Анатолий Безуглов - Мафия
Орлов молча кивнул, не отрываясь от экрана. А на нем уже шел обыкновенный обмен любезностями, который случается при встрече незнакомых людей. Эвника интересуется, откуда Игорь Андреевич, что делает в Южноморске. Тот уклончиво отвечает: отдыхает, рисует. Он берет в руки альбом и фломастер.
— Вы профессионал? — спрашивает Эвника, наблюдая за ним.
— Любитель.
— Маринист?
— Почему вы так решили? Меня привлекает все прекрасное. — Он оглядывает точеную фигурку девушки. — С удовольствием нарисовал бы вас. Давно мечтал о такой натуре. Жену просил позировать. — Чикуров улыбается. — Между прочим, она тоже когда-то была манекенщицей. Но формы, как вы сами понимаете, уже не те. Возраст, ребенок…
— Я не против, — соглашается Эвника. — Но при одном условии.
— Каком?
— Рисунок с автографом автора — мне. Хорошо?
— Хорошо, — соглашается Чикуров.
Девушка с удовольствием устраивается на камне в соблазнительной позе.
— Нет-нет, — просит Чикуров, — повернитесь на бок, облокотитесь на руку. Так будет романтичнее.
Когда работа заканчивается, девушка спрыгивает с валуна.
— Ну и нескромные у вас мысли, — смеется она, разглядывая рисунок. — Совсем раздели меня.,
— Вас? — растерянно смотрит на Эвнику Чикуров. — Даже и не помышлял об этом… Понимаете, вы для меня были чем-то вроде абстрактной модели.
— А нарисовали реальную. Да еще — безо всего…
— Это лишь образ женской красоты. Он не может быть неприличным… Впрочем, если вас шокирует… — Чикуров хочет порвать рисунок.
— Нет-нет, не надо! — останавливает его девушка. — Я так… А нарисовали вы здорово. Подарите? Как договорились. Только с автографом.
Чикуров что-то пишет фломастером на углу листа.
— Вот спасибо! — радуется Эвника и в порыве благодарности чмокает «живописца» в щеку…
— Вот еще один компрометирующий Игоря Андреевича кадр, — сказал Вербиков. — Который, кстати, нам и подсунули…
А экранный Чикуров в это время произносит:
— В качестве дополнительной платы за портрет разрешите воспользоваться вашим подводным снаряжением?
— Ради бога! Вода сегодня прозрачная как стекло. Чикуров надевает маску, ласты, берет в руки ружье и заходит в море. Эвника с минуту наблюдает за ним, затем направляется к валунам…
— Вот в это время, — поясняет Дагурова, — на Игоря Андреевича под водой было совершено покушение…
— Кем? — спросил прокурор республики. — С какой целью?
— Одним из членов банды, неким Мухортовым. Бывшим кандидатом в мастера спорта по подводному плаванию. Цель? Психологическая атака.
На экране появляется выходящий на берег Чикуров. Он тяжко дышит, проводит ладонью по щеке, на которой остается красная полоска.
— Что это у вас? — встревоженно спрашивает Эвника.
— Так, ничего, — натянуто улыбается Игорь Андреевич. — Оцарапался о камень.
Он снимает принадлежности для подводного плавания, обтирается полотенцем, надевает рубашку и брюки…
— Отзагорали? — разочарованно произносит девушка.
— Увы, надо быть в городе, — говорит Чикуров. — Желаю вам хорошо отдохнуть. До свидания… — И, видя, что Эвника расстроилась, добавил: — Если вы хотите еще мне попозировать, можем встретиться в следующее, воскресенье… На этом же месте. Хорошо?
Подхватив альбом, сумку и приемничек, Игорь Андреевич удаляется, даже не глянув на оставленное угощение…
Дагурова выключила магнитофон, вынула кассету.
— Но как я понял, — сказал Орлов, — отдельные моменты пикника не засняты.
— Есть еще один эпизод, — достала другую кассету Дагурова и вставила в видеоприставку. — Это произошло тогда, когда Чикуров находился под водой…
На экране Эвника. Она подходит к огромному валуну, из-за которого выглядывает мужчина…
— Чураев, — пояснила следователь. — Адвокат. Штатный консультант Савельевой…
— Ну и что? — нетерпеливо интересуется Чураев, стараясь оставаться в тени камня.
— Дохлый номер, — машет рукой Эвника. — Не клюет…
— Придется по-другому… — говорит адвокат и протягивает девушке початую бутылку боржоми.
Эвника, все время поглядывая на море, быстро заменяет ею ту, что оставил среди закусок Игорь Андреевич. Чураев скрывается, прихватив с собой чикуровскую бутылку.
Дагурова снова выключила видеомагнитофон.
— Игоря Андреевича сам Бог уберег. В подмененной бутылке находилось сильнейшее снотворное. Можете себе представить, какие бы сотворили преступники фотографии, пользуясь его бесчувственным состоянием…
— Для чего Снежков снял эту сцену? — спросил прокурор республики.
— Для того же, для чего хранил фотографии, компрометирующие будущих покровителей Киреева, — ответил Вербиков. — Подстраховка…
— Все ясно, — сказал Орлов. — Провокация.
Он решительно снял трубку телефона и вызвал своего старшего помощника по кадрам.
На том предвыборном собрании в таксопарке кандидатом в народные депутаты выбрали меня.
Назвался груздем — полезай в кузов. А что такое быть в шкуре кандидата, знают только они сами. Тем более, если твоя персона, мягко говоря, не мила местным властям. Власть предержащие умеют создать «благоприятные» условия, чтоб прокатили тебя на вороных. Мытарят с помещениями для встреч с избирателями, привозят на собрания полными автобусами организованное «большинство», освистывающее неугодных, извлекают на свет божий существующие и несуществующие грехи, напрочь перекрывают путь к газетам, радио и телевидению. Один раз пришлось пробираться к собравшимся послушать меня рабочим через забор. Вахтерам было дано строжайшее указание не пускать меня на предприятие ни под каким видом. Выручали доверенные лица и помощники: Катя Балясная и Сережа Морозов. Тот самый журналист, навлекший на себя гнев тестя Киреева. Кстати, до сих пор парень не восстановлен на работе в редакции.
Меня пригласили к себе крестьяне колхоза «Рассвет», которым я, еще в бытность областным прокурором, помог избавиться от опасного соседства — строительства какого-то экспериментального завода, который отравил бы земли и воду вокруг. Колхозники прознали о моем выдвижении в кандидаты в депутаты и захотели встретиться, чтобы поддержать это выдвижение. Округ наш большой. «Рассвет», можно сказать, на самом краешке. А Крутиков вопреки закону и здравому смыслу отпуск мне для встречи с избирателями принципиально не давал. Вот и пришлось лететь самолетом, чтобы успеть обернуться за двое суток.
Когда в аэропорту объявили посадку на рейс, я двинулся к «кукурузнику», стоящему в стороне от многоместных лайнеров. От одного из них, прибывшего из Москвы, тек ручеек пассажиров.
— Захар Петрович! — вдруг раздался знакомый голос.
Я обернулся и увидел Игоря Андреевича Чикурова. Он отделился от толпы прилетевших. С ним — невысокая женщина, тоже в прокурорской форме. В ней я узнал Ольгу Арчиловну Дагурову. Следом двинулся еще один мужчина. В штатском. Его я не знал.
Встреча была столь же неожиданной, сколько и сердечной. Мне представили мужчину по имени и отчеству.
— Наш коллега, — добавил Чикуров. — Из Комитета госбезопасности… Будем вместе.
Я понял: следствие по делу Савельевой и компании вступило в новую стадию. На другом, более высоком витке…
— А вы куда летите? — спросил Игорь Андреевич.
Я коротко рассказал про свои предвыборные баталии.
— Мы обязательно будем голосовать за вас, — сказала Ольга Арчиловна и послала мне воздушный поцелуй…
— Я убежден, что победите на выборах, — сказал Чикуров. — И тогда снова в прокуратуру.
Что я мог ответить им, моим коллегам и доброжелателям? Ведь впереди было столько неясного. И не только для меня… Но оставить без ответа от души идущие пожелания и вопросы я не мог и сказал:
— Поживем — увидим.
Еще раз я помахал им рукой и поспешил к своему маленькому самолету.
Февраль — декабрь 1989 г.
Примечания
1
Сумка — место заключения (воровской жаргон).
