Исчезнувший - Алексей Макеев
Пару минут все трое стояли и молчали, будто не было у них других забот, как таращиться друг на друга. Первым не выдержал Иван. Тяжелая сумка оттягивала руку, а язык буквально зудел от желания прервать напряженное молчание.
– Привет, Вась! – запоздало поздоровался он. – А я вот гостя тебе привез. Он к дяде Коле по личному вопросу. Хозяин на месте?
– А то ты не знаешь, – не глядя на Ивана, буркнул Васек, продолжая буравить взглядом Крячко.
– Да я ему так и сказал. Нет, говорю, дяди Коли на месте. Три дня уж как нет, – зачастил Иван. – А он все равно поехал. Не знаешь, когда дядя Коля вернется?
– Без понятия, – все так же немногословно ответил Васек.
– Жаль, человек издалека ехал, – сокрушенно покачал головой Иван. – Может, звякнешь ему, скажешь, что гость приехал?
– Звякнул бы, если бы он мобилу брал. – Васек отступил на шаг назад и обратился к Крячко: – Вы – друг Ольшевского?
– Друг, – подражая манере Васька, коротко ответил Стас.
– Сказали бы своему другу, что дела так не делаются, – ворчливо заявил Васек. – Я ему в сторожа не нанимался.
– Сам цех сторожишь?
– Если бы цех, – вздохнул Васек, внезапно расслабившись. – Консерванты его караулю. Вчера еще машина должна была прийти, готовую продукцию забирать, да так и не пришла. Ольшевского нет, кому из перевозчиков звонить, я не знаю, а хозяин как сквозь землю провалился. Нормально? Я тут три дня как на привязи сижу. Люди-то посменно отработали и ушли, а мне смены нет. Склад под завязку забит, продукция увеличивается, а подвижек не видать.
– Так останови производство, – предложил Крячко. – Дождешься возвращения Ольшевского, тогда и продолжишь.
– Нельзя его останавливать, потом на запуск хренова туча времени уйдет, и сырье в негодность придет. – Васек снова тяжело вздохнул и в сердцах выдал: – Дернул же меня черт подвязаться на эту работу! Сейчас бы лежал на диване, пивко холодное попивал.
– Погоди панику разводить, давай разберемся, куда мог Ольшевский исчезнуть. – Стас решил, что пора брать инициативу в свои руки. – Раньше такое случалось, чтобы он в цех во время переработки сырья так долго не приезжал?
– Не припомню. – Васек наморщил лоб, пытаясь восстановить события последнего месяца. – Я у него не так давно работаю, только с этого сезона. Как раньше было, не знаю, а за этот сезон еще не случалось, чтобы он хоть день пропустил. Воскресенье только, но это вроде как его законный выходной. Мой – понедельник, а его – воскресенье.
– И этот понедельник он пропустил, так? Хотя и знал, что у тебя выходной.
– И понедельник, и вторник, и среду, как видите.
Дальше Крячко начал выстреливать вопросами, как на настоящем перекрестном допросе. Васек только отвечать успевал. По его словам выходило, что случай этот из ряда вон выходящий. В цех Ольшевский являлся ежедневно ровно в девять, хоть часы по нему сверяй. В субботу, накануне его выходного дня, был в цехе как обычно. Проторчал до трех, гонял работников почем зря и, как показалось Ваську, нервничал сильно. Все время на часы поглядывал, точно опоздать куда-то боялся. Васек даже раз спросить решился, не спешит ли босс, но тот от него как от мухи назойливой отмахнулся. Больше в этот день Васек к Ольшевскому с вопросами не лез.
О том, что может понедельник пропустить, Ольшевский не предупреждал, даже намека не делал. Распоряжений относительно воскресенья, против обыкновения, тоже не раздавал. И все переносицу потирал, точно она зудела. Васек решил, что у Ольшевского давление подскочило, его тетка так переносицу трет, когда приступ захватит. Давлением она лет с тридцати страдает, и всегда с мигренями, так что Васек на это насмотрелся.
В цех Ольшевский приезжал всегда на машине, последняя суббота не была исключением. Когда он уезжал, двигатель дважды глох, и Ольшевского это бесило, Васек слышал, как он в салоне ругался. Громко и грубо. Слышал ли он раньше, чтобы его босс так матерился? Ни разу. Он и на рабочих никогда не кричал, только давил своим авторитетом так, что после его разносов жить не хотелось. Но чтобы материться? Нет, не слыхал.
Случалось ли раньше, чтобы Ольшевский в таком мерзком расположении духа находился? Тоже нет. Всегда ровный. Язвительный, но ровный. А когда «осенник» собрали и в хранилище на неделю раньше планируемого срока загрузили, так даже веселым был. Радовался сильно. Дал рабочим неделю на отдых. Рабочие все наемные, по домам разъехались. Все, кроме тех, кто в цеху занят. Вернуться должны к началу следующей недели, там сбор «зимника» пойдет.
Крячко поинтересовался, что означает «осенник» и «зимник», и Васек пояснил, что на плантациях Ольшевского растут три группы яблок. Различаются они по сроку созревания. Летние сорта собирают со второй половины августа, их уже переработали. Осенние сорта начинают собирать почти сразу после летних, можно сказать, без перерыва. Обычно сбор идет до конца сентября, соответственно, и переработка тоже. А затем переходят к зимним, на профессиональном сленге «зимник», и их добирают уже по холодку, аж до середины октября. Перерыва практически никакого нет, но только не в этом году. В этом как раз приличные каникулы для сборщиков выпали.
– Значит, до конца этой недели сборщики работать не будут? – уточнил Крячко.
– Все верно, не будут. Только здесь, в цеху, – ответил Васек.
– Может, Ольшевский потому и не приехал? Может, и себе недельку выходных взял? – задумчиво проговорил Стас.
– А предупредить не судьба? – тут же взъярился Васек, будто Крячко не предположение выдвинул, а перед фактом его поставил.
– Может, он предупредил, да ты не запомнил? Отвлекся на что-нибудь и мимо ушей пропустил, – принюхиваясь к запаху, идущему от Васька, предположил Стас.
– Вы меня не обнюхивайте, – ощетинился Васек, – и намеки свои оставьте. Я вообще не пью. Принципиально. А запах здесь всегда такой стоит. Яблоки перерабатываем, а они чуть кислородом тронутся, как брага пахнут. Побыли бы здесь трое суток безвылазно, так не хуже моего пропахли бы.
– Это правда, Васек совсем не пьет, – вступился за приятеля Иван. –
