Ю Несбё - Не было печали (Богиня мести)
— Харри, по всей видимости, не желает ничего разъяснять. Когда мы прибыли, птичка уже упорхнула.
— Как это? У меня сложилось впечатление, что вы всю округу в железное кольцо взяли.
— Мы так и сделали.
— Как же ему тогда удалось уйти?
— Вот так. — Волер ткнул пальцем в стоявший на телефонном столике аппарат.
— Он что, через трубку смылся? — несмотря на дурное настроение и серьезность ситуации, Мёллер не сдержал улыбку.
— Есть основания полагать, — начал Волер, и Мёллер отметил, как у него на лице мощно заходили желваки в стиле Дэвида Хасселхоффа, — что он вызвал такси.
Эйстейн на малой скорости проехал по аллее и повернул на мощеную площадь, образовавшую полукруг перед зданием городской тюрьмы Осло. Он припарковал свое такси между двумя машинами задом к пустому парку и Грёнланнслейрет. Сделал полоборота ключом зажигания, так что мотор выключился, но дворники продолжали работать. Немного подождал. Ни на площади, ни в парке ни души. Он бросил взгляд на здание Управления полиции и только потом дернул ручку под рулем. Раздался щелчок, и багажник наполовину открылся.
— Вылезай! — крикнул он и посмотрел в зеркальце.
Автомобиль качнуло. Багажник открылся полностью и тут же снова закрылся. Потом открылась задняя дверца, и в машину протиснулся мужчина. Эйстейн разглядывал промокшего до нитки, замерзшего до костей пассажира в зеркало.
— А видок у тебя до безобразия хорош, Харри.
— Благодарю.
— И одет вроде стильно.
— Не мой размер, зато из коллекции Бьёрна Борга. Одолжи мне свои ботинки.
— Чего?
— Да я там только войлочные туфли нашел в коридоре. Не могу же я в них пойти на встречу с заключенным. Да, кстати, куртку тоже одолжи.
Эйстейн возвел глаза к небу и скинул с себя короткую кожаную куртку.
— Шухера не было, когда ты через оцепление проезжал? — спросил Харри.
— Только по дороге туда. Проверяли, есть ли у меня имя и адрес, куда я везу эти манатки.
— Имя я увидел на дверной табличке.
— На обратном пути они только в салон заглянули и рукой махнули, дескать, проезжай. А через полминуты у них вдруг такой базар в эфире начался — хоть стой, хоть падай. «Всем подразделениям» и все такое прочее.
— Да я вроде кое-что слышал. Тебе известно, Эйстейн, что настраиваться на волну полицейского радио противозаконно?
— Ну, привет! Настраивайся себе на здоровье. Противозаконно слушать его. А я его почти никогда и не слушаю.
Харри развязал шнурки и через спинку кресла бросил войлочные туфли Эйстейну:
— На небесах тебя вознаградят. Если они записали номер и придут к тебе, просто расскажешь, как все было. Что тебя вызвали по мобильному телефону и что пассажир настоял на том, чтобы ехать в багажнике.
— Правда? Так они и поверили.
— Это самые правдивые слова из всех, что я слышал за долгое время.
Харри перевел дыхание и нажал на кнопку звонка. Вообще-то вряд ли он сильно рисковал, но все же неплохо бы знать, с какой скоростью распространяется известие, что он объявлен в розыск. Так или иначе, а полицейские толклись здесь в любое время дня и ночи.
— Да? — услышал он голос в домофоне.
— Старший инспектор Харри Холе, — уверенно представился Харри и, как он надеялся, более или менее ясным взглядом посмотрел в объектив видеокамеры над воротами. — Я к Расколю Баксхету.
— Вас нет в списке.
— Разве? — возразил Харри. — Я просил Беате Лённ позвонить вам и включить меня в список. Сегодня вечером в десять часов. Можете спросить Расколя.
— Приемные часы закончились, так что, если вашего имени нет в списке, звоните завтра в рабочее время.
Харри решил зайти с другого бока:
— Как тебя зовут?
— Бойгсет. Но я не имею права…
— Послушай, Бойгсет. Речь идет о деталях важного дела, и я не могу ждать до завтра. Ты ведь слышал, как машины с включенными сиренами отъезжали вечером от Управления полиции, верно?
— Ну да, но…
— Так что, если не хочешь завтра объяснять журналистам, куда вы задевали список с моим именем, брось свои бюрократические замашки и включи здравый смысл. Тем более что кнопка прямо перед тобой, Бойгсет.
Харри уставился в пустой глазок видеокамеры. Тысяча один, тысяча два. Замок зажужжал.
Когда Харри вошел в камеру, Расколь сидел на стуле.
— Спасибо, что подтвердил договоренность о встрече, — сказал Харри и огляделся в небольшом — четыре на два метра — помещении. Кровать, стол, два шкафчика, несколько книг. Ни радио, ни журналов, никаких личных вещей, голые стены.
— Предпочитаю жить в таких условиях, — сказал Расколь, словно бы в ответ на его мысли. — Обостряет ум.
— А это тоже ум обострит? — Харри присел на краешек кровати. — Анну убил не Арне Албу, а кто-то другой. Твои люди ошиблись. У них на руках кровь ни в чем не повинного человека, Расколь.
Харри не был полностью уверен, но ему показалось, что ничто не дрогнуло на скорбном и одновременно каменном лице цыгана. Расколь склонил голову и приложил ладони к вискам.
— Убийца прислал мне письмо по электронке, — сказал Харри. — Как выяснилось, он всю дорогу водил меня за нос. — Передавая содержание письма и рассказывая о событиях сегодняшнего дня, Харри водил рукой по клетчатому пододеяльнику.
Расколь слушал Харри, не шелохнувшись, а когда тот закончил, поднял голову:
— Но это значит, что и на твоих руках кровь невинного, Спиуни.
Харри кивнул.
— И ты пришел сказать, что я в этом виноват и потому за мной должок?
Харри не ответил.
— Согласен, — сказал Расколь. — Тогда скажи, что я тебе должен.
Харри перестал поглаживать пододеяльник:
— Ты должен мне три вещи. Во-первых, мне нужно место, чтобы скрываться, пока до конца не разберусь с убийством Анны.
Расколь кивнул.
— Во-вторых, мне нужен ключ от квартиры Анны, надо кое-что там проверить.
— Ты его получишь.
— Только не тот, что с инициалами АА, он лежит у меня дома в ящике телефонного столика, но туда мне пока хода нет. И в-третьих…
Харри остановился, и Расколь вопросительно посмотрел на него.
— Если я услышу от Ракели, что кто-то хотя бы косо посмотрит на нее, я добровольно явлюсь в полицию, выложу все карты на стол и укажу на тебя как на заказчика убийства Арне Албу.
Расколь по-дружески снисходительно улыбнулся. Словно бы тем самым от имени Харри выразил сожаление о том, что было хорошо известно им обоим, — никто никогда не сможет доказать причастность Расколя к убийству Албу.
— О Ракели и Олеге можешь не беспокоиться, Спиуни. Мой человек в Москве отозвал своих людей сразу, как только с Албу было покончено. Ты бы лучше озаботился исходом дела в суде. Мой человек говорит, что перспективы не слишком отрадные. Насколько я понимаю, у семьи отца ребенка есть связи.
Харри передернул плечами.
Расколь вытащил из стола ящик, достал сверкающий на свету ключ от «Триовинга» и протянул его Харри:
— Пойдешь прямо на станцию метро в Грёнланне. Когда спустишься по первой лестнице, увидишь женщину в окошечке кассы у туалетов. Дашь ей пять крон, и она тебя пропустит. Скажи, что пришел Харри, зайди в мужской туалет и запрись в одной из кабинок. Как услышишь, что насвистывают «Waltzing Matilda», знай, что приехали за тобой. Счастливо, Спиуни!
Дождь хлестал так сильно, что казалось, будто из-под асфальта били тонкие струйки душа, а если присмотреться, в свете фонарей в конце узкой перекрытой части Софиес-гате можно было увидеть небольшие радуги. Но времени у Бьярне Мёллера не было. Он вылез из машины, натянул на голову пальто и побежал через дорогу к воротам, где его поджидали Иварссон, Вебер и какой-то человек — судя по виду, пакистанец.
Мёллер поздоровался со всеми за руку. «Пакистанец» представился:
— Али Ниязи, сосед Харри.
— Волер приедет, как только они закончат в Слемдале, — сказал Мёллер. — Что вы тут обнаружили?
— Боюсь, это тянет на сенсацию, — ответил Иварссон, — но главное, теперь понятно, каким образом мы сообщим прессе о том, что один из наших полицейских…
— Эй, эй, — громыхнул Мёллер, — не торопись. Доложи обстановку.
Иварссон тонко улыбнулся:
— Пойдем сюда.
Начальник Отдела грабежей и разбойных нападений открыл низкую дверь и по кривой каменной лестнице стал опускаться в подвал. Остальные последовали за ним. Чтобы не задевать потолок и стены, долговязому Мёллеру пришлось опустить голову. Он не любил подвалы.
