Тень олигарха - Ксения Васильевна Бахарева

мы с девчонками вчера немного посидели, отметили, так сказать, покупку «мерседеса»… Ой, а как мы домой ехали, нас чуть не убили! — Не обращая внимания на слизкую лужу, разлитую из бренчащих полиэтиленовых мешков, доверху наполненных испорченной снедью, Татьяна присела на стул со вздохом: — А пивка нет? А чем это так несет?

— Нет пива, ничего нет… Чем несет? Не святым духом…

— Хоть бы водички… Или водочки… Голова раскалывается, не пойму, что эти иностранцы находят в виски? — пробормотала Татьяна и на шатких ногах двинулась к плите, пытаясь налить из чайника стакан воды.

Маришка молча вытерла линолеумный пол в том месте, где несколько мгновений назад звенела в пакетах разбитая посуда, с жалостью посмотрела на тощую фигуру матери в длинном халате, потом — на возвратившегося с улицы хмурого отца и, дабы избежать личного присутствия при родительских разборках, вымолвила:

— Я к себе…

Вопреки ожиданиям дочери, Александр тотчас последовал за ней, догнал ее у лестницы и, взяв за руку, произнес:

— Маришка, пойдем прогуляемся, в кафе посидим…

Обрадованная девочка встрепенулась кудряшками, словно пес, выбежавший из воды, чем определенно подтвердила, чья она дочь, и в одно мгновенье повисла на шее у отца со словами:

— Я мигом, переоденусь только!

Всю недолгую дорогу Маришке хотелось поделиться последними новостями, однако ей не удавалось договорить хотя бы одну фразу полностью — то и дело их останавливали местные горожане или просто здоровались на ходу с вопросом: «Николаич, как дела?» Девочку от всеобщего уважительного внимания охватывала гордость и в то же самое время обида за то, что ее папа, бывший мэр этого города, больше принадлежал им: бурчащему лохматому старику на тихоходной телеге, крупной тетке с большими сетчатыми сумками, очкастому чиновнику, остановившемуся поодаль на дорогой иномарке, и прочему простому люду — нежели родной дочери, которой отцовского внимания всегда было мало. Наверстать упущенное Маришке можно было бы перед поставленной тарелкой с картошкой да котлетой под чудным названием «папараць-кветка», но уж очень хотелось поскорее закинуть в себя невероятно вкусную снедь, а потом и тетка Валя, хозяйка кафе, не преминула присесть за столик, чтобы на короткой ноге (когда еще такое случится!) поболтать с большим человеком.

— Александр Николаевич, миленький, ты скажи только: когда это безобразие закончится? Когда в магазинах что-то появится? Ей-Богу, не понимаю: как дальше жить? И кому он нужен был, этот распад Союза?

И в недавнем прошлом руководитель районного города, получившего статус областного, убеждал тетку Валентину, что надо немного потерпеть и вскоре все заживут долго и счастливо…

Маришке очень хотелось рассказать отцу, как ее ни за что отругала училка белорусского языка и как на днях она с подружкой освободила от живодера бедную собачонку, прикованную к цепи, но, глядя на отца, который пустился в рассуждения о сложном экономическом положении в стране, отвернулась тоскливо и бессмысленно-отрешенно уставилась в окно. Александр, заметив кислую физиономию дочери, спохватился:

— Дочка, мороженое будешь?

— Извини, Александр Николаевич, кончилось еще на прошлой неделе… — тут же отчеканила тетка Валя.

— Тогда пирожное принеси, будь добра, — зачем-то попросил банкир…

Объятья минотавра

Апрель, 1993 год, Москва

Белорусский вокзал, куда фирменным утренним поездом прибыл Александр в сопровождении молодого мускулистого охранника, словно улей, кишел спешащими пассажирами, нерасторопными гражданами встречающими, громогласными таксистами и хмельными грузчиками с тачками. Тут же, на перроне, пузатые торговки в замусоленных передниках поверх старых тулупов с призывными криками «ножки Буша!» продавали из ящиков, брошенных на грязном асфальте, огромные замороженные куриные окорочка, что вполне могло спасти от голода тех, кто не готов был часами лазить по магазинным очередям. Дальше, на полукруглой привокзальной площади, загородив собой треть троллейбусной остановки, несколько находчивых коммерсантов торговало брендовым спиртом «Роял» в пластиковых бутылках. С левой и правой стороны вокзала стихийные торговые ряды с ящиками на земле, складными металлическими столами, казалось бы, заполонили всю территорию: кто-то торговал сникерсами, кто-то — жевательными резинками, сигаретами, а кто-то — антикварной утварью, ботинками, халатами, куртками…

— Смотрите, как указ Бориса Николаевича легализовал предпринимательство! — умозаключил от невиданной прежде диковинной картинки охранник Дмитрий, продираясь сквозь толпу зевак, продавцов и прохожих.

— А что ты думал: как-то надо выживать в тяжелых экономических условиях! Вот множество людей и занялось мелкой уличной торговлей, — парировал Александр.

— Но вы же не стоите на тротуаре с какими-нибудь безделушками!

— Я тоже выживаю…

— И как же? — Дмитрий поднял руку, чтобы остановить такси.

— По-своему, после введенных рыночных реформ. Нос по ветру, как говорится…

Такси неслось по запыленным московским проспектам, торчало в бесконечных пробках на светофорах, и, казалось, весь столичный и приезжий народ переквалифицировался в мелких торговцев дешевого тряпья и антиквариата, пытаясь свести концы с концами. Глядя на новую эру эпохи постсоветского пространства, Александр вдруг вспомнил, как полгода назад познакомился с богатейшим человеком кавказского происхождения, живущим в последнее время все больше в северной части Лондона. Респектабельный Саид Омаров со жгучими усами (так звали нового знакомого) был немного тучным, умиротворенным, похожим на откормленного на Таити пушистого кота, а еще необычайно улыбчивым и веселым, тем самым располагая к себе моментально, — очевидно, именно в этом и крылась его история успеха.

— Что привело господина Омарова в Минск? — спросил тогда при знакомстве Александр, протягивая руку.

— Я частенько наведываюсь сюда по делам бизнеса, у меня несколько авиатранспортных предприятий в Санкт-Петербурге и Москве, — гость с радостью широко обнажил белоснежный зубной ряд, — а в белорусской столице намерен получить кредит, не исключено, что в вашем банке…

— И о какой сумме идет речь?

— Пяти миллиардов рублей будет достаточно.

— Ого! Надеюсь, вы гарантируете возврат…

Лисовский пригласил гостя в свой кабинет, и они долго разговаривали о перспективных делах и устоявшихся привычках, при этом у обоих сложилось впечатление, будто знакомы они сто лет. Невзирая на столь внушительную сумму, Александр принял вызов с горящими глазами. Отчего Омаров намеревался получить кредит именно в Беларуси, для сведущего в финансовых потоках банкира было понятно сразу. Во-первых, кавказец слыл преуспевающим предпринимателем, что позволило ему довольно быстро сколотить весьма приличное состояние. Во-вторых, уже через год после распада советской державы крупные государственные предприятия в Беларуси ощущали острую нехватку оборотных денежных средств, и Национальный банк начал проводить широкомасштабную эмиссию рублей. Эдакий путь был самым простым, но к шоковой терапии и без того потерянное бывшее советское население было еще не готово. Правда, эмиссия не стала чисто белорусским изобретением, во всех бывших союзных республиках национальные банки занимались тем же самым. Как результат, к концу года на финансовом рынке сложилась уникальная ситуация: из-за единого рубля в России и Беларуси, оставшегося с советских времен, ставки по кредитам отличались в рекордные пять