Ю Несбё - Призрак
Была суббота, и я мысленно перебрал всех своих друзей, способных одолжить мне денег. Я проделал это быстро. Таких не было.
Потом я вспомнил об одном человеке, который как минимум обязан был одолжить мне денег. Если не хотел проблем на свою голову.
Я сел в автобус, поехал на восток, вернулся в правильную часть города и вышел в Манглеруде.
На этот раз Трульс Бернтсен оказался дома.
Он стоял в дверях своей квартиры на шестом этаже многоквартирного дома и слушал, как я выдвигаю ему почти такой же ультиматум, как на улице Блиндернвейен. Если он не даст мне пять тысяч, я расскажу, что он убил Туту и спрятал труп.
Однако Бернтсен держался совершенно хладнокровно. Пригласил меня зайти в квартиру, где мы, конечно, обо всем договоримся, сказал он.
Но в его взгляде было что-то очень неправильное.
Поэтому я не вошел, заявив, что обсуждать тут нечего: либо он раскошелится, либо я пойду и сдам его за вознаграждение. Он ответил, что полиция не платит тем, кто пытается настучать на полицейского. Но пять тысяч он наскребет, мы ведь не чужие люди, нас можно считать почти друзьями. Сказал, что столько наличных у него дома нет и нам надо доехать до банкомата, машина внизу, в гараже.
Я подумал. Колокольчик, предупреждающий об опасности, звенел вовсю, но жажда, блин, была невыносимой, она блокировала всякую разумную мысль. Поэтому я кивнул, хотя знал, что поступаю неверно.
— Значит, ты получила результаты анализа ДНК? — спросил Харри, осматривая посетителей «Посткафе».
Ни одного подозрительного человека. Или, вернее, куча подозрительных личностей, но никого из них нельзя было принять за полицейского.
— Да, — ответила Беата.
Харри взял телефон другой рукой.
— Думаю, я уже знаю, кого поцарапал Густо.
— Да? — спросила Беата с неподдельным изумлением в голосе.
— Ага. Человек, данные которого имеются в регистре ДНК, является либо подозреваемым, либо осужденным, либо полицейским, который мог оставить свои следы на месте преступления. В нашем случае речь идет о последнем. Его зовут Трульс Бернтсен, и он служит в Оргкриме.
— Откуда ты знаешь, что это он?
— Ну, суммировал все, что случилось, можно так сказать.
— Да ладно, — ответила Беата, — не сомневаюсь, что это основывается на серьезных размышлениях.
— Спасибо, — сказал Харри.
— И тем не менее это совершенно ошибочное утверждение, — произнесла Беата.
— Еще раз?
— Кровь под ногтями Густо не принадлежит Бернтсену.
Но пока я стоял перед дверью Трульса Бернтсена, который ушел за ключами от машины, я бросил взгляд вниз. На свои ботинки. Чертовски хорошие ботинки. И я вспомнил об Исабелле Скёйен.
Она не была такой опасной, как Бернтсен. И она с ума по мне сходила, — что, может, нет?
С ума сходила, и даже чуть больше.
Поэтому, не дожидаясь, когда вернется Бернтсен, я помчался вниз, перепрыгивая через семь ступенек и на каждом этаже нажимая кнопку лифта.
Я запрыгнул в метро и поехал к Центральному вокзалу. Сначала я хотел ей позвонить, но потом отбросил эту мысль. Она всегда может придумать причину для отказа по телефону, но никогда, если увидит меня живьем, очень даже живьем. К тому же по субботам у ее конюха был выходной. А это в свою очередь — поскольку жеребцы и свиньи, блин, не могут достать себе еду из холодильника — означало, что она находится дома. Поэтому на Центральном вокзале я уселся на эстфолдскую электричку, в вагон для обладателей месячных проездных, поскольку билет до Рюгге стоил сто сорок четыре кроны, которых у меня по-прежнему не было. От станции до фермы я шел пешком. А идти там не близко. Особенно если начнется дождь. А дождь начался.
Когда я вошел во двор, то увидел, что ее машина здесь. Полноприводной автомобиль, который используют для форсирования улиц в центре города. Я постучал в окошко фермерского дома — она научила меня называть так дом, не предназначенный для содержания животных. Но никто не вышел. Я закричал, эхо заметалось между стенами построек, но никто ему не ответил. Наверное, она уехала на верховую прогулку. Не страшно: я знал, где она обычно хранит наличные, а здесь, в сельской местности, люди еще не научились запирать свои дома. Так что я нажал на ручку двери, и она оказалась открытой, да.
Я направился к спальне, и вдруг она оказалась прямо передо мной. Она, такая большая, стояла на верхней ступеньке лестницы, широко расставив ноги, в банном халате.
— Что ты здесь делаешь, Густо?
— Хотел увидеть тебя, — сказал я, включая улыбку.
Врубил на полную.
— Тебе надо к зубному, — холодно ответила она.
Я понял, о чем она: на моих зубах появились коричневые пятна. Зубы казались немного подгнившими, но щетка со стальными зубчиками мне уже не поможет.
— Что ты здесь делаешь? — повторила она. — Нужны деньги?
Мы с Исабеллой оба были такими, мы были похожими, нам не надо было прикидываться.
— Пять кусков? — сказал я.
— Так дело не пойдет, Густо, мы покончили с этим. Отвезти тебя обратно на станцию?
— Что? Да ладно тебе, Исабелла. Трахнемся?
— Тихо!
Через секунду я понял, в какой ситуации оказался. Глупо с моей стороны, всему виной чертова жажда. Исабелла стояла на лестнице средь бела дня в одном халате, но полностью накрашенная.
— Кого-то ждешь? — поинтересовался я.
Она не ответила.
— Новый юный трахаль?
— Так бывает, когда человек исчезает, Густо.
— Я неплохо умею возвращаться, — сказал я, метнулся вперед и ухватил ее за руку, так что она потеряла равновесие.
Я притянул ее к себе.
— Ты промок, — отметила она, сопротивляясь, но не сильнее, чем когда ей хотелось жесткого секса.
— Дождь идет, — сказал я, покусывая ее за ухо. — А ты думала от чего?
Моя рука оказалась под халатом.
— И от тебя воняет. Пусти меня!
Моя рука скользнула по свежевыбритому лобку и нашла щель. Она была влажной. Мокрой. Я мог орудовать сразу четырьмя пальцами. Слишком мокрой. Я почувствовал что-то вязкое. Вынул руку. Поднес ее к глазам. Пальцы были покрыты какой-то белой слизью. Я удивленно посмотрел на нее. Увидел победную усмешку, когда она прислонилась ко мне и прошептала:
— Как я сказала, когда человек исчезает…
Не слушая ее, я занес руку для удара, но она перехватила мою руку и остановила меня. Сильная, сука. Скёйен.
— Уходи, Густо.
Что-то произошло с моими глазами. Если бы я не знал что, то подумал бы, что это слезы.
— Пять тысяч, — прошептал я невнятно.
— Нет, — ответила она. — Тогда ты вернешься. А так быть не должно.
— Чертова шлюха! — заорал я. — Ты забываешь пару важных вещей. Раскошеливайся, а не то я пойду в газету и расскажу обо всем этом раскладе. И я говорю не о нашем трахаче, а о том, что операция «Очистим Осло и так далее» — дело рук твоих и старикана. Полу социалисты хреновы, наркоденьги и политика в одной постели. Как думаешь, сколько мне заплатит «ВТ»?
Я услышал, как открывается дверь спальни.
— Если бы я была на твоем месте, я бы сейчас убежала, — сказала Исабелла.
В темноте за ее спиной скрипнули половицы.
Я хотел убежать, действительно хотел. Но все равно остался на месте.
Шаги приближались.
Мне казалось, я вижу полосы на его выступающем из темноты лице.
Трахаль. Тигр.
