Джеффри Линдсей - Последний дубль Декстера
И еще один: Ренни смотрит в зал во время бенефиса, и взгляд у него тот же самый, хорошо мне знакомый, ведь я и сам ежедневно упражняюсь, чтобы скрыть такой взгляд под правдоподобными улыбками.
И Ренни, агрессивно набрасывающийся на крикуна из зала, уже не скрывая при этом своих убийственных замашек у всех на виду.
Ренни.
Все сходилось: у него имелся повод, пока мне неизвестный, и я знал, что прячущаяся в нем тварь делает убийство простейшим разумным решением. И ради того, чтобы скрыть это что-то, он убил Кэти – а потом, если верить Винсу, его стошнило при виде того, что он натворил? Но ведь он убил и Джекки, убил, несмотря на свое отвращение, которого ему не полагалось бы испытывать, будь он действительно обладателем Темного Попутчика?
Грохочущий товарняк Декстерской Дедукции со скрежетом тормозов остановился. Чушь какая-то. Никого, способного на убийство в рутинном порядке, не вывернет при виде дела его рук. И потом, как это увязывается с самым существенным фактом – смертью Джекки?
Ладно, возможно, это не Ренни. Однако у меня на руках оставалось два трупа, и я не сомневался, что эти убийства связаны между собой. Поэтому я на некоторое время отложил Ренни в сторону и попытался поставить поезд обратно на рельсы.
Кто-то, возможно, не Ренни, убил Кэти и забрал ее телефон, чтобы что-то скрыть. А потом, не удовлетворившись этим (как такое вообще возможно?), убил и Джекки. По той же причине? Но телефон-то уже у него, чего тогда беспокоиться?
Андерсен протопал мимо меня и вышел из трейлера. Я заглянул в спальню, где Анхель спокойно, методично прочесывал пол вокруг тела Джекки – прямо перед большой коробкой с имуществом Кэти. Где-то упала, негромко звякнув, в приемник медная монетка, и я зажмурился.
Я подошел к Анхелю. Он на мгновение оторвался от клочка ковра, который упаковывал в пакет для вещественных доказательств, и оглянулся на меня:
– Уйди, постылый. У тебя плохая карма.
– Мне нужно посмотреть кое-что, – сообщил я.
– Нет, – мотнул головой он. – Андерсен меня застрелит.
– Это быстро, – заверил я его. – Очень важно.
Анхель покачался взад-вперед на пятках и посмотрел на меня, явно прикидывая, стою ли я риска.
– Чего? – спросил он наконец.
Я мотнул головой в сторону картонной коробки за его спиной.
– Компьютер, – ответил я. – Он там, в коробке?
Он внимательно посмотрел на меня еще раз и тяжело вздохнул. Потом склонился над коробкой – там, поверх побросанного абы как тряпья лежала черная нейлоновая сумка для ноутбука. Рукой в резиновой перчатке он расстегнул сумку.
– Нет, – сказал Анхель. – Никакого компьютера. – Он убрал руку, отпустив сумку. – А что, должен быть?
– Утром лежал там, – ответил я.
– Черт, – поморщился он. – Ну, я его оттуда не брал.
– Я знаю, – кивнул я. – Но кто-то взял.
Анхель тяжело вздохнул, явно расстроенный тем фактом, что компьютер пропал именно в том деле, которое он вел как эксперт.
– А это важно? – поинтересовался он.
– Думаю, да, – подтвердил я.
– Почему?
– Потому, что это «Эппл».
Анхель тряхнул головой.
– Декстер, ну тебя.
– Спасибо, Анхель.
Он снова вздохнул и опять опустился на четвереньки.
– Думаю, я тебя больше не люблю, – заметил он.
Я вернулся на свое место у холодильника, вполне довольный самим собой. Теперь я знал, почему убили Джекки. Потому что если у тебя есть айфон и компьютер «Эппл», они синхронизируются, и вся информация с телефона хранится и на компьютере. Джекки включила ноутбук, увидела запись о встрече – и за это ее убили.
Но… если Кэти вовремя обновляла систему, вся эта информация должна скопироваться и в «облако» – а это значит, что она должна до сих пор храниться и там, и обличительная встреча, и все остальное. Впрочем, «облачный» аккаунт Кэти без пароля не доступен больше никому. А забрав ноутбук, убийца исключил такую возможность.
Я не погладил себя по спине, но был очень доволен. Я вычислил почти все – кроме, конечно, одной маленькой, можно сказать, незначительной детали: кто убийца.
Я еще раз попробовал подставить на это место Ренни, и он почти вписался. И все равно я не мог поверить в то, что кто-то, обладающий Попутчиком, способен облеваться после простого, успокаивающего нервы, а порой и просто приятного акта убийства.
С другой стороны, если я исключу Ренни, что останется? Может, Ренни стошнило, потому что он наелся несвежих устриц? Да нет, это просто обязан быть Ренни – никто другой не вписывался в эту историю. В любом случае, мне обязательно нужно порыться в его ближайшем прошлом и посмотреть, что выйдет. Может, Дебора могла бы проверить это, и…
Дебора. Она ведь так и не разговаривала со мной – ну, почти не разговаривала, – и подлезть к ней с этой просьбой теперь, когда парадом командует клоун Андерсен, выставивший ее за дверь, вряд ли стало легче. Я сомневался в том, что ее удаление с места преступления смягчило ее настолько, чтобы она смогла все простить и забыть.
С другой стороны, у меня появилась улика, которую она могла бы раскрутить, а она все-таки до мозга костей коп. Она хотела раскрыть это дело – не в последнюю очередь потому, что на него назначили Андерсена. Поэтому, вероятно, сунуть Андерсена мордой в грязь ей хочется еще больше, чем не иметь дела со мной. В общем, попробовать стоило.
Разумеется, я не мог этого сделать, стоя у холодильника в ожидании Андерсена. Мне нужна была свобода перемещения, и я снова подумал о своем новом, любопытном положении подозреваемого. Никто вообще-то не приказывал мне стоять на месте, или не покидать город, или связываться с адвокатом. Я оставался на месте преступления лишь из чисто рефлекторного желания быть полезным. Пользы от меня больше не ожидалось – если не считать полезным дарить Андерсену возможность испепелять кого-то взглядом. Поэтому я огляделся по сторонам, не следит ли кто за мной. Никто не следил, и я спокойно, словно так и полагается, вышел из трейлера.
Дебора расхаживала взад-вперед перед дверью. Увидев меня, спускающегося по ступенькам, она остановилась. На какое-то мгновение мне показалось, что она собирается что-то сказать; возможно, она действительно собиралась. Но промолчала. Только тряхнула головой и зашагала дальше.
– Дебора, – окликнул я ее со спины.
Она остановилась, чуть ссутулившись. Потом повернулась и посмотрела на меня взглядом, по степени враждебности заметно превосходившим то, как смотрел на меня Андерсен.
– Чего тебе?
– Мне кажется, я знаю, кто убил Джекки, – сообщил я.
Секунду она молчала. Потом тряхнула головой.
– Иди расскажи Андерсену, – буркнула она.
– Лучше тебе, – возразил я. – Так из этого хоть что-то путное может выйти.
Она посмотрела на меня, склонив голову набок.
– Тебе меня не заболтать, Декстер. Ты просрал все на свете, а теперь из-за тебя Джекки мертва, а Рита – что? – Она говорила, распаляясь с каждым словом. – Ты ее еще не убил, а, Декстер? Потому что это было бы для тебя вполне логичным, разве нет?
– Бога ради, Дебора…
– Ведь так логичнее, чем оставлять ее живой, чтобы она могла потом превратить твою жизнь в дерьмо, правда?
– Да не убивал я…
– А если и не убивал, то что? Бросишь Риту и троих детей ради сраной новой постели? Или приползешь назад, притворяясь, будто ничего не было? Потому что она, может, и пустит тебя обратно… а вот я не знаю.
– Что ж, отлично, – сказал я. – Пойду расскажу Андерсену. – Я ведь тоже умею играть в эти игры. – И он просрет это дело, и убийца уйдет целый и невредимый, потому что ты слишком занята своими переживаниями, чтобы поделать с этим хоть что-нибудь.
Хорошо, что я стоял на расстоянии десяти футов от нее, потому что, судя по выражению ее лица, Дебора могла бы и мне нанести серьезные физические повреждения. Даже на таком расстоянии я отчетливо слышал, как скрипнули ее зубы.
– Выкладывай, – процедила она в конце концов.
Я рассказал все про телефон, и про компьютер, и почему это означает, что Джекки и Кэти убил один и тот же человек. Она слушала. Дебора не расцвела улыбками, не бросилась меня обнимать, но слушала. Когда я закончил, она долго смотрела на меня.
– Ладно, – сказала она. – Так кто это сделал?
– Ренни Бодро, – ответил я. – У него вышла какая-то размолвка с Кэти, и она кричала, что в следующий раз всем все расскажет.
Дебора вдруг улыбнулась. Презрительно – так улыбаются кому-то совсем жалкому, который не стоит даже вашего презрения, но которого вы все равно презираете.
– Ренни Бодро в Нью-Йорке, – сообщила она. – Участвует в утренней программе для раскрутки своего концерта. Улетел вчера вечером.
– Что? – спросил я. Признаюсь, эта новость по крайней мере отчасти меня оглушила.
– В Нью-Йорке, – повторила Дебора. – Об этом известно всем на площадке – и тебе тоже было бы известно, если бы ты почитал график съемок, а не проводил все время за потрахиванием Джекки.
