Фридрих Незнанский - Цена жизни – смерть
— Принимаю ваши соболезнования, и до свидания, — попыталась было я прервать разговор, но «честный человек» продолжал с напором:
— Послушайте, на свете есть по-настоящему мудрые люди, которые понимают, что вы гений, и очень хотят вам помочь. Скажите только, что вы тоже этого хотите, и все ваши неприятности разом закончатся. Хотите? Подумайте, это же так просто…
Я бросила трубку, чуть не разбив аппарат. Что это было? Провокация, шантаж, деловое предложение в стиле бизнесменов новой волны? Или просто кто-то таким образом развлекается?
Как же мне все надоело, еще одна капля, и я сотворю что-нибудь невообразимое. Чтобы дать выход злости, сломала пару карандашей, от души попинала ногой станину электронного микроскопа, умылась холодной водой, выпила граммов тридцать спирта — вроде полегчало — и села писать заявление об уходе по собственному желанию…»
24
«Священнослужитель» Лаптев, само собой, как в воду канул. И конечно, никто из гостей Азарова не знал, где его искать. Да и никто его вообще, кроме как на свадьбе, никогда не видел. Никто, кроме Азарова. Но на то, что последний поделится с ним информацией, Турецкому рассчитывать не приходилось ни раньше, ни сейчас.
Хотя в общем абстрактный алгоритм происшедшего был теперь ясен. Азаров продавал (и судя по его дому, недешево продавал!) информацию наркоторговцам, которые, в свою очередь, каким-то образом установили, что Турецкий уже подбирается к Азарову, и вовремя устранили. Или просто убрали в профилактических целях, как достаточно отработавший механизм. Но в любом случае очень вовремя.
Турецкий по-прежнему пребывал в состоянии следственного пата — абсолютно все фигуранты оказались за пределами его досягаемости.
Зато Ирина с Нинкой наконец вернулись — загорелые, похудевшие и страшно счастливые, что вызвало в Турецком острый приступ зависти, и он практически в одиночку умял большой кремовый торт, купленный два дня назад, когда дамы должны были прилететь, но так и не прилетели.
Нинка взахлеб расписывала прелести курортной жизни и выдала любимому папочке целую гору подарков: два замшелых рапана, которых она якобы сама выловила, кучу разноцветной гальки, клок волос от финиковой пальмы, кусочек коры тысячелетнего дуба, самшитовую веточку, которая тонет в воде (что она немедленно продемонстрировала, погрузив деревяшку в кастрюлю с водой) и еще технократический сувенир — обкатанный морем до яйцеобразного состояния ржавый шарикоподшипник.
Ирина Генриховна тоже не забыла супруга и прибавила к Нинкиным подаркам бутылку грузинского коньяка и дутую емкость синего стекла с краснодарским чаем. От такого обилия внимания сердце «важняка» растаяло и липко потекло к переполненному тортом желудку, после чего вся семья уселась у телевизора пить вышеупомянутый чай (коньяк решили попробовать попозже, когда Нинка уляжется спать).
По телевизору шли новости, и первый же репортаж жестоко поломал хрупкую умиротворенность, только-только овладевшую Турецким.
На экране появилось здание центрального аппарата МВД, в нескольких метрах от которого дымилась искореженная машина. Вокруг нее хлопотливо сновали люди в форме и белых халатах. Корреспондент за кадром давал комментарий:
«Сегодня в девятнадцать двадцать у здания, занимаемого Министерством внутренних дел России, прогремел мощный взрыв. Противотанковый управляемый ракетный снаряд, выпущенный из припаркованной неподалеку машины, попал в „мерседес“, в котором находились начальник управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД генерал-лейтенант Кривенков и сотрудник министерства полковник Любимов. Генерал Кривенков и полковник Любимов погибли, шофер генерала, Виталий Ющенко, с обширными ожогами и многочисленными осколочными ранениями, не приходя в сознание, умер в машине „скорой помощи“ по дороге в больницу».
Камера повернулась, давая возможность зрителям обозреть машину террориста.
«Из окна этой серой „Волги“ и был выпущен снаряд. Террорист, очевидно по причине неисправности оружия, также получил сильные ожоги лица и рук, что помешало ему скрыться с места преступления. Личность преступника пока не установлена. А в данный момент специалисты ожогового центра борются за его жизнь».
На экране, занимая его едва ли не целиком, появилось потное лицо министра внутренних дел:
«Сейчас еще рано строить какие-либо версии происшедшего, но уже ясно, что эта кровавая акция — дело рук наркодельцов, которые возомнили, что смогут превратить Россию в новую Колумбию. Не выйдет, господа! Генерал Кривенков возглавлял УНОН чуть больше года, но и за этот короткий срок ему удалось сделать многое в деле борьбы с наркомафией. Я не побоюсь пообещать вам, что дело это будет доведено до конца, убийца генерала Кривенкова и полковника Любимова, а также заказчики этой гнусной акции обязательно предстанут перед судом».
И снова корреспондент:
«Взрывной волной выбиты стекла на нижних этажах министерства и в соседних домах, осколками ранены двое случайных прохожих, один работник министерства с тяжелой контузией госпитализирован… Только что мне сообщили, что в машине террориста находились еще три ракетных снаряда, и кто знает, что произошло бы, если бы ожоги не помешали ему продолжить начатое».
Конечно, тут же зазвонил телефон, и Турецкий уже из прихожей дослушивал стандартное: «По факту терроризма Генеральной прокуратурой России возбуждено уголовное дело».
Звонил Меркулов.
— Телевизор смотришь?
— Смотрю.
— Генеральный распорядился: дело будешь вести ты, как… гм… частично ответственный за безвременную гибель Кривенкова.
— Чего?!
— Того. Будешь заглаживать вину, исправлять ошибки, восстанавливать былую славу.
— Да с какой такой стати я за это ответствен? — возмутился Турецкий.
— По мнению генерального, именно твои с Грязновым некомпетентные действия привели к тому, что наркомафия наконец узнала о существовании Кривенкова. Я, конечно, понимаю, что ты жену две недели не видел и все такое, но этот террорист с минуты на минуту может отдать концы, и хорошо бы тебе самому его допросить. Может, исповедуется следователю по особо важным?
25
Террориста охраняли, наверное, круче, чем в свое время Ли Харви Освальда. Хотя, с другой стороны, учитывая, что Освальда все-таки шлепнули, наверное, охраняли его все-таки не очень.
У входа в больницу торчал целый взвод омоновцев с автоматами наперевес. И тем не менее они с трудом сдерживали напор беснующихся репортеров. Журналистов, очевидно, привлекало не само убийство — сколько их уже было и сколько еще будет — и уж явно не личности погибших, сенсационным был факт наличия живого киллера. Чуть ли не впервые за всю историю заказных убийств в России (а в том, что убийство было заказным, никто, естественно, не сомневался) киллера удалось арестовать прямо на месте преступления, так сказать с поличным. Или с обугленным.
Турецкий с большим трудом протолкался ко входу, при этом его несколько раз сфотографировали на всякий случай, а вдруг окажется важной птицей, и даже попытались заарканить для интервью.
У палаты, где лежал арестованный, стояли еще двое омоновцев. На них корочка Турецкого почему-то впечатления не произвела — потребовали письменного разрешения на посещение, подписанного как минимум министром внутренних дел или, на худой конец, генпрокурором. Переть внаглую против автоматов Турецкий не стал, но и тащиться в прокуратуру за какой-то бумажкой тоже не собирался. Сошлись на том, что омоновцы созвонятся с министерством, а пока Турецкий пошел искать врача поглавнее, чтобы выяснить состояние здоровья террориста.
— Никаких гарантий мы дать не можем, — угрюмо сообщил завотделением. — У нашего террориста СПИД, сами знаете, что это такое, он от любой простуды может не оправиться, а тут ожоги второй-третьей степени около тридцати процентов поверхности тела. Такие травмы даже у абсолютно здорового человека квалифицируются как тяжелые с угрозой для жизни, а в сочетании со СПИДом… — Доктор картинно развел руками, чем богаты, мол, уж извиняйте, барин.
СПИД в наши дни явление не такое уж редкое, и тем не менее в Турецком зародилась почти уверенность, что это дело будет раскрыто и закрыто прямо сегодня. Вот генеральный обрадуется. Хотя, пожалуй, несолидно так вот галопом по Европам, нужно хотя бы положенные месяца два поковыряться.
Омоновцы наконец получили высочайшее позволение Турецкого к телу допустить, и он проник в палату, где сидел еще один паренек с автоматом и лежал забинтованный с ног до головы киллер. Вопреки утверждениям репортеров из «Новостей» с третьего канала, лицо его почти не пострадало, если не считать большого багрового ожога на правой щеке. Раненый не спал, хмуро уставившись в потолок, медленно покусывал нижнюю губу, как бы пробуя ее на вкус.
