Иэн Рэнкин - Вопрос крови

— Почему?

— По множеству причин. Во-первых, я не должен был ставить свою подпись под документом о поступлении на службу. Не успел я опомниться, как уже очутился в Ольстере, где стрелял из винтовки в таких же, как я, ребят, вооруженных коктейлем Молотова. Потом эти испытания для ОЛП, на которых я чуть не свихнулся. — Он пожал плечами. — Так что вспоминать особенно нечего.

— А в полицию зачем ты пошел?

Он поднес к губам рюмку.

— А куда бы еще меня взяли? — Он отодвинул подносик и наклонился, чтобы налить себе еще вина. Подняв бутылку, он вопросительно взглянул на Шивон, но она мотнула головой. — Теперь ты знаешь, почему меня не заманишь в армию.

Она взглянула на его тарелку. Большая часть отбивной оставалась нетронутой.

— Ты ешь только овощи?

Он похлопал себя по животу.

— Очень вкусно, но, наверное, я не слишком-то голоден.

Она секунду подумала.

— Это из-за мяса, да? Рукам больно, когда режешь отбивную?

Он покачал головой:

— Просто я наелся, вот и все.

Но он видел, что она не поверила ему. Она опять принялась за еду, а он больше налегал на вино.

— По-моему, в тебе есть большое сходство с Ли Хердманом, — наконец заговорила она.

— Более сомнительного комплимента мне не приходилось слышать.

— Окружающие думали, что знают его, а на самом деле не знали. Он много чего таил в себе.

— И в этом он похож на меня?

Она кивнула, выдержав его взгляд.

— Зачем ты отправился домой к Мартину Ферстоуну? У меня есть подозрение, что дело было не только во мне.

— У тебя «есть подозрение»? — Он устремил взгляд на рюмку, разглядывая в ней свое красное колеблющееся отражение. — Но я же знал, что он подбил тебе глаз!

— Что и дало тебе повод пойти поговорить с ним. Но что тебе было от него нужно на самом деле?

— Ферстоун и Джонсон были друзьями. Мне требовалось раздобыть компромат на Джонсона. — Он помолчал, понимая, что слово «компромат» в данном случае может показаться несколько грубым.

— Ну, и раздобыл?

Ребус покачал головой:

— Ферстоун и Павлин поссорились. Ферстоун несколько недель не виделся с ним.

— А из-за чего они поссорились?

— Этого он мне точно не сказал. У меня возникло впечатление, что тут была замешана женщина.

— У Павлина есть подружка?

— И каждый день — новая.

— Так, может, это была девушка Ферстоуна?

Ребус кивнул.

— Та блондинка из паба «У лодочника». Кстати, как ее зовут?

— Рэйчел.

— И каким ветром ее вдруг занесло в пятницу в Саут-Квинсферри?

Шивон непонимающе покачала головой.

— Если только не тем же, что принес тогда в городок и Павлина.

— Совпадение?

— А как иначе? — сухо проговорил Ребус. Он встал, забрав с собой бутылку. — Лучше помоги мне прикончить это. — Налив ей вина, он выплеснул в свою рюмку остатки и, не садясь, подошел к окну.

— Ты и вправду думаешь, что я похож на Ли Хердмана?

— Я думаю, что вам обоим так и не удалось расстаться с прошлым.

Он обернулся к ней. Она подняла бровь, приглашая его вернуться к столу, но он лишь улыбнулся и стал глядеть в темноту за окном.

— А может быть, в тебе есть некоторое сходство и с Дугом Бримсоном, — продолжала она. — Помнишь, что ты сказал о нем?

— Что?

— Что он коллекционирует людей.

— И этим же занимаюсь я?

— Что может объяснить и твой интерес к Энди Каллису, и твое раздражение при виде Кейт с Джеком Беллом.

Он медленно, скрестив руки, повернулся к ней:

— Это делает и тебя одним из моих экземпляров?

— Не знаю. А ты как считаешь?

— Считаю, что ты слишком крутая для моей коллекции.

— Вот и думай так, — сказала она с легкой улыбкой.

Вызывая такси, он назвал адрес на Арден-стрит, но сделал это исключительно для Шивон. В такси он сказал шоферу, что передумал и план изменился: сначала на минуточку он заедет в полицейский участок Лейта, а потом они поедут в Саут-Квинсферри. В конце поездки он попросил шофера выписать ему счет — ему пришло в голову попробовать приплюсовать эти деньги к расходам на следствие. Но тут приходилось действовать быстро, так как он не думал, чтобы Клеверхаус одобрил бы поездку на такси за двадцать фунтов.

Он прошел пешком по темному проулку и толкнул входную дверь в здание. Полицейская охрана была снята, никто не регистрировал больше входящих в квартиру Ли Хердмана и выходящих из нее. Ребус поднялся по лестнице, прислушиваясь к звукам, несшимся из двух других квартир. Ему показалось, что он слышит телевизор. Вот запахи вечерней трапезы доносились явственно. Бурчанье в животе навело его на мысль, что, может быть, стоило пренебречь болью и съесть за ужином побольше свинины. Он вытащил ключ от квартиры Хердмана, взятый в полицейском участке, — это был блестящий новенький слепок с оригинала — и немножко повозился, вставляя его в замочную скважину. Войдя, он запер за собой дверь и зажег свет в холле. В квартире было холодно. Электричество еще работало, но центральное отопление кто-то догадался отключить. Вдову Хердмана спросили, не желает ли она приехать и забрать из квартиры вещи, но она отклонила это предложение. Разве у этого мерзавца может быть хоть что-то из того, что мне нужно?

Хороший вопрос, и, проникнув в квартиру, Ребус хотел попытаться ответить на него. Что-то у Хердмана несомненно было, и что-то людям весьма нужное. Он внимательно осмотрел заднюю сторону двери. Две задвижки — верхняя и нижняя, два врезных замка и еще один — американский автоматический. Врезные — от грабителей, задвижки же на то время, когда Хердман находился дома. Чего он так боялся? Скрестив руки на груди, Ребус отступил на несколько шагов от двери. Первое, что приходило в голову, — это что промышлявший наркотиками Хердман боялся облавы. Но Ребусу за время его службы не раз приходилось иметь дело с наркодилерами. Обычно они жили в многоэтажных и многоквартирных муниципальных домах за обшитыми стальными листами дверями и об опасности своей заботились куда лучше. Ребус решил, что все меры безопасности Хердмана могли обеспечить ему лишь некоторое время, оттянув момент вторжения. Возможно, он успел бы уничтожить улики. Но Ребусу казалось, что вряд ли в этом была необходимость: ничто не говорило о том, что в квартире производились или хранились наркотики. А кроме того, у Хердмана было полно мест, где он мог бы их спрятать: лодочный сарай, да и сами катера. Зачем бы он стал использовать для этого квартиру? А тогда что? Повернувшись, Ребус направился в гостиную, где поискал и нащупал штепсель.

Тогда что?

Он попытался вообразить себя Хердманом и понял, что в этом нет нужды: разве Шивон не сказала, что они похожи? Закрыв глаза, он представил эту комнату своей. Это его мир. Он тут хозяин. А если попытается проникнуть… незваный гость, он это услышит. Может быть, они вскроют замки, но их удержат задвижки. Так что им придется дверь эту выломать. И у него будет время достать из тайника пистолет. «Мак-10» хранился в лодочном сарае на случай, если кто-нибудь заявится туда. Но «брокок» находился здесь, в шкафу, в окружении коллекции снимков. Маленькое оружейное святилище Хердмана. Пистолет даст ему преимущество, ведь он не предполагал, что вломившиеся будут вооружены. Они могут допрашивать его, могут даже захотеть увезти его с собой. Но «брокок» не позволит им этого.

Ребус знал, кого ожидал Хердман: возможно, не Симмса и Уайтред как таковых, но людей, с ними схожих, которые пожелали бы увезти его для допросов… насчет Джуры, рухнувшего вертолета, бумаг, осевших на деревьях. Что-то, унесенное Хердманом с места катастрофы… не мог ли это украсть один из ребят? Возможно, на вечеринке? Но погибшие мальчики с Хердманом знакомы не были и на вечеринках не присутствовали. Присутствовал лишь Джеймс Белл, единственный оставшийся в живых. Ребус сел в кресло Хердмана, положил руки на подлокотники. Застрелить двух других, чтобы напугать Джеймса? Чтобы тот признался? Нет, нет и еще раз нет, потому что тогда зачем стрелять в себя? Джеймс Белл… такой сдержанный, такой на вид невозмутимый… листает журналы, посвященные оружию, изучает модель, которая ранила его. Еще один интересный экземпляр.

Ребус тихонько потер лоб рукой в перчатке. Он чувствовал, что ответ где-то близко, так близко, что он почти пробует его на вкус. Он опять встал и, пройдя в кухню, открыл холодильник. Там была еда — нетронутый пакетик сыра, несколько ломтиков бекона и упаковка яиц. Еда мертвеца, подумал он. Нет, есть ее я не могу. Вместо этого он направился в спальню. Света там он не стал зажигать — достаточно и того, что падал из открытой двери.

Кто был Ли Хердман? Человек, пренебрегший карьерой и семьей и бежавший на север. В одиночку начавший здесь дело, живший в маленькой квартирке, проводивший время на берегу, где его катера при необходимости всегда могли помочь ему скрыться. Никаких тесных контактов. Кажется, Бримсон был единственным другом Хердмана среди близких ему по возрасту. Вместо этого он тянулся к обществу подростков, потому что знал, что они будут откровенны с ним, знал, что с ними он найдет общий язык, что будет внушать им уважение. Но не все подростки подходили ему, а только одиночки, аутсайдеры, одного с ним поля ягоды. Ребуса вдруг осенила мысль, что и Бримсон работал в одиночку и мало с кем был связан, если вообще был с кем-то связан. И столько же времени проводил в отдалении от мира. И тоже бывший военнослужащий.