Валерий Маслов - Москва времен Чикаго

— С такими поручительствами, конечно! Подумать только, сам Генеральный прокурор и глава правительства просят о нем! Да я с такими друзьями никогда за решетку не попал бы.

Но ни адвокат, ни Титовко не ответили стражу порядка. У них сейчас, были совершенно другие заботы.

…Совсем немного времени потребовалось Ускову, чтобы узнать и банк, в который переводились деньги из Москвы, и состав его учредителей, и степень участия в нем мэра. После знакомства со всей этой документацией он понял, что Петраков — фактический хозяин этого банка. Более того, он обнаружил, что городская мэрия несколько раз переводила в банк бюджетные средства, которые затем становились собственностью частного банка.

Одного этого было достаточно, чтобы привлечь Петракова к ответственности. Но административной, а не уголовной. Можно было, к примеру, направить представление в правительство с требованием привлечь Петракова к ответственности за нарушение законодательства о государственной службе. Вплоть до отстранения от занимаемой должности.

Но такие планы не устраивали следователя. Не затем он сюда приехал, бросив все остальные дела, чтобы помочь главе правительства наводить порядок в его аппарате. Нужно было придумать что-либо иное.

И Усков решил встретиться с самим мэром.

Петраков принял его незамедлительно. Он, видимо, понял, что просто так следователь по особо важным делам из Москвы не приедет. К тому же дурные предчувствия все еще не покидали его. Несколько раз он пытался дозвониться до Титовко. Но в приемной ему постоянно отвечали, что тот в командировке и, когда вернется, неизвестно. Эта неизвестность больше всего пугала Петракова. Сейчас он надеялся, что именно Усков прояснит ему ситуацию.

И это предчувствие мэра не обмануло. Следователь начал именно с того, чего больше всего боялся Петраков.

— Вячеслав Иванович, вы не хотите ничего сообщить следствию?

— Что именно? Что я скрываю доходы от налогообложения? Так это компетенция налоговой полиции. К тому же я регулярно заполняю налоговую декларацию.

— Не темните, Вячеслав Иванович. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

— Нет, не понимаю.

— Тогда подскажу: ваш друг и сообщник Титовко арестован.

Румяное лицо мэра пошло пятнами. Он предчувствовал, что этим кончится, но до последнего времени в нем жила надежда на обратное.

— За что? — только и мог спросить Петраков.

— А уж это вам лучше знать. Зачем, к примеру, вы собирались вместе в Сочи? На бывшей даче Сталина?

«И это знает! — мелькнуло в сознании Петракова. — Я пропал!»

— Если вам все известно, чего тянете?

— Хочу вам помочь: чистосердечное признание, как известно, значительно смягчает наказание.

— Знаю. Не маленький. Чего вы от меня хотите?

— Вы фактический хозяин коммерческого банка «Фактум».

— У меня в нем всего лишь доля.

— Зачем лукавить? Вот что пишет ваша областная газета.

И Усков вынул из папки газету с материалом Булановой.

«И эта меня предала! Стерва!»

— Зачитать?

— Не надо.

— Значит, вы признаете, что этот банк фактически ваш карманный?

Петраков молча кивнул.

— Не слышу! — сказал Усков и пододвинул диктофон поближе к Петракову.

— Да, — хрипло ответил мэр.

— И в него же переводились суммы за фальшивые векселя и авизо из Центробанка?

Петраков нервно покосился на диктофон. Затем поинтересовался:

— Вы меня арестуете?

— Если вы поможете следствию, нет.

— Обещаете?

— Слово следователя.

— Хорошо. Да, переводили в банк «Фактум». Но я ничего о происхождении этих денег не знаю и не знал. Мне просто сказали, что поступят крупные суммы, и все.

— И все?

— Да.

— Кто сказал?

— Вы сами знаете.

— Титовко?

Мэр упрямо молчал.

Следователь был вынужден еще раз повторить, еще громче:

— Титовко? Говорите!

Но Петраков замолчал, и, видимо, надолго. Усков с сожалением выключил диктофон.

— Я и так сказал вам слишком много, понимаете? Мне этого не простят.

— Кто?

— Не могу сказать. Так вы выполните свое обещание?

— Конечно. Я вменяю вам следующую меру пресечения: подписку о невыезде. То есть вы остаетесь на своей должности, спокойно работаете на благо народа. Более того, пока об этом наказании никто даже знать не будет. Вы довольны?

— А в Москву мне выезжать можно?

— А вот это категорически запрещено. Никаких личных контактов с вашими друзьями и подельниками в столице. По телефону, пожалуйста, сколько угодно.

— Который, естественно, будет прослушиваться.

Следователь ничего не ответил. Но был вынужден еще раз предупредить:

— Повторяю, никаких выездов за пределы города. Надеюсь, вы помните, чем закончился вояж из столицы к Булановой для Джевеликяна?

— Помню.

— Прекрасно. Внимательно прочитайте и распишитесь. Здесь и вот здесь.

Следователь вышел, а мэр города в изнеможении откинулся на спинку кресла. Надо полагать, он еще хорошо отделался. Подписка о невыезде да еще негласная — далеко не худший выход. Главное сейчас — выиграть время. А за месяц, как говаривал незабвенный Ходжа Насреддин, обязательно что-нибудь произойдет: либо ишак сдохнет, либо эмир помрет.

Просто удивительно, как быстро человек забывает о том плохом, что только что с ним было! Стоило Титовко покинуть стены следственного изолятора, он тотчас постарался выбросить из головы и то унижение, которое там испытал, и свои обещания Джевеликяну, и многое другое. Ему нужно было срочно встретиться с премьер-министром и сердечно поблагодарить его за оказанную услугу, придумать, чем отблагодарить, разобраться с ворохом дел, накопившихся за время его отсутствия. Да и с семьей, горячо любимыми сыном и дочерью встретиться. Им тоже нужно было как-то объяснить свое неожиданное отсутствие.

Премьер-министр его принял. Но встретил далеко не так сердечно, как делал это раньше. Титовко, конечно, понимал: тот вынужден теперь как-то дистанцироваться, чтобы не скомпрометировать свое имя и репутацию. Но то, что ему предложил премьер-министр, было совсем неожиданным.

— Вы, конечно, понимаете, — перешел на вежливое «вы» со своим подчиненным премьер-министр, — что ни о каком руководстве вами департаментом правительства сейчас и речи быть не может?

Титовко не понимал, но кивнул.

— Поэтому мы здесь подыскали вам новое место. Вернее, оно будет прежним: вам надо вернуться в Комитет по управлению имуществом, откуда вы и пришли. Надеюсь, это далеко не худший вариант в вашей ситуации.

— А… — заикнулся было Титовко, но Николай Николаевич его прервал:

— А спецмашину придется оставить. Мы вас, конечно, без транспорта не оставим. Найдем какой-нибудь автомобильчик.

Титовко опустил голову и подавленно молчал.

Видя, как сильно это сообщение повлияло на его подчиненного, премьер-министр спросил:

— У вас есть такое-то другое предложение?

Но поскольку Титовко ничего не ответил, он был вынужден добавить:

— Вы не волнуйтесь, люди такого масштаба и таких знаний, как вы, требуются постоянно. Скоро выборы, направим вас в штаб, нам нужны опытные имиджмейкеры, спичрайтеры и другие специалисты.

«Пошел бы ты в жопу со своими спичрайтерами! — злобно подумал Титовко. — В рядового писаку меня превратить хочет! Да я сам на этих выборах победить могу!»

Он поднялся с кресла, сухо поблагодарил и, не прощаясь, вышел из кабинета.

А в приемной его уже ожидал все тот же адвокат, который вытащил его из следственного изолятора.

— Господин Титовко! — сказал он. У меня к вам деловое предложение!

И они прошли в кабинет Титовко, который пока еще оставался за ним по старой должности.

Усков возвращался в столицу ободренный успехом. Он уже мечтал, как к двум узникам Лефортова добавится третий — Петраков. Арестовать чиновника такого ранга он, конечно, мог и сам, но лучше было это сделать, все же посоветовавшись с начальством.

Поэтому он сразу направился к Виктору Васильевичу.

Поздоровался и, не дожидаясь вопросов, включил диктофонную запись мини-допроса Петракова.

Начальник Следственного управления выслушал внимательно. Но поздравлять с удачей не спешил. Вместо этого тяжело вздохнул и промолвил:

— Тяжела ты, Господи, наша шапка! Хоть мы и не Мономахи, но, чувствую, нам с тобой головы не сносить.

— Это вы о чем? — насторожился Усков.

— О том, что я был вынужден освободить Титовко из-под стражи.

— Вы?!

— Да, именно я. Потому что не было тебя. Тогда бы освободил этого господина ты.

Усков сжал кулаки:

— Ни за что!

— Не горячись. Освободили его на законных основаниях, под крупную сумму залога. А приказ отдал сам Генеральный прокурор.