Энн Перри - Палач из Гайд-парка
Он коснулся пальцами чего-то спрятанного под полой пальто. Томас уверен был, что это нож. Человечек облизнул губы острым языком и уставился на суперинтенданта немигающим взглядом.
– Джорджи правду сказал, мистер Питт, – прошептал, дыша с присвистом, Жирный Джордж. – Этот человек не из наших. Это кто-то из самих джентльменов, попомните мои слова.
– Какой-нибудь сумасшедший из… – начал Томас.
Толстяк покачал головой.
– Вам бы надо в этом получше разбираться, мистер Питт. Я вам просто удивляюсь и даром трачу с вами время. В парке сумасшедшие не живут, и мы с вами это знаем.
Малыш Джорджи переступил с ноги на ногу. Мимо проезжали вереницей возы. Питт не стал спорить. Он и сам не думал, что это бродяга-сумасшедший.
– И вы хорошо сделаете, если сыщете его, мистер Питт, – повторил Жирный Джордж, тряхнув головой так сильно, что его кудри разметались по каракулевому воротнику. – Или же мы очень огорчимся, Малыш Джорджи и я.
– Я и сам буду очень огорчен, – угрюмо ответил Томас. – Но если вы действительно беспокоитесь, вы и сами должны что-нибудь предпринять.
Малыш Джорджи язвительно посмотрел на него. Жирный Джордж улыбнулся, но в его улыбке не было ни веселья, ни добродушия.
– Это ваше дело, мистер Питт, – ответил он тихо. – И мы будем очень счастливы, если вы им как следует займетесь.
И не сказав больше ни слова, он повернулся на каблуках и через мгновение исчез между повозками. Малыш Джорджи опять смерил Питта весьма злобным взглядом и побежал за приятелем. Он должен был бегать, чтобы не отставать, и это всегда приводило его в бешенство.
Томас снова отправился своей дорогой, не придавая слишком большого значения состоявшемуся разговору, но все же это был показатель общественного настроения, ведь даже Жирный Джордж испытывал страх за свое дело.
В полицейском участке Питт встретился с полнейшим непониманием. С ним говорил высокий, тощий инспектор с мрачным аскетическим лицом и выражением уязвленного чувства собственного достоинства.
– Нам ничего не известно об этом событии, – сказал он хмуро. – Как ни невероятно это может вам показаться, но нам никто ничего о происшествии не сообщал. И я знаю об этом почти то же, что напечатано в газетах.
– Не сообщал? – сильно удивился Питт. – Я обратился в тот самый участок?
– Да, в тот самый, – ответил, вздыхая, инспектор. – Я опросил своих подчиненных, потому что хотел знать, какой же это безответственный болван все рассказал Эттли, но в том районе никто вчера ночью не патрулировал. Я все проверил, так что вам незачем беспокоиться, правду говорят мои люди или врут, чтобы замести следы. Каждый может дать отчет, где был в тот вечер. Эттли получил свои сведения не от моих людей.
– Как интересно, – задумчиво сказал Питт. Он не сомневался в правдивости слов инспектора и был уверен, что и констебли его не лгут – ведь это было бы очень глупо, их легко можно было проверить, а человек, провинившийся таким глупым враньем, сразу лишился бы должности.
– И если взглянуть на это дело внимательно, то есть еще, черт возьми, одно соображение, – мрачно сказал инспектор. – Я могу предположить, что Эттли все рассказал один из тех, кто пришел на помощь. Вряд ли сам Рэдли сообщал об этом в газеты. Он, кажется, один из тех, кто на нашей стороне. Причем, пожалуй, только он один. Вы видели газеты, сэр?
– Да-да, вот таким образом я и узнал о происшествии, несмотря на то что Рэдли доводится мне зятем.
Инспектор очень удивился.
– Он что, вообще не собирался сообщать об этом в полицию?
– Он хотел рассказать об этом именно мне, и только потому, что у человека был топор. Хотел уберечь нас еще от одной кампании газетных нападок.
– Но мы выглядим довольно глупо во всей этой истории, не так ли? – угрюмо спросил инспектор. – Печально, когда член парламента приходит к власти на волне общественного презрения к полиции, как Эттли. – Губы его скривились. – Но я замечаю тут какое-то совпадение: Палач напал на соперника Эттли по избирательной кампании.
– И даже немалое совпадение, – ответил Питт. – Благодарю, что уделили мне столько времени, инспектор. Наверное, теперь мне надо наведаться к этим господам, которые пришли на помощь Рэдли, и послушать, что они могут о себе порассказать.
– Не понимаю, зачем это. Они же не видели нападавшего, – мрачно ответил инспектор. – Вы считаете, что это будет не зря?
– О да, да, конечно, не напрасно.
– Безусловно, нет, – сказал очень удивленно мистер Милберн. – Это было бы непростительной нелояльностью с моей стороны, сэр. И, во имя всего святого, зачем мне делать подобную вещь?
– Ну, может быть, вы посчитали это своим общественным долгом? – умиротворяюще ответил Питт. – Ведь можно что-нибудь такое сказать под влиянием страшного момента.
Мистер Милберн стоял очень прямо.
– Видит небо, единственный страшный момент во всем этом, сэр, – когда совершилось нападение на бедного джентльмена. И на леди тоже. И прямо в центре привилегированного района. Теперь нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. – Мистер Милберн покачал головой и взъерошил короткими пальцами волосы. – Просто отказываюсь понимать, к чему все это приведет. Не хочу, чтобы слова мои прозвучали как осуждение, сэр, но полиция должна действовать более эффективно. Мы живем в самом большом городе мира – и, по мнению большинства, в самом цивилизованном городе, – однако мы боимся ходить по улицам этого города, опасаясь встретиться с анархистами или сумасшедшими. Довольно неприятное положение, сэр.
– Я сожалею об этом, – искренно ответил Питт, – но мы, кажется, употребляем все средства, чтобы справиться с этой напастью.
– Наверное, наверное, – Милберн кивнул, слегка смутившись, – страх возбуждает в нас не самые лучшие чувства. Возможно, я говорю чересчур поспешно. Не могу ли я быть вам чем-то еще полезен?
– А вы кого-нибудь узнали из присутствовавших, сэр?
– Мой дорогой, я даже не видел самого нападения. Я был в спальне и собирался лечь спать, когда услышал крики этой милой леди. Я немедленно выбежал по лестнице на улицу, посмотреть, чем могу помочь.
– Это очень похвально, – с чувством заметил Питт, – и должен сказать, очень отважно.
Милберн слегка покраснел.
– Спасибо, сэр, спасибо. Должен сказать, что даже не подумал о том, что мне может угрожать какая-то опасность, а то, возможно бы, рассудил иначе и не рискнул. Но все вышло так, как вышло… Нет, боюсь, что я ни в малейшей степени не могу быть вам полезен в том, что касается этого дела.
– Я, собственно, хотел спросить вас, сэр, не узнали ли вы леди и джентльмена, которые стали жертвами нападения?
– Нет, сэр, не узнал. Все свершилось с такой чрезвычайной быстротой… И потом, призна́юсь, обычно я хожу в очках. А в этом случае я их, конечно, не надел. Но джентльмен мне показался молодым. Он двигался в высшей степени быстро и ловко. И оказался таким крепким, да, положительно очень крепким. Но больше я ничего не могу сказать. – Он глубоко вздохнул и озабоченно посмотрел на Питта. – А что касается леди, то она, определенно, очень энергична и обладает хорошими легкими, но, кроме этого, я ничего не заметил – даже и то, блондинка она или брюнетка, хорошенькая или нет. Извините, сэр, но больше, кажется, я ничем не могу вам услужить. И я начинаю понимать, каким трудным делом вы сейчас занимаетесь.
– Напротив, мистер Милберн, – ответил Питт. – Вы оказали мне безмерную помощь. Признаться, я даже думаю, что вы помогли мне найти решение проблемы. Благодарю вас, сэр, всего хорошего.
Он извинился и ушел, оставив мистера Милберна буквально с открытым ртом, не находящим слов, чтобы сказать что-либо приличествующее обстоятельствам.
Но на Боу-стрит ему оказали совсем другой прием. Джайлс Фарнсуорт уже был в кабинете Питта, нервно шагая из угла в угол. Он круто повернулся, как только рука Томаса коснулась ручки двери, и встретил его сверкающим взглядом и с газетой в руке.
– Надо полагать, вы уже это прочли, – спросил он в ярости. – И как же вы это объясните? Что предпринимаете в связи с этим? – Он помахал газетой в воздухе. – Значит, будущий член парламента подвергается нападению в самом сердце Мэйфер! Да вы имеете хоть какое-то представление, Питт, об этом Палаче? Ну хоть, черт возьми, самое приблизительное представление!
– Я знаю, что это был не Палач, – спокойно и четко ответил Томас.
– Не Палач? – недоверчиво переспросил Фарнсуорт. – Вы хотите меня уверить, что по Лондону шныряют два сумасшедших маньяка, размахивающих топорами направо и налево?
– Нет, у нас есть только один сумасшедший – и еще кто-то решивший воспользоваться ситуацией и подделаться под Палача.
– Что? О чем вы это толкуете? Какую выгоду вменяемый человек может извлечь из этого кошмара?
