Джон Вердон - Зажмурься покрепче
— Откуда ты все это знаешь?
— А я ничего не знаю. Это все слухи, со слов другана-интерполовца. Может, вообще все это гон. Но каков сюжет!
— Ты только что сказал, что про жену Джотто что-то все-таки известно. Причем ты сказал — «достоверно».
— Я хотел это оставить на сладкое.
Глава 55
Тирана Магдалена Скард
— Тирана Магдалена была единственной дочерью Аднана Зога.
— Зог? Это который дон?
— Дон или еще какой хрен, не знаю, как в Албании называется мафиози его масштаба. В общем, Тирана уродилась редкой красоткой.
— Это достоверно известно?
— О ее красоте ходили легенды! Во всяком случае, по всем задворкам Восточной Европы. Если верить чуваку из Интерпола. Кроме того, сохранились фотографии, причем немало. В отличие от Скардов, семейство Зогов, и в частности сама Тирана, не имели ничего против славы. Девица отличалась не только красотой, но еще жуткой вздорностью, чудачествами и одержимостью стать танцовщицей. Папа Зог, ясный пень, плевать хотел, чем она там одержима, и рассматривал дочь как ценный ресурс. И когда молодой да прыткий Джотто Скард положил свой сальный глаз на шестнадцатилетнюю Тирану, — а это было во время какой-то сделки с Зогом, — Зог решил толкнуть ее в качестве части оплаты. Видимо, думал, что предложение взаимовыгодное: он сбагривает Скарду девку, которая тому нравится, а ему лично нахрен не сдалась со своими приколами, плюс Скарды и Зоги таким образом породнятся кланами без всяких там кровавых ритуалов.
— Удобно, — кивнул Гурни.
— Не то слово. Ну и представь эту шестнадцатилетнюю дуреху, которую взрастил албанский король мокрухи и которую теперь выдали за сардинского короля мокрухи. Она хочет танцевать, танцевать! А Джотто хочет сыновей, причем чем больше, тем лучше, потому что это полезно для бизнеса. Ну, и бедолага начинает от него рожать. Причем раз за раз сыновей, как по заказу. Тициан, Рафаэль, Леонардо. Джотто был вполне доволен, но Тирана продолжала мечтать о танцах, и с каждым сыном все заметнее сдвигалась по фазе. К рождению третьего она уже была полуфабрикатом для дурки. И тут у нее приключилась любовь всей жизни: кокаин! Он вставлял не хуже танцев. И она давай его нюхать, и нюхать, и нюхать, а когда Джотто пресек постоянную кражу семейного бабла, что само по себе было самоубийственно, она легла под своего дилера. Джотто об этом узнал, искромсал дилера на рагу…
— На рагу?..
— Ну, буквально, в очень мелкие кусочки. Чтобы все всё поняли правильно.
— Впечатляет.
— А то. В общем, где-то тогда Джотто и решил перебираться со всем семейством в Штаты.
Решил, что так будет лучше для всех, но имел в виду, конечно, что лучше для бизнеса. Его вообще ничего больше не волнует. Только бизнес. Ну, они приехали. Тирана нашла местных дилеров и давай под них тоже стелиться. Джотто давай делать из них рагу. Но кокаин толкает столько придурков, что он едва успевает их мочить. В итоге ему надоедает, и он тупо выставляет жену из дому вместе с третьим сыном, десятилетним Леонардо, который был то ли педик, то ли шизик, то ли еще как не вписался в клан. На прощание Джотто отслюнявил Тиране бабла, на которое она открыла детское модельное агентство, специально для родителей, которым страсть как нравится видеть своих детишек в рекламе по телеку и в журналах. Параллельно открыла актерские и танцевальные курсы, чтобы развивать молодые дарования. А Джотто со старшими сыновьями сосредоточились на строительстве порношантажной империи. Казалось бы, хэппи-энд? Увы, в этой бочке меда не обошлось без ложки дерьма.
— Дегтя.
— Чего?
— В бочку меда кладут ложку дегтя, а не дерьма.
— Это кто как. Короче, проблема с модельным агентством кокаиновой дивы заключалась в том, что она повадилась трахать мальчиков. Мало ей было нарков, так она давай лазить в штаны к каждому десяти-, одиннадцати- и двенадцатилетнему пацану в поле зрения!
— Мрак какой. Чем закончилось?
— Ну, ее арестовали и выкатили порядка двухсот обвинений в изнасиловании, домогательстве, растлении и всех прочих грехах в этом жанре. И приговорили к пожизненному в психушке, где она сейчас его и отбывает.
— А что стало с сыном?
— Он куда-то пропал еще до ее ареста.
— Как пропал?
— То ли сбежал, то ли отец его забрал, то ли кто-то усыновил тихой сапой. Но вообще, зная Скардов, его вполне могли и кокнуть. Джотто человек не слишком сентиментальный, когда речь о безопасности бизнеса.
Глава 56
Вопрос контроля
Телефон зазвонил снова на полпути между «Стюартс» и Уолнат-Кроссингом. Голос у Ребекки Холденфилд был жесткий и четкий, напоминавший Сигурни Уивер не меньше, чем ее лицо и шевелюра.
— Так что, вас не ждать?
— Простите?..
— Вы что, автоответчик не проверяете?
И тут он вспомнил. Утром было два сообщения — одно на телефоне, другое на автоответчике, и Гурни сначала прочел то, что в телефоне, после чего погрузился в кошмар. Автоответчик он действительно так и не прослушал.
— Боже, Ребекка, простите! Я жутко замотался… мы договаривались на сегодня, да?
— Вы сами назначили время на автоответчике, и я согласилась.
— А не получится перенести на завтра? Какой завтра день недели, кстати?
— Вторник. И он у меня битком. Давайте в четверг, раньше у меня «окон» не будет.
— Слишком долго ждать. А сейчас можете говорить?
— У меня есть время до пяти — то есть, примерно десять минут. Так что говорите.
— Меня волнует несколько вещей: вероятные последствия для психики в случае, если твоя мать спит со всеми подряд; устройство психики женщины, которая насилует детей; слабые места мужчины, который насилует и убивает… Да, и еще меня интересуют последствия коктейля с рогипнолом для взрослого мужчины — в смысле вероятных паттернов поведения.
Помолчав пару секунд, она вдруг рассмеялась.
— Отлично! А когда мы закончим, можно еще коснуться причин разводов, способов воцарить мир во всем мире…
— Ладно, ладно, я понял. Выбирайте сами, какая тема уложится в наши десять минут.
— Вы что, собрались украсить свой мартини рогипнолом?
— Едва ли.
— То есть, это сугубо академический интерес?
— Вроде того.
— Что ж, стандартного паттерна для интоксикации нет: разная химия дает реакции в разных спектрах поведения. От кокаина, например, повышается либидо. Но если вас интересует, есть ли какие-то границы, в рамки которых укладывается поведение после рогипнола, тут я отвечу — и да, и нет. Точнее, не существует границ в целом, но существуют индивидуальные границы у каждого отдельно взятого человека.
— Но, например, какие?
— Так не скажешь. Границы нашего поведения зависят от нашего восприятия, от силы наших инстинктов, желаний и страхов. Например, если вещество как бы стирает опасение за последствия своих действий, то наше поведение будет ведомо нашими истинными желаниями и ограничено разве что болью, насыщением или изнеможением. Представьте мир, в котором ни у чего нет дурных последствий. Люди бы стали делать исключительно то, что им хочется, и отказались бы от любого поведения, которое их тяготит. В расторможенном состоянии человек предается своим импульсам, а импульсы напрямую завязаны на психической структуре личности. Я ответила на ваш вопрос?
— Получается, под этим делом люди стремятся воплотить свои фантазии?
— Да, причем даже те, которые обыкновенно отрицают.
— Ясно, — произнес Гурни, холодея. — Дайте-ка я сменю тему. Недавно во Флориде обнаружили тело одной из выпускниц Мэйплшейда — изнасиловали, пытали, отрубили голову, останки найдены в морозилке.
— Сколько прошло времени? — спросила Ребекка, и ее голос, как обычно, не выражал никакой реакции на кровавые подробности.
— С каких пор?
— Тело долго лежало в морозилке?
— Эксперты сказали, что пару дней. А что?
— Задумалась, для чего он его решил приберечь. Убийца мужчина, верно?
— Подозреваемый Джордан Болстон, финансовый магнат.
— Тот самый Болстон, мегатолстосум? Я помню, я об этом читала! Предумышленное убийство с отягчающими. Но этой истории уже много месяцев, нет?
— Да, но личность убитой до поры скрывали от прессы, так что с пропавшими выпускницами Мэйплшейда это связали только теперь.
— А вы уверены, что есть связь?
— Для совпадения, по-моему, слишком круто.
— Собираетесь поговорить с Болстоном?
— Видимо, не получится. Он засел в окопе, со всех сторон обложившись адвокатами.
— Тогда не знаю, чем вам помочь.
— А представьте, что я до него добрался.
— Каким же образом?
— Это неважно, давайте просто представим.
— Ладно, представляю. Что дальше?
— Как полагаете, чего он боится сильнее всего?
