не в состоянии ни подтвердить это, ни отрицать. Работаем объективно, без предвзятости. Кстати, ты должен участвовать в пресс-конференции.
— Терпеть не могу разговаривать с журналистами.
— Придется.
Робертссон ушел. Виви Сундберг уже хотела сесть в свою машину, когда увидела, что к ней, размахивая чем-то над головой, бежит Эрик Худден. Орудие убийства нашел, подумала она. Было бы замечательно, оно очень нам пригодится. Если не сумеем схватить преступника в ближайшее время.
Но в руке у Эрика Худдена оказалось не оружие, а пластиковый пакет, который он передал ей. В пакете лежала красная шелковая ленточка.
— Собака нашла. В лесу. Метрах в тридцати от ноги.
— Следы там были?
— Они как раз изучают то место. Собака сделала стойку возле ленточки. Но глубже в лесу поиски продолжать не стала.
Виви поднесла пакет к глазам. Один прищурила, другим пристально всмотрелась в находку.
— Тонкая. Вроде из шелка. Больше ничего не нашли?
— Нет, только ленточку. Она выделялась на снегу.
Виви Сундберг отдала ему пакет.
— Ясно. Тогда можно сообщить на пресс-конференции, что у нас девятнадцать жертв и улика в виде красной шелковой ленточки.
— Может, сумеем найти еще что-нибудь.
— Постарайтесь. А лучше всего найдите человека, который учинил резню. Точнее, не человека, а чудовище.
Когда Эрик Худден ушел, она села в машину, чтобы побыть в одиночестве, подумать. В лобовое стекло видела, как Юлию увели социальные работники. К счастью, она в блаженном неведении. Юлия никогда не поймет, что случилось этой январской ночью в соседних с нею домах.
Закрыв глаза, Виви перебрала в голове список имен. Имена по-прежнему не соединялись с лицами, которые она видела уже четыре раза. Где все началось? Какой-то из домов был первым, какой-то — последним. Преступник — одиночка ли, нет ли — наверняка знал, что делает. Он заходил в дома не наугад, не пытался проникнуть к маклерам и к слабоумной женщине. Оставил их в покое.
Виви открыла глаза, устремила взгляд в лобовое стекло. Все спланировано, подумала она. Наверняка. Но способен ли сумасшедший в самом деле подготовить такое деяние? Как-то не вяжется.
Вообще-то она считала, что безумец в состоянии действовать весьма рационально. Так подсказывал прежний опыт. Ей вспомнился фанатик, который несколько лет назад выхватил оружие в сёдерхамнском суде и, в частности, застрелил судью. Когда полиция позднее пришла в его дом среди леса, он, как выяснилось, разложил по всему жилищу взрывчатку. Безумец, но одержимый четким планом.
Она вылила в кружку остатки кофе из термоса. Мотив. Даже у душевнобольного должен быть мотив. Может, внутренние голоса велят ему убивать всех, кто попадется на пути. Но возможно ли, чтобы эти голоса направили его именно в Хешёваллен? Если да, то почему? Насколько велика в этой драме роль случайности?
Мысль об этом вернула ее к исходному пункту. В деревне убиты не все. Трех людей убийца пощадил, хотя при желании мог расправиться и с ними. Зато он убил мальчика, который, по-видимому, случайно гостил в обреченной деревне.
Мальчик может оказаться ключом, подумала она. Он нездешний. И все же убит. Двое, проживавшие здесь два десятка лет, оставлены в живых.
Она сообразила, что есть один вопрос, на какой ей требуется незамедлительный ответ. Эрик Худден что-то говорил. Память ей не изменяет? Как фамилия Юлии?
Дом Юлии был не заперт. Виви Сундберг вошла и прочитала бумагу, обнаруженную Эриком на кухонном столе. Искомый ответ заставил ее сердце забиться чаще. Она села, попробовала собраться с мыслями.
Вывод, к какому она пришла, казался неправдоподобным, однако мог быть правильным. Она набрала номер Эрика Худдена. Он отозвался сразу.
— Я на кухне у Юлии. Ну, у той, в купальном халате, что стояла посреди дороги. Приходи сюда.
— Иду.
Эрик Худден сел за стол напротив нее. Но тотчас вскочил, посмотрел на сиденье. Повел носом и пересел на другой стул. Виви удивленно смотрела на него.
— Моча, — объяснил он. — Старушенция, видимо, страдает недержанием. Что ты хотела сказать?
