Фридрих Незнанский - Слепая любовь
Она может узнать, не оставила ли Юля случайно на своем столе, дома, телефон питерской подруги. А еще он может храниться в ее записной книжке — в компьютере, многие так делают, чтоб долго не искать. А ведь тут есть что-то! Раз Молодкина в Москве, она наверняка уже созванивалась с подругой…
Вот с этого шага и начнется утро…
3
Елена Юрьевна Молодкина — весьма симпатичная молодая женщина, чуть старше Юлии, нашлась в редакции информационных программ. Александр Борисович с утра прозвонил по всем службам, в которых имел относительно знакомых по тем делам, которые были так или иначе связаны с телевидением. Он просто раскрыл свою телефонную книжку и от А до Я стал набирать номера. Некоторые его хорошо помнили, другим приходилось напоминать о себе, но, как только всплывало какое-нибудь громкое уголовное дело, память абонентов восстанавливалась с немыслимой скоростью. Вот, собственно, и весь секрет поиска.
Отыскав наконец Елену Юрьевну по телефону, Александр Борисович, разумеется, не смог отказать себе в возможности взглянуть на подругу Юлии. Он подозревал, что и Леночка так же хороша, как Осипова, раз уж та выбирала себе подружек по такому принципу. И не ошибся. Только на этот раз перед ним оказалась жгуче-рыжая, веснушчатая и полненькая девица, такая, что у Славки, вероятно, дух бы захватило. О себе в этот момент Турецкий как-то не подумал. Но вспомнил свою легкую пикировку с Наташей накануне, когда они выясняли, насколько прав был писатель Флобер. Как бы там ни было, но Юлия тем не менее свой принцип соблюла: среди ее подруг была и рослая, стройная блондинка, и этот вот милый колобок.
Она была проста и открыта, а узнав, что Юлией интересуется охранно-розыскное агентство, еще не вникнув в суть названия, уже искренне испугалась. Что случилось? Неужели?..
А что, была причина для волнений?
И она рассказала. Да, вчера во второй половине дня к ней в гостиницу «Восток» (там у Леночки номер на время командировки в Москву) буквально ворвалась Юлия и стала нервно рассказывать, что у нее беда, что надо срочно бежать из Москвы и что она очень рассчитывает на помощь подруги.
Молодкиной рассказ Юлии, которую со всех сторон окружили не совсем понятные враги, показался несколько преувеличенным в эмоциональном плане. Она попробовала, как всякая спокойная и уравновешенная женщина, дать ей дельный совет, но та твердо стояла на своем: она должна срочно уехать. Машина под окном, бак полон бензина, ей нужны ключи от Леночкиной квартиры. Это ненадолго, поскольку туда же, в Питер, со дня на день прилетит или приедет ее жених из Англии, они встретятся и немедленно решат все свои проблемы.
Леночка пыталась отговорить подругу от необдуманного решения, но та была неумолима. Уже и тот аргумент, что дело идет к грозе, не подействовал, хотя дорога на машине длинная и почему бы не воспользоваться, раз уж так припекло, железнодорожным транспортом? Юлия стояла на своем, и Леночка уступила. Конечно же отдала свои ключи, хотя вторые были у ее соседки по лестничной площадке — Анны Васильевны. Юлия могла бы и у той попросить, но Леночка во всей этой суматохе как-то не подумала, словом, вручила, показав, какой от какого замка, там их целых три!
И это все. Юлька обещала позвонить, как только войдет в дом, но звонка на мобильник нет и нет, хотя ехать целые сутки — это много. Ну, может, не сильно торопится, остыла по дороге…
Александр Борисович с сожалением попрощался с редакторшей информационных программ и удалился, размышляя о том, что, будь они со Славкой помоложе и встреть этот вот «колокольчик», еще неизвестно, кому достались бы лавры победителя… Поздно. Даже думать…
Его зацепило одно слово, которое, не задумываясь о смысле его, мельком бросила Леночка: «остыла». Что-то в нем было ледяное, неприятное. И Турецкий вспомнил совет, данный им же самим Константину Дмитриевичу Меркулову. И почему не воспользоваться им сейчас? Можно даже и не звонить, а просто подъехать к Федору Александровичу Фролову, начальнику УГИБДД города Москвы. В последний раз они встречались и даже хорошо выпили, когда Александр Борисович расследовал препротивнейшее дело о взяточничестве, в котором были крупно замешаны руководящие работники Министерства внутренних дел, включая даже заместителя министра. Тогда же, чтоб надавить на строптивого следователя Генеральной прокуратуры, был совершен наглый наезд на машину Ирины и выставлен такой счет, что у нормального человека потемнело бы в глазах. Федор помог разобраться с дорожными бандитами. Но с тех пор они только пересекались иногда, но основательно не сиживали. Да и сейчас не повод. Но генерал Фролов мог оказать помощь в розыске автомобиля Юлии Осиповой. Если Костя, будь он неладен, уже не воспользовался сам советом бывшего друга Сани.
Федор раскрыл руки так, будто лучшего дружка встретил. Восклицаниям не было конца. Он конечно же знал о Сашином несчастье, сочувствовал, но видеть вот таким — живым, здоровым и бодрым, — этого не ожидал. После ранений и контузий подобного рода — уж кому не знать? — Федор подозревал, что Турецкий теперь постоянно отдыхает, тем более что из Генеральной прокуратуры, как ему сказали, бывший «важняк» и помощник генерального прокурора уже уволен по состоянию здоровья. А тут — такой молодец!
Но был самый разгар рабочего дня, и Александр Борисович не собирался отвлекать генерала от дел текущих. Вкратце изложив свою нужду, он попросил начальника всех московских гаишников помочь ему проверить по сводкам ДТП по области и дальше, до самого Питера, не было ли каких-либо происшествий, в которых была засвечена синяя «тойота», номерной знак такой-то? Назвал и фамилию водителя.
Какие проблемы? И вскоре стали поступать первые сообщения. По Москве и области не зарегистрирована, правда, было то-то и то-то, но о синей «тойоте» и речи не шло. Ничего не случилось и в Новгородской губернии. Питерцы вообще-то ответили первыми — у них дорожно-транспортных происшествий с «тойотой» синего цвета, номера московские, тоже не зарегистрированы. Молчала только Тверь, самые близкие соседи. Пришлось вежливо напомнить. И там ответили: было, разбираемся, уточняем.
«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…» — почему-то именно эта фраза бессчетное число раз прокручивалась, словно заведенная, в мозгу. Нет, опосредованно понять причину можно было. Турецкого самого вчера под вечер немного колбасило от духоты, и только навалившаяся гроза с сумасшедшим ливнем, грохотавшим по крышам, принесла облегчение. Но тогда же и мелькнула мысль, что не хотел бы он в такую погоду оказаться один и где-нибудь на шоссе, почти не различая дороги впереди, в полыхании встречных фар. Просто мелькнуло в голове и пропало… Кто-то сказал, что ничего не пропадает зря, а мысль — та же энергия, которая только и делает, что переходит из одного состояния в другое, но никогда не исчезает бесследно. Ну да, кирпич не падает на голову просто так…
Ожидание становилось нестерпимым. И наконец на зов московского коллеги откликнулся главный новгородский гаишник. Александр Борисович следил за выражением лица Фролова и видел, как оно все больше мрачнело.
Можно было уже ничего не объяснять. Чертовски заболело с левой стороны груди, где-то под ключицей, Турецкий даже поморщился. И генерал положил трубку и сочувствующе посмотрел на Александра Борисович.
— Я, кажется, понял, — сказал Турецкий, и генерал кивнул. Но тут же лицо его словно разгладилось — немножко, почти незаметно.
— Жива, жива, — не глядя в глаза, сказал он. — Но чудом уцелела. Ты представляешь? — он немного оживился. — На приличной скорости сбила три столба ограждения, несколько раз перевернулась и съехала фактически на спине с двенадцатиметрового откоса. К счастью, не загорелась, а то бы кранты. Бак, говорят, был полный, это и спасло. Ситуация стандартная: видимость — десять-пятнадцать метров, правый поворот, навстречу колонна большегрузов и еще какой-то хрен, его не нашли, пошел на обгон. Еще б немного — и лобовое. Тогда уж — гаси свет. На ее удачу, в километре впереди — пост ГАИ. Сообщили, и они примчались, достали, даже разрезать не пришлось автомобиль. Ну, помяло основательно. Однако все ранения от ударов — переломы, контузия, обычное явление. Отвезли в Торжок, в городскую клинику, в хирургию. Так что недалеко, до Твери, а там еще сорок верст. Ты скажи там родичам, кто у нее есть, чтоб свечку побольше поставили. В таких авариях не выживают, можешь мне поверить…
— Спасибо, Федя, считай, что бутылка с меня. Нет, две. От нее тоже.
— Родня, что ль?
— Хуже, клиентка.
— Да, и еще одна любопытная деталь… Лежит она без сознания, а рядом мобила стонет и подпрыгивает, есть теперь такие, с вибрацией. Постовой поднял, открыл, а там эсэмэска высвечивается. И текст… как он сказал? Ага, «Буду двенадцатого десять нарва люблю». И все. Кстати, сегодня у нас какое?
