Александра Маринина - Стилист
Всем обитателям коттеджей предъявляли фотографию Черкасова, но никто его не узнал. Этот человек в «Мечте» никогда не появлялся. Но ведь откуда-то появилась в его квартире грязь. И ответов могло быть только два: либо сам Черкасов все-таки здесь бывал, хотя он категорически это отрицает, либо у него в квартире побывал кто-то, кто либо жил в «Мечте», либо хотя бы раз сюда приезжал. Причем интервал между посещением коттеджей и жилища Черкасова должен был быть небольшим. Во всяком случае именно так объяснил эксперт. Грунт с территории, на которой расположены коттеджи, был преобладающим в представленном на исследование образце. Так не может быть, если человек побывал в «Мечте», потом ходил еще где-то и только потом явился в квартиру Черкасова. Скорее всего, этот человек сел в машину на территории «Мечты», а вышел из нее на улице Муранова, возле дома Михаила Ефимовича, и сразу вошел в подъезд.
Ситуация казалась Насте какой-то нелепой. Концы с концами ну никак не хотели сходиться. Кто этот человек? Если сам Черкасов, то какие у него причины скрывать, что он бывал в «Мечте»? Причины могут быть самые веские, если они связаны с пропавшими юношами, но тогда почему его никто никогда не видел рядом с коттеджами? Вечерами все дома, он не смог бы остаться незамеченным. Днем – тем более. Ночью? Да, вполне возможно. Где-то рядом с «Мечтой» находится место, так или иначе связанное с совершением преступлений. Лес? Милиционеры его прошерстили на совесть. Ни спрятанной в глубине избушки, ни места захоронения трупов. И потом, если верить эксперту, человек, принесший на своих ботинках грязь из «Мечты», сел в машину прямо на территории коттеджей. Значит, машина стояла у всех на виду. Что же получается? Маньяк Черкасов приезжает ночью (о том, что такое могло произойти днем или вечером, даже речи быть не может), оставляет машину там, где ее может увидеть любой житель, разбуженный звуком мотора, уходит куда-то, потом возвращается, садится в машину, заводит двигатель и отбывает, никем не увиденный и не услышанный? И это в месте, где дома двух-трехэтажные и до шоссе с идущим транспортом не меньше километра? Чушь. «Мечта» тем и хороша, что в ней стоит полная, умиротворяющая и благостная тишина. Не случайно убитая Марина Собликова остановила машину далеко от коттеджей и оставшуюся часть пути шла пешком. И точно так же, судя по всему, поступил и неведомый убийца, проникший в дом Соловьева. Выстрелы, которыми были убиты Коренев и Собликова, слышали все жители. Шума мотора – никто.
Идею о том, что Черкасов бывал в коттеджном городке, придется оставить, она находится за гранью здравого смысла. Но тогда кто же? Михаил Ефимович клянется, что в его квартире никого из посторонних не бывает. Во всяком случае, после смерти Олега Бутенко. И уверяет, что Олег никогда не рассказывал ему о визитах кого бы то ни было в отсутствие Черкасова.
А еще блокнот Валерия Лискина… Если маньяк – Черкасов, то понятно, как блокнот оказался в его квартире, правда, не совсем ясно, зачем он его хранил, но это уже другой вопрос. А если он говорит правду, если он не имеет к этому блокноту никакого отношения, то кто его принес в квартиру? И, главное, с какой целью?
Совершенно идиотская ситуация. Есть человек, гомосексуалист, питающий непреодолимую склонность к стройным смуглым черноволосым мальчикам, признавший свою связь с Олегом Бутенко, хотя и отрицающий свою вину в его смерти, но такой человек есть. И по всему выходит, что к остальным погибшим юношам он никакого отношения не имеет. А с другой стороны, находятся улики, заставляющие в этом сомневаться. И у самого Черкасова нет никаких приемлемых объяснений по поводу этих улик. Ну что ему мешает, например, заявить, что у него в квартире бывало множество случайных людей, которые вполне могли принести и спрятать у него блокнот? И где теперь искать этих людей, он не знает. Про грязь, обнаруженную под ковром, ему пока никто не сказал, но ведь ее можно списать на любого, если придерживаться той линии, что в квартире бывали многие. Но нет, он твердо стоит на том, что в знакомствах очень избирателен, а в дом никого из посторонних не водит, к сексуальным партнерам ездит сам. Более того, аккуратные беседы с соседями Черкасова по дому это косвенным образом подтверждают. Вот, например, запись разговора с жильцом соседней квартиры:
«…Да, я знал, что у Миши живет какой-то его друг, хотя Миша нас не знакомил. Он вообще мужик безотказный, и руки золотые, все может починить, наладить, отремонтировать. Но не гостеприимный.
– Вы хотите сказать, неприветливый?
– Нет, что вы, совсем наоборот. Миша очень вежливый, улыбается всегда. Даже если поздно вечером к нему придешь со сломанным феном, он никогда неудовольствия не выкажет, не скажет ничего. «Оставь, – говорит, – я посмотрю и занесу, когда сделаю». И действительно, глядишь – на другой день с утра сам приносит, и все работает как новенькое. Я хочу сказать, что он в квартиру никогда не приглашает. Вот ведь он сколько лет в нашем доме живет, и нет, наверное, ни одной семьи, которая бы к нему за помощью не обращалась, да и из соседних домов к нему ходят, а дальше прихожей ни один человек у него не был. Мы даже думали первое время, что он что-то скрывает. Может, вещи дорогие, аппаратура там или антиквариат, и он не хочет, чтобы люди знали об этом, воров остерегается. Потом поняли, что он просто болезненный чистюля, боится, что мы ему грязь нанесем. Если уж у него в прихожей пол всегда сверкает, хоть языком лижи, то могу представить, что творится в комнате. Операционная, не иначе…»
Тогда остается предположить, что человек, спрятавший у Черкасова блокнот, приходил, когда дома был только Олег Бутенко, и Олег по каким-то причинам Михаилу об этом не сказал. Либо посетитель приходил уже после смерти Бутенко и открывал дверь своими ключами. Ибо взлома замка в квартире Черкасова не было, это проверяли.
Свои ключи. Если в последнее время Михаил Ефимович замка не менял, то в этом направлении можно поискать. Потому что после развода в этой квартире довольно долго жил брат его жены Славик и расстались они не самым лучшим образом. А Славик вращается в среде гомосексуалистов…
* * *Как и следовало ожидать, брат бывшей жены Михаила Черкасова Вячеслав Дорошевич отнесся к встрече с Селуяновым без видимого энтузиазма, хотя, памятуя о том, скольким он обязан оперативнику, приличия соблюдал, от беседы не отказывался и не хамил. На вопрос о ключах сразу же категорически заявил, что в момент окончательного разрыва с родственником ключей этих с собой не уносил. Впрочем, вопрос был задан на всякий случай, ибо уже было известно, что года через два после истории со Славиком Черкасов замок все-таки сменил, потому что старый совсем вышел из строя и постоянно заедал.
Основной целью разговора с Дорошевичем была попытка собрать как можно больше сведений о жизни Черкасова, о его характере и привычках, а кто же мог рассказать об этом больше, чем человек, живший с Михаилом под одной крышей. Если верить Славику, то пристрастие к определенному типу внешности у Черкасова появилось давно, еще в те времена, когда он пытался быть как все и заниматься любовью не с юношами, а с девушками. О своих гомосексуальных склонностях он знал лет с семнадцати, но боялся этого, считал неприличным и ненормальным, старательно ухаживал сначала за одноклассницами, потом за сокурсницами. Правда, все выбранные им объекты внимания были, что называется, на одно лицо – высокие, стройные, коротко стриженные брюнетки с матово-смуглой кожей и большими темными глазами в обрамлении длинных ресниц, узкобедрые, с маленькой грудью и мальчишеской спортивной фигуркой. Однако на молодых людях с такой же внешностью его взгляд задерживался намного дольше, и интереса в этом взгляде было куда больше.
В какой-то момент он не смог больше переламывать себя и на четвертом курсе завел роман со студентом-первокурсником. Каким-то образом об этом узнали, скандал получился громким и отвратительным, и Черкасова в три секунды выперли из института. Первокурсник отделался легким испугом и переводом в другой вуз, поскольку имел влиятельного папу. После этого Михаил сделал решительную попытку «завязать» с привычкой, которую сам начал считать позорной, и жениться. Что он и сделал, выбрав себе в супруги родную сестру Славика Дорошевича. Черненькую, стройненькую, узкобедрую. Она внешне была очень близка к его идеалу, но ее брат оказался к этому идеалу еще ближе, хотя Черкасов мужественно держался и изо всех сил старался пореже смотреть в его сторону. Но выдержки его хватило ненадолго, и что было дальше – уже известно.
К моменту перехода к постоянным гомосексуальным контактам Черкасов был уже не тем Мишей, который стеснялся и стыдился сам себя. В попытках понять свою тягу к юношам, дать ей разумное объяснение он много читал, а также общался с истинными гомосексуалистами и уяснил, что влечение к мужчинам – это не грязное и отвратительное извращение, а составной элемент целой системы эстетических взглядов, корни которых уходят, как ни парадоксально, в религиозные догматы христианства. Не случайно ведь во время обряда крещения девочек, в отличие от мальчиков, не допускают к алтарю, ибо они даже в невинном, казалось бы, младенчестве уже считаются нечистыми. Любовь между мужчинами – это не стыдно, это прекрасно, если доставляет радость обоим партнерам. Так, во всяком случае, считал Черкасов, который перестал терзаться идеями самообвинения и греховности и дал наконец себе волю любить тех, кого хотел любить, а не тех, любить кого предписывалось общепринятой моралью.
