Хитрости - Эван Хантер
Снова Эльга.
Ни одна фраза из его уст не обходилась без упоминания экономки.
«Она была школьной учительницей, знаешь, моя мама, я тебе рассказывал?»
Только сто раз, подумала Эйлин.
«Устроила его в медицинскую школу, оставила меня с Эльгой на всё время, пока я рос, ну, слушай, я не виню её за это. Она преподавала, чтобы содержать семью, знаешь, это была большая ответственность. Знаешь анекдот про воспитательницу детского сада, которой звонят с непристойностями по телефону? Она поднимает трубку, говорит: «Алло?», а голос на другом конце отвечает: «Ду-ду, пи-пи, ка-ка»... Ну, это старая история, ты наверняка её слышала. Моя мама не преподавала в детском саду, она была учительницей в средней школе, работала в трудной школе, долгие, тяжёлые часы, иногда не приходила домой до шести или семи, потом приходилось всю ночь выправлять бумаги, я ненавидел Эльгу. Но я хочу сказать, что ответственность - это улица с двусторонним движением. Если мой отец трахал Эльгу, то, возможно, часть вины лежит на моей матери, понимаешь, о чём я? Она всегда говорила, что ненавидит преподавание, но тогда почему она так серьёзно к этому относилась? Из чувства ответственности, конечно. Но разве она не должна была нести ответственность и перед мужем? Перед сыном? Разве она не должна была заботиться и о наших нуждах? То есть... преподавание не должно было стать её навязчивой идеей, не так ли?»
Я не хочу быть вашим психоаналитиком, подумала Эйлин. Я не хочу больше ничего о вас слышать, делайте свой чёртов шаг!
Но он не переставал говорить.
«Дети всё чувствуют, не так ли?» - сказал он. «Я должен был знать, что в доме что-то не так. Отец всё время кричал на меня, матери никогда не было рядом, в доме царило напряжение, его можно было резать ножом.»
Тишина.
Она наблюдала за ним, лежащим на кровати.
Руки за головой, смотрит в потолок.
«Скажу вам честно, иногда мне хотелось её убить.»
Больше тишины.
Ну вот, началось, подумала Эйлин.
«Когда я был ребёнком», - сказал он.
Молчание затянулось.
«Чертовски преданная школьная учительница», - сказал он.
Она наблюдала за ним.
«Не обращала внимания на людей, которые её любили.»
Продолжала наблюдать за ним. Готовность. Ожидание.
«Я пытался разобраться в этом позже, после её смерти. Оставила мне все эти деньги. «Это за свободу Роберта, за то, чтобы он рисковал наслаждаться жизнью.» Это было чувство вины, не так ли? Это была её вина за то, что она игнорировала нас обоих.»
Снова тишина.
«Ты знаешь, что она сделала однажды? Эльга?»
«Что она сделала?»
«Мне было восемь лет.»
«И что она сделала?»
«Она сняла свои трусики.»
Трусики. Детское выражение лица.
«Показалась мне голой.»
Тишина.
«Я убежал от неё и заперся в ванной.»
Тишина.
«Мама нашла меня там, когда вернулась из школы. Эльга сказала, что я был плохим мальчиком. Рассказала маме, что заперся в ванной и не выходил. Мама спросила, почему я так поступил. Эльга стояла рядом. Я сказал, что испугался молнии. В тот день шёл дождь. Эльга улыбнулась. В следующий раз, когда мы остались вдвоём, она... заставила меня... сделать это.»
Он резко сел.
«Знаешь анекдот про парня, который зашёл в секс-шоп, чтобы купить лобковый парик (носили проститутки после бритья лобка, используются в качестве декоративных предметов или эротических приспособлений как женщинами, так и мужчинами – примечание переводчика)? Продавец спрашивает: «Вам это прислать, сэр, или вы возьмёте это с собой?» Парень отвечает: «Нет, я просто съем это здесь.» Он резко и грубо рассмеялся, а затем сказал: «Как ты смотришь на то, чтобы я съел твою киску?»
«Конечно», - сказала она.
«Тогда снимай свои трусики.»
Он перекинул ноги через край кровати.
«Подойди сюда и сними свои трусики.»
«Идите сюда», - сказала Эйлин.
Он встал.
Он сунул правую руку в карман.
Она подумала: да, достань нож, сукин сын.
И тут она подумала: нет, не надо, Бобби.
И вдруг снова растерялась.
«Бобби», - устало сказала она, - «я полицейский.»
«Конечно», - сказал он, - «полицейский.»
«Я не хочу причинять вам боль», - сказала она.
«Тогда не морочь мне голову!» - сердито сказал он. «В моей жизни и так хватало всякой ерунды!»
«Я полицейский», - сказала она, достала из сумки пистолет и направила его на него. «Пойдёмте, поищем вам помощь, хорошо?»
Он посмотрел на неё. На его лице появилась улыбка.
«Это что, хитрость?» - спросил он.
«Никаких хитростей. Я полицейский. Пойдёмте, хорошо?»
«Куда? Куда ты хочешь пойти, детка?» - он всё ещё улыбался.
Но его рука по-прежнему была в кармане.
«Найдём людей, с которыми вы можете поговорить», - сказала она.
«О чём? Мне нечего сказать...»
«Положите нож на пол, Бобби.»
Теперь она стояла, почти пригнувшись, как полицейский, пистолет по-прежнему был направлен на него.
«Какой нож?» - спросил он.
«Нож в вашем кармане, Бобби. Положите его на пол.»
«У меня нет ножа», - сказал он.
«У вас есть нож, Бобби. Положите его на пол.»
Он достал из кармана нож.
«Хорошо, теперь положите его на пол», - сказала она.
«А если нет?» - сказал он.
«Я знаю, что так и будет, Бобби.»
«А если я запрусь в ванной?»
«Нет, вы этого не сделаете, Бобби. Вы положите нож на пол...»
«Как хороший маленький мальчик, да?»
«Бобби... я не ваша мать, я не Эльга, и я не собираюсь причинять вам вред. Просто бросьте нож на пол...»
«Послушайте психиатра», - сказал он. «Ты, чёрт возьми, проститутка, вот кто ты такая, и с кем это ты, шлюха, собралась хитрить?»
«Бобби, пожалуйста, бросьте нож.»
«Скажи «пожалуйста»», - сказал он, и лезвие щёлкнуло, открываясь.
Пистолет был в её руке, она держала его на мушке.
«Не приближайтесь», - сказала она.
Теперь поза полицейского стала более определённой, движения более размеренные.
Он сделал шаг к ней.
«Я предупреждаю вас, не делайте резких движений!»
«Знаешь анекдот про парня, который заходит в банк, чтобы ограбить его? Он суёт пистолет в лицо кассиру и говорит: «Не дёргайся, не то снесу башку!»»
Ещё один шаг к ней.
«Это уже не весело», - сказал он и полоснул ножом по воздуху между ними.
«Вжух», - сказал он.
И бросился на неё.
Первая пуля попала ему в грудь, отбросив его назад, к кровати. Она выстрелила ещё раз, почти сразу, попав в плечо,
