Юзеф Хен - Останови часы в одиннадцать

— …И так и не успели с ним поговорить, — окончила за него седая дама. Она, наверное, подумала, что Генрик — человек исключительно тонкой души, коль скоро он пошел на похороны человека, которому даже не успел нанести визит.

— Насколько мне известно, произошел несчастный случай, — сказал он.

— Магистр Рикерт ехал на своей машине, а когда он пересекал полотно железной дороги, из-за поворота вылетел скорый поезд и…

— Как это все печально! — сочувственно вздохнул он. — Представляю себе, как восприняла это известие его супруга.

— Он холостяк, кроме сестры, у него не было никаких родственников. Сестра приехала на похороны из Варшавы.

Они расстались на улице, у кладбищенских ворот. Седая дама свернула влево, а Генрик с девушкой пошли вправо. Его дом был в десяти минутах ходьбы.

— Приглашаю вас поужинать со мной, — проговорил он, помахивая портфелем, в котором он целый день таскал провизию, купленную по случаю так и не состоявшегося визита Юлии.

28 мая, вечер

— Как вас зовут?

— Розанна, — ответила она, прикрывая двери ванной. Вымыла руки, чтобы помочь ему готовить ужин.

— Вы сейчас придумали это имя или немного раньше?

— А не все ли равно? Мальчишки со Старого кладбища зовут меня Розанной. Там у каждого есть своя подпольная кличка.

— Но я не мальчишка со Старого кладбища и считаю, что настало время, когда мы должны быть друг с другом откровенны.

— А что это вам даст?

— Хотите ли вы помочь мне выяснить загадочные обстоятельства смерти Яна Рикерта?

— Хочу. Но при чем тут мое имя? Если окажется, что меня зовут Зосей, это облегчит наши розыски?

— Нет. Но я думаю, что полная откровенность нам только поможет.

— Ладно, — сказала она без особого энтузиазма.

— Кто вы, собственно? Чем занимаетесь?

— Я работаю в доме моделей. Шью. Но с сентября буду работать манекенщицей.

— Это ваша заветная мечта?

— Конечно. А у вас какая мечта?

— Пока одна. Чтобы вы перестали считать меня каким-то джентльменом-взломщиком. Достаточно взглянуть на мою комнату, чтобы понять: я не тот, за кого вы меня принимаете. Квартира обставлена неплохо, но чтобы добиться этого, я пять лет работал не покладая рук. Кроме того, для взломщика у меня слишком много книг.

— Вы думаете, что взломщик не может иметь в доме библиотеку?

— Не знаю. У меня нет знакомых взломщиков.

— Успокойтесь. Я хорошо знаю, кто вы и где работаете.

— Вы уверены?

— Я же знала, что вы живете в новом доме рядом со Старым кладбищем. Вчера зашла к дворничихе, сказала, будто у меня для вас письмо, и без труда выведала о вас все, что хотела.

— И вы не разочаровались?

— Нет. Но когда я сегодня увидела вас в кафе с дамой, я подумала, что она вам не подходит.

— Чем она вам не нравится? Она очень талантливая художница.

— У нее слишком заносчивый вид. Не выношу таких баб. Я хотела ее разозлить и поэтому все время вам улыбалась. Потом мне стало вас жаль, и я подошла к столику.

Генрик нарезал хлеб и вынул из портфеля банку сардинок, пирожные и бутылку вина.

— Это все для нее? — насмешливо проговорила она, намазывая масло на хлеб, и, так как он ничего не ответил, спросила: — Вы предпочли бы, чтобы здесь была она, а не я?

Генрик опять промолчал.

— Все-таки она не поверила, что вы разговаривали с Рикертом.

— А вы?

— А я верю.

— Почему?

— Вы не умеете врать, вы просто не в состоянии выдумать такую историю.

Он почувствовал себя уязвленным.

— Должен вам сообщить, что я написал несколько книг. И все они с начала и до конца были выдуманы.

— Это ничего не значит. Придумать на бумаге вы можете, по в жизни вы человек очень наивный и правдивый. Я разбираюсь в людях.

— Да?

— У меня была довольно тяжелая жизнь.

— Гм, — кашлянул он.

— Не беспокойтесь, я не стану утомлять вас рассказом. Но в одном можете не сомневаться: моего знания жизни хватит на то, чтобы поверить в самые неожиданные происшествия.

— Разговор с Рикертом вы тоже относите к таким происшествиям?

— Посмотрим, — сказала она серьезно. Сейчас это была уже не та девушка, которая препиралась с Лолеком у Старого кладбища. Сняв плащ, она осталась в скромном голубом платье с белым воротничком. Вызывающая вульгарность, так коробившая его, куда-то исчезла.

Генрик открыл бутылку вина. Они поставили закуски на поднос и перешли в комнату. Он сел на тахту, а она — в кресло, стоящее перед низким столиком. Генрик рассказал ей о покупке тросточки и объяснил, что привело его к Рикерту.

— Что вы обо всем этом думаете? — спросил он.

— В привидения я не верю, — помолчав немного, ответила она. — Рикерт умер. Следовательно, человек, с которым вы разговаривали в его квартире, был не Рикерт.

— Почему вы так думаете?

— Вы же сами мне сказали, что тот человек ни разу не назвал себя Рикертом.

— Однако он дал понять, что это так.

— Он думал, что вы знакомы с Рикертом и его мистификация не удастся. Но быстро понял, что вы Рикерта никогда не видели. Однако до самого конца беседы он не был в этом уверен, поэтому ни разу не сказал, как его зовут.

— Почему же он не сказал прямо: «Рикерт умер»?

— Именно в этом и заключается секрет. Пользуясь тем, что все родственники и знакомые магистра поехали на похороны, неизвестный человек с неизвестной целью вошел в квартиру покойного.

— Если верить соседке, двери были закрыты и ключи лежали у нее.

— У него могли быть свои ключи.

— Верно, — согласился он. — Но почему же этот субъект пригласил меня в комнату, выдавая себя за Рикерта, вместо того чтобы прямо сказать мне: «Пан Рикерт умер» или «Пан Рикерт будет позднее»?

— Припомните еще раз как следует начало разговора с этим человеком.

— Прекрасно помню, как все было. «Слушаю вас. В чем дело?» — «Я хотел бы поговорить с магистром Рикертом». А он спрашивает: «О чем вы хотите поговорить?» Тогда я начал объяснять, что купил в комиссионке одну вещь и хотел бы кое-что о ней узнать. «О чем именно идет речь?» — спросил он, а когда я заколебался, он пригласил меня в комнату.

— Вот именно, в этом вся соль! Именно здесь ключ к разгадке. Похоже на то, что он пригласил вас только тогда, когда узнал цель вашего прихода. Иными словами, вы его чем-то заинтересовали. Это было для него так важно, что он не стал отделываться от вас и пошел на мистификацию, выдавая себя за Рикерта.

— Ничего не понимаю, — вздохнул Генрик.

— Но ведь это проще пареной репы. Допустим, незнакомец находился в квартире для того, чтобы украсть какую-нибудь вещь. Часы, деньги, золотой браслет, меха, радиоприемник. Вдруг в квартиру, где он хозяйничает, входит какой-то субъект, то есть вы. Что ему делать? Сплавить вас как можно быстрее, чтобы иметь возможность довести свое дело до конца. Сделал он это? Нет. Услышав, что вы пришли по поводу какой-то вещи, он пригласил вас в комнату. Больше того, он даже выдал себя за Рикерта, чтобы узнать, о какой именно вещи идет речь. Он действовал вопреки воровской логике. Следовательно, это не был вор в обычном понимании этого слова. Он явно что-то искал в квартире покойного. Искал, но не мог найти. Вдруг появились вы. Он пригласил вас, ибо рассчитывал, что вы каким-нибудь образом сможете помочь ему в его поисках. Вы ему рассказали о тросточке. И что тогда произошло?

— Он потерял ко мне всякий интерес. Дал понять, что пора оставить его одного.

— Иначе говоря, он искал не тросточку.

— Вы были бы великолепным детективом! — воскликнул он. Они выпили по рюмке вина. Рассуждения девушки и в самом деле показались ему очень логичными. Гордость его, однако, была сильно уязвлена: ведь скорее ему полагалось бы сделать подобный вывод. Он выпил еще одну рюмку вина и сказал:

— По-моему, автомобильная катастрофа была подстроена. Рикерта убили, и в квартире Рикерта я разговаривал с его убийцей.

Пить он не умел. После четвертой рюмки он изменил свою версию следующим образом.

— Я когда-то видел пьесу Сухово-Кобылина под названием «Смерть Тарелкина». Тарелкин был тип, по уши залезший в долги. Чтобы избавиться от кредиторов, он инсценировал свою смерть, купил гроб, положил туда куклу, похожую на него, под куклу — дохлую рыбу. Что вы скажете, если выяснится, что мы участвовали в похоронах куклы господина Рикерта, магистра и искусствоведа. Вас не восхищает такая гипотеза?

— Нет, — откровенно ответила она. Демонстративно убрала со стола недопитую бутылку вина и унесла ее на кухню.

Ему это очень не понравилось. Горький опыт подтвердился еще раз: стоит только пригласить молодую девушку в холостяцкую квартиру, как она сразу начинает распоряжаться, как у себя дома. Не захотела даже выслушать его гипотезы до конца.

Генрик пошел в кухню, чтобы заварить черный кофе. Розанна или Зося — ему было все равно, как ее зовут на самом деле, — включила проигрыватель и поставила старинный вальс «На сопках Маньчжурии». Генрик вылил себе на брюки черный кофе. К счастью, брюки были темными и пятно можно было замыть горячей водой. Он вынул из шкафа другой костюм и заперся в ванной. Включил газ, чтобы нагреть воду. Из-за шума колонки и бульканья воды он едва услышал звонок телефона. Пока он накинул халат и вбежал в комнату, телефон уже не звонил. Трубка лежала на вилке аппарата, из радиолы гремел старинный вальс.