Хьелль Ола Даль - Смертельные инвестиции
– Что он делал?
– Да, он побежал или?…
– Да, взял ноги в руки.
– Парень с конским хвостом?
– Да.
– Если я скажу, что два свидетеля готовы присягнуть: они видели мужчину с конским хвостом за воротами между пятью и шестью…
– И что?
Инспектор подошел к нему ближе.
– Юхансен, вы совершенно уверены, что он перелезал через забор?
– Я же сказал вам, что я видел!
– Но почему вы не видели еще двоих?
Юхансен исподлобья посмотрел на Гунарстранну.
– Теперь припоминаю! – холодно ответил он. – Они приехали на такси. Примерно в то время, когда тот тип лез через забор.
Франк напряженно вглядывался в непроницаемое лицо старика. Невозможно было определить, что происходит у него внутри. Дышал он с присвистом, слабо и ритмично, как раньше.
– Вы заметили что-нибудь еще? – выпалил Гунарстранна.
– Я уже рассказал вам все.
– Больше никого не видели?
Старик покачал головой; лицо у него закаменело.
– Юхансен, поймите, это очень важно! Вы видели, как кто-то еще входил в ворота?
– Я уже сказал вам, что я видел! – заорал Юхансен. – Он спрыгнул с забора через четверть часа после того, как она задернула занавески!
Гунарстранна его как будто не слышал. Оскалив зубы в улыбке, он спросил:
– Вы видели, как она трахалась еще с кем-то? – Юхансен посмотрел на него в упор. Смотрел он долго. – Значит, перед тем как она задернула занавески, она вам помахала, да? – Молчание. Юхансен курил и смотрел в потолок. – Вы заметили, что у нее рыжие волосы на лобке. Должно быть, вы очень внимательно ее разглядывали.
Юхансен смял окурок в пепельнице; послюнив палец, потушил горящие табачные крошки.
– Как она предпочитала?
Старик задышал тяжелее.
– Сверху или снизу? Долго у них обычно это продолжалось?
Он тяжело дышал, тихо посвистывая. Франк поймал себя на том, что смотрит на часы. Увидев, что Гунарстранна еле заметно кивает, он снова сосредоточился на старике.
– Значит, вы просидели у окна всю ночь с субботы на воскресенье?
– Потом я заснул. – Юхансен поерзал в кресле. – Я часто засыпаю в кресле… Так муторно каждую ночь раскладывать диван! – Франк проследил за его взглядом. Старик смотрел на диван, где лежал какой-то тряпичный комок. Ему не сразу удалось опознать обычную клетчатую фланелевую рубашку.
Глава б
Франк Фрёлик не сразу почувствовал вкус к ловле лосося. Он вырос в Осло и потому никогда не рассчитывал грести на лодке для богачей, купивших лицензию на лов рыбы на реке Намсен. В детстве он занимался только подледным ловом в Эстмарке. Иногда он рыбачил на озерах в окрестностях Осло; иногда ему даже удавалось поймать щуку. Скоро рыбалка превратилась в увлечение, занимавшее все его свободное время. Как-то на Рождество он попросил себе в подарок снасть для ловли нахлыстом, которую нашел в чулане. Вскоре произошло одно событие, которое навсегда изменило его отношение к рыбалке.
Несколько лет назад Фрёлик с двумя приятелями, состоявшими в Обществе охотников и рыболовов, поехал в отпуск. Ехали они на старом «форде-таунусе» Франка, тогда еще не окончательно развалившемся. По пути они заехали на фестиваль джаза в Молде послушать Альберта Кинга. Оттуда повернули на север и одну ночь нелегально рыбачили на берегу тихой реки. В лунном свете поблескивали омуты. Было сыро и холодно; их искусали комары. От реки тянуло прохладой, свежестью и чем-то сладким. Он забросил телескопическую снасть; леса какое-то время лежала на поверхности воды, похожей на кожу. На ночном небе висела огромная красная луна; в кристально чистой воде виднелось ее увеличенное отражение. Как будто красный мост протянулся от одного берега до другого.
Тогда-то это и случилось.
Дернуло руку. Леска напряглась, как возбужденный член. Так началась битва, которую он потом не сможет вспомнить во всех подробностях. В памяти осталось небывалое волнение. Ноги будто парализовало в ледяной воде. Он осторожно начал тянуть и окликнул друзей. Те, такие же взволнованные, метались по берегу, ища острогу и подавая советы. Крепкое удилище ходило ходуном и иногда скрывалось под водой. Рыба попалась мощная… От напряжения у него свело плечи. И еще он страшно боялся, что плохо наживил муху. С каждым метром лески, вытянутым из воды, в нем крепло ощущение победы. Наконец, над водой показалась черная спинка лосося. Рыбина податливо извивалась в воздухе и упала к его ногам.
Достаточно было одного раза, и он заразился на всю жизнь. Ловля нахлыстом стала его великой страстью.
* * *Было раннее утро. В ожидании, когда его примут в Институте судебной медицины, он успел зайти в книжный магазин «Танум», где купил увесистый том о насекомых. Ему хотелось понять, как они меняются – яйцо, личинка, куколка… В книге описывались все виды насекомых, какие встречаются в Норвегии. Он купил книгу с подсказки Гунарстранны. Фрёлик как-то обмолвился, что хочет делать реалистичные модели. Потом он повез покупку домой. Свернув с шоссе, почувствовал, как подвело от голода живот. Он поехал короткой дорогой, мимо церкви в Манглеруде.
На улице были установлены знаки «Стоянка запрещена»; по тротуару медленно двигалась желтая подметальная машина. К своему дому Фрёлик добрался задним ходом. Поднялся на лифте на девятый этаж. Вошел.
Как только он открыл дверь, он услышал, как Ева-Бритт что-то мурлычет себе под нос, – так напевают люди в наушниках, не знающие о том, что их кто-то слышит. Он улыбнулся себе в бороду. Не рассчитывал на то, что она к нему приедет. Он положил покупку в прихожей, осторожно заглянул в гостиную и замер на пороге. Обнаженная Ева-Бритт лежала в шезлонге, закинув ногу на ногу и выставив пышную грудь. Комнату заливал солнечный свет; лучи проникали внутрь через большие панорамные окна. На ковре, покрытом длинными светлыми волосами, отпечатался желтый квадрат. В солнечном свете плясали пылинки. Ева-Бритт покачивала ногой в такт музыке. Все ее тело было словно на пружинах. Подрагивали и ее груди с темно-розовыми сосками. Но лицо в наушниках оказалось уродливым и ненастоящим, как будто она надела маску горгульи из папье-маше.
Почувствовав на себе его взгляд, она открыла глаза. Они блестели, как изюмины на поверхности овсяной каши.
– Что с твоим лицом? – спросил он, как только она сняла наушники.
– Йогурт, – ответило лицо, похожее на овсянку. – Маска для лица. Осторожно!
Он сел с ней рядом и, не удержавшись, погладил нежный изгиб шеи.
– Я думал, ты в университете. – Рука, двигаясь словно по собственной воле, сместилась ниже, к плоскому животу.
– Все утро зубрила, ужасно устала.
– Где твоя дочь?
– У своего отца. – Изюмины в каше потемнели. Она положила ладонь ему на плечо, погладила. – У тебя пальцы холодные.
Она говорила, как будто ей было трудно дышать. Он кивнул и легко пробежал кончиками пальцев по ее груди. Потом нагнулся и лизнул ее щеку.
– Вкусно!
Она хихикнула, когда он пощекотал ее языком; приподняв ее одной рукой за шею, он снова лизнул йогурт. Проглотил.
– Сейчас только половина одиннадцатого, – донесся до него ее голос, словно издалека. Пальцы гладили низ ее живота… Он снова лизнул ее щеку. Проглотил. Снова лизнул… Скоро у нее очистились подбородок и один глаз. Он пытался раздеться, действуя одной рукой, но запутался в свитере.
Ему удалось съесть почти всю ее йогуртовую маску. Под пленкой блеснули алые губы. Он неловко прыгал на одной ноге, пытаясь снять брюки. Упал на пол, с трудом встал на одно колено. Она широко улыбнулась и подала ему руку. Наконец, он тоже разделся.
– Господи, какой же ты толстый! – с довольным видом воскликнула она, высвобождаясь из его объятий. Она попыталась убежать, но он, все больше возбуждаясь, погнался за ней и настиг ее в спальне. Бросился на нее, придавил к кровати… Есть! Она радостно взвизгнула.
Они упали на кровать. Матрас просел почти до пола; угрожающе застонали пружины.
– Ты жива? – заботливо спросил он.
– Кажется, – хихикнула она.
Она заснула в его объятиях. В солнечном свете ее ягодицы казались ослепительно-белыми. Зазвонил телефон. Он постарался высвободиться, не будя ее. Над ними, как брошенная декорация, возвышался каркас кровати. Когда он дотянулся до трубки, она тихо вздохнула во сне и перекатилась на бок.
– Да! – сказал он, заранее зная, кто звонит. – Да, – повторил он. – Еду!
Она перевернулась на спину. Ее освещало солнце. Закинула руки за голову и томно потянулась.
– Кто звонил? – сонным голосом спросила она.
– Гунарстранна.
– Тогда ты лучше иди.
– Ага.
– По-моему, твоему дружку очень не хочется отсюда уходить.
Он ухмыльнулся.
– Во всех романах, которые я читала, у героев после любви все падает. А у тебя все наоборот… – Она обвиняюще ткнула пальцем в его восставший член.
– Все потому, что ты читаешь такие гадкие книги.
