Эд Лейси - Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах
— Да вы Бебе не видели — иначе и спрашивать не стали бы. Поперек себя шире. Ей еще повезло, что она Вилли захомутала.
— Ну спасибо тебе, Лу. И не забудь — рот на замок, про наши междусобойчики никому!
— Да из меня слова не вытянешь!
— Смотри не зарекайся. Вот потому-то я и прошу тебя помалкивать. Ну, бывай, может, еще увидимся.
— Моя жена ребенку, когда у него насморк, дает горячее молоко с сахаром — попробуйте. И где это вас угораздило?
— Да вчера вечером такая жарища была, а я додумался сунуть башку в ведерко со льдом, охладиться! — лихо сбрехал я и двинулся по улице. Но не прошел я и сотни ярдов, как вдруг опять у меня появилось знакомое ощущение слежки — тут я это почуял, как старая гончая, взявшая след. Эта улица для хвоста была просто подарок. Полно машин и людей.
Я заскочил в кондитерскую и позвонил Биллу Ашу. Мы поговорили о жаре, я спросил про самочувствие Лоуренса — он уже вставал с постели и передвигался в каталке, — а потом Билл сказал:
— По голосу слышу — у тебя что-то есть!
— По голосу ты можешь только понять, что у меня страшный насморк. Билл, окажи любезность старому другу-полицейскому — приставь охрану к Лу Франкони! Это водитель Ланде, сейчас работает в мясной компании Бея. И побыстрее.
— А можно спросить зачем?
— Я уверен, что кто-то за мной следит, и теперь я, как дурак, вывел своего хвоста на Франкони. Мы с ним стояли на тротуаре, болтали. Он хороший малый, и я бы не хотел, чтобы он из-за меня пострадал. Надо только держать при нем человека днем и ночью.
— Все еще играешь в полицейского, Марти?
— Да, и игра становится все интереснее.
— У меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать. Вчера ночью вскрыли лавку твоего приятеля Ланде. Ты теперь у нас еще вдобавок ко всему и в громилу играешь?
— Да зачем мне лезть к нему в лавку! Слишком жарко сейчас, чтобы мясом ужинать. В любом случае у него и взяли только банку ветчины да свиной язык. Билл, так ты приставишь человека к парню? Прямо сейчас!
— Ладно, да только мне все это кажется дурацким… Постой-постой, а откуда тебе известно, что у Ланде взяли банку ветчины и свиной язык? Ах ты…
Марти, я хочу немедленно тебя видеть, Если ты не появишься у меня через десять минут, я вышлю за тобой наряд!
— Что-то ты сегодня медленно соображаешь, Шерлок Холмс! Я все ждал, когда же тебя осенит эта гениальная догадка. Если честно, то я очень удивился, когда Ланде позвал полицию — это чуть было не разрушило мои собственные гениальные догадки. Так не забудь организовать охрану Франкони и поторопись — он скоро уезжает развозить заказы.
— Немедленно ко мне!
— Уже бегу! Серьезно, Билл, приставь охрану к парню!
— Господи воля твоя! Сказал же, что приставлю. А теперь давай ко мне во всю прыть!
— Я сегодня в отличной форме и буду у тебя через несколько минут.
Я побрел к отделению полиции, мечтая съездить на пляж искупаться или отправиться на рыбалку. Не считая рыбалки, я никогда не любил развлечений на свежем воздухе, но сейчас, когда мне оставалось жить всего ничего, вдруг возникла масса «последних» дел, которые мне очень хотелось провернуть. Впрочем, одно меня радовало — сознание того, что я уже больше не смогу совершить какой-нибудь новой мерзости.
Билл выглядел как побитая собака. Весь его внешний лоск куда-то испарился.
— Марти, я же просил тебя больше не совершать идиотских выходок! — начал он, едва я вошел к нему в кабинет. — Какого черта ты влез к нему в лавку?..
— Перестань, Билл. Никто об этом не знает.
— Я знаю!
— Ну и забудь. Убыток у Ланде невелик — разбитое стекло да пара фунтов мяса. К тому же у него наверняка все застраховано. Успокойся, Билл… Что-то у тебя усталый вид.
Билл почесал подбородок.
— Никогда еще таким усталым не был — я скоро не выдержу: еще два-три дня — и я просто свалюсь. Думал вчера вечерком хоть немного отдохнуть, но у девчонки эта проклятая инфекция, а ты сам знаешь, какой Мардж становится, если дети болеют. Ну и какие трофеи ты вынес от Ланде, помимо свиного языка?
— Ничего, если не считать этого насморка.
— Не понимаю. В старое время ты все делал из-под палки, а теперь трудишься, как крот. Все еще воображаешь, что за тобой следят?
— Я это точно знаю. Билл, я понимаю, что выгляжу идиотом, но уж что-то тут больно много совпадений, чтобы я в итоге вытянул билет без выигрыша. Сам посуди: мальчишку избили после того, как он сунул нос в дела Ланде — я имею в виду историю с ограблением и пропавшими пятьюдесятью кусками, которые потом вдруг вообще испарились Теперь вот мне хвост прицепили.
— Как этот парень выглядит?
— Я так ни разу его и не видел — у меня только ощущение.
Билл вскочил и забегал по кабинету.
— Господи воля твоя, у него ощущение! Марти, я только что направил человека к Франкони — а ведь у меня каждый на вес золота! А этот твой мистер Ланде — готовый кандидат для смирительной рубашки: ни разу в жизни еще не видел такого нервного субъекта.
— А с чего, как думаешь, он такой нервный?
Билл воззрился на меня.
— Да ты совсем безмозглый! А как же ему не быть нервным, если он приходит утром в свой магазин и видит, что ночью у него были гости. Марти, ради нашей прошлой дружбы, ради чего угодно, подожди, пока я не разделаюсь с убийством Андерсона! Потом можешь играть в полицейских и воров сколько твоей душе будет угодно. У меня и без твоих фортелей от этого дела уже чертики в глазах пляшут.
— Я читал в газете — ты пока завяз.
— Хрен бы взял эти газеты. Я уж куда только не совался — и никаких зацепок. Меня, ты знаешь, никогда нельзя было заподозрить в жестоких методах ведения допроса, но сейчас мне ох как хочется познакомить Бокьо с резиновой палкой. Уж больно он самоуверенно держится. Даже с его железным алиби ему следовало бы вести себя потише и не делать широковещательных заявлений вроде того, как он оскорблен из-за того, что на него всех собак вешают…
— Бокьо все еще во Флориде?
— Ну да. А под каким соусом мы можем его сюда вернуть? Помимо всего прочего, тут вот еще какая закавыка. Всегда ведь бывает какая-то основная версия, сильная версия — даже если в конечном итоге она лопается. Но в этом деле вообще ничего нет — полная пустота. Я уж всех обработал, кто хоть что-то знает. И отдел убийств тоже потрудился. Никто ничего не знает.
— Я бы все же вызвал Бокьо — поговорил с ним.
— А о чем я с ним поговорю — о том, чтобы ему неплохо глотку заткнуть? Он и так знает, что у нас ничего нет. Ну, приведем мы его сюда, допросим, а через минуту отпустим и выставим себя полными дураками. Этот коротышка даже предложил сам приехать в Нью-Йорк и дать показания, если мы его об этом попросим!
— Эти макаронники те еще прохвосты!
Билл перестал мерить кабинет, остановился передо мной и печально покачал головой.
— Марти, иногда я думаю: ну как это тебе удавалось распутывать трудные дела с таким-то примитивным мышлением? Хочешь верь, хочешь нет, но Бокьо не итальянец.
— С таким-то паяльником? А я всегда считал его итальяшкой.
— Его настоящая фамилия Бох — только не говори мне, что все немцы те еще прохвосты. Он с раннего детства воспитывался в итальянской семье. Оттуда у него и этот его акцент. Приемные родители изменили его фамилию на итальянский манер, и он давно уже официально стал Бокьо. Он женат на итальянке и себя считает итальянцем…
Я чихнул. От моего громоподобного чиха, который сотряс все мое тело, стены в кабинете Билла тоже, похоже, содрогнулись. Он отпрыгнул и провел ладонью по лицу.
— Ах ты, свинья! Я же тебе сказал: у меня дочка болеет. Почему ты рот не закрываешь?
Но я уже направился к двери.
— Скажи спасибо этому чиху. Он встряхнул мне мозги, и теперь, глядишь, дело Андерсона сдвинется с места.
Длинное лицо Билла приобрело сострадательно-сердобольное выражение, когда он тронул меня за локоть.
— Марти, почему бы тебе не сходить к врачу?
— Я уже ходил. Веди себя хорошо, и, возможно, я доставлю тебе убийцу Забияки Андерсона на серебряном подносе, — с этими словами я вышел из кабинета.
В стародавние времена, когда у меня в безнадежно застопорившемся расследовании вдруг появлялся просвет, я впадал в состояние, очень похожее на опьянение, — то же ощущение душевного подъема и необузданного веселья. А теперь я только недоумевал, почему в запутанном расследовании какая-нибудь крохотная мелочь всегда становится непреодолимым препятствием и сбивает с толку самого ушлого следователя.
Доказательств у меня еще не было, но по тому, как отдельные детали вдруг начали складываться в связную картину, я понял, где искать недостающее звено. Главный секрет сыскной работы заключается в том, что надо проверять и перепроверять каждый фактик, а Билл вот пару фактиков проморгал, как и я, впрочем. Ну и еще, конечно, требуется удача — мне же вот повезло, когда во время нашего с Биллом разговора он нес какую-то бодягу и вдруг брякнул самое главное, даже не подозревая об этом, и сразу прочистил мне мозги.
