Луиза Пенни - Смертельный холод
– Я решила рассказать ему про дядюшку Сола, – прошептала она. – Я знаю, знаю. Это не входило в план. Да, сэр. Но я тут действую по обстоятельствам, и мне пришлось принимать это решение в последний момент, – солгала Иветт. Она просто не могла признать, что эти слова вырвались у нее в минуту слабости. Он ведь решит, что она неженка. – Да, я согласна, риск был. Я опасалась, что он может понять меня неправильно, но теперь я вижу, что все получилось как нельзя лучше. Это вроде бы нашло у него отклик.
По крайней мере, в этой части она не солгала. Потом она рассказала ему все, о чем поведал ей Гамаш.
К концу дня выпало не меньше восьми дюймов пушистого снега. Из такого не слепишь хорошего снеговика, но снежные ангелы из него получаются неплохие, и Гамаш видел, как ребята бросаются на снежную белизну и начинают размахивать руками и ногами.
Пожарный инспектор только что уехал.
Для окончательных выводов было пока рано, но, судя по предварительным данным, причиной пожара мог стать креозот.
– Значит, кто-то поджег креозот и убил Петрова, – сказал Бовуар.
– Именно так, – подтвердил пожарный инспектор. – Петров поджег креозот.
– Что?!
– Когда Петров разводил вчера огонь, он убивал себя, хотя и не знал об этом. Креозот – природное вещество. Его получают из каменноугольного или древесного дегтя. Я так думаю, что этот камин много лет не чистили, креозот был невысокого качества, и…
Инспектор поднял ладони к потолку, как бы свидетельствуя о неизбежном и случающемся не так уж редко явлении.
Сол Петров чиркнул спичкой и фактически убил себя. Все-таки это был несчастный случай.
Гамаш увидел из окна, как пожарный инспектор сметает снег со своего пикапа. Солнце зашло, и в свете рождественской иллюминации повсюду были заметны взлетающие вверх маленькие снежные вихри: жители деревни очищали лопатами свои тропинки или подъездные дорожки. Рут Зардо на деревенском лугу стряхнула снег со своей скамейки и уселась на нее.
«Наверное, уже пять часов», – подумал Гамаш и посмотрел на часы, после чего позвонил агенту Лакост. Она сегодня ездила в криминалистическую лабораторию полицейского управления – ждала результатов экспертизы по кулону и шару ли-бьен.
– Oui, allô?
– Говорит Гамаш.
– Я в машине, уже подъезжаю, шеф. Вы не поверите, что они нашли.
Полчаса спустя команда собралась в оперативном штабе.
– Смотрите. – Лакост передала отчет Гамашу, и тот надел свои полукруглые очки. – Я решила привезти его, а не сообщать данные по телефону. Подумала, что лучше вам увидеть это своими глазами.
Он нахмурился, словно с трудом разбирал текст на незнакомом языке.
– Что там? – спросил Бовуар, протягивая руку к документу.
Но Гамаш не отдал ему бумаги. Он продолжал изучать их, то переворачивая страницу, то возвращаясь назад. Наконец он обвел взглядом своих людей, его темно-карие глаза смотрели поверх очков недоуменно и озабоченно. Словно во сне, он передал бумаги Бовуару, тот схватил их и принялся читать.
– Да это же чушь какая-то, – выпалил он, пробежав глазами документ. – Бессмысленно. Кто проводил экспертизу? – Он посмотрел на подпись внизу и хмыкнул: – Ну, не знаю, наверно, он приболел.
– Я тоже так подумала, – сказала Лакост, наслаждаясь выражением на их лицах. У нее-то самой было полтора часа пути от Монреаля, чтобы подумать о полученных результатах. – Я попросила его перепроверить, поэтому так поздно и приехала.
Бумаги передавались из рук в руки. Последней их получила агент Николь.
В конце концов они вернулись к Гамашу, и тот положил их перед собой. Комната погрузилась в молчание – все думали. В печке потрескивал огонек, булькал кофе, помещение наполнялось благоуханным ароматом. Лакост встала и налила себе чашку.
– Ну и что, по-вашему, это означает? – спросил ее Гамаш.
– Это означает, что Кри больше не грозит опасность.
– Продолжайте. – Он подался вперед, положив локти на стол.
– Это означает, что мы знаем, кто убил Л, и этот человек больше не угрожает Кри, – сказала Лакост.
Она чувствовала, что Гамаш согласен с ней и старается своим видом поддержать ее, а двое других совершенно сбиты с толку.
– О чем ты говоришь? – нетерпеливо спросил Бовуар. – Генетический анализ свидетельствует о том, что Л была матерью Си-Си? Так нам это уже известно по образцам крови, взятым при аутопсии. – Он постучал пальцем по данным экспертизы, лежащим перед Гамашем.
– Дело не в этом, – сказал Гамаш, отделяя один листок и передавая его Бовуару. – Вот что самое интересное.
Бовуар взял листок и снова прочел его. Это были результаты анализов по кулону. Кровь на кулоне с клекочущим орлом принадлежала Л. Но им это уже было известно. Он прочитал следующий абзац. Тот, в котором говорилось о крови на шнурке.
Кровь, конечно, та же. Бла-бла-бла. Тут он остановился. Кровь та же, но не та же. На шнурке была не кровь Л. Это была кровь Си-Си де Пуатье. Но как на шнурке оказалась кровь Си-Си?
Он взглянул на Гамаша. Тот прошел к своему столу, взял папку и принес ее на общий стол. Открыв папку, он прочитал несколько страниц, потом остановил себя и стал читать медленнее.
– Ты об этом говоришь? – Он протянул агенту Лакост отчет по аутопсии Си-Си.
Лакост прочитала абзац, отмеченный Гамашем, и, улыбнувшись, кивнула.
– Понятно. – Гамаш откинулся на спинку стула и вздохнул полной грудью: – Кри не угрожает опасность от человека, убившего Л, потому что этот человек уже мертв.
– Фотограф, – предположил Лемье.
– Нет, – ответила Лакост. – Си-Си де Пуатье. Она убила собственную мать. Только такая версия и имеет хоть какой-то смысл. Си-Си ухватила кулон на шее матери и сорвала его. От этого на шее Л сзади остался след. Но и на руке Си-Си тоже остался след. На ее ладони. Вы видели отчет по аутопсии Си-Си? Ладони ее были обожжены, но коронер упоминает еще об одном кожном повреждении ниже, частично зажившем. Си-Си убила свою мать, взяла кулон из руки убитой и выбросила в мусорное ведро в своем доме.
– Кто же тогда выбросил видеокассету и шар ли-бьен? – спросил Бовуар.
– Тоже Си-Си. На шаре найдены отпечатки пальцев трех разных людей – Питера и Клары Морроу, а также Си-Си.
– Но там и должны были обнаружиться ее отпечатки, – гнул свое Бовуар. – Это был ее шар. Никто другой его и не видел. Я уже не говорю о том, что не прикасался.
– Но если его кто-то украл, а потом выбросил, то были бы и другие отпечатки, – возразил Гамаш.
– Почему Си-Си выбросила шар ли-бьен? – спросил Лемье.
– Я только высказываю предположение, – сказала Лакост. – Но по-моему, причиной было чувство вины. Две вещи в ее доме напоминали ей о матери: видеокассета «Лев зимой» и шар ли-бьен. Я думаю, они не имеют никакого отношения к вещественным доказательствам. Она выбросила их, потому что не могла выносить одного их вида.
– Но почему видео она выкинула в мусорное ведро, а шар ли-бьен увезла на свалку?
– Не знаю, – признала Лакост. – Возможно, она делала это в разные дни. Видео – в тот же день, что и кулон, но до шара ли-бьен руки дошли только через некоторое время.
– Видимо, он был более ценен для нее, – поддержал свою подчиненную Гамаш. – Она не спешила уничтожать его. Он стал символом ее семьи, ее философии, ее фантазий. Вот почему она не могла заставить себя просто выбросить его и тогда оставила его на свалке.
– Си-Си убила свою мать, – повторил Бовуар. – Почему?
– Деньги, – ответила Лакост, у которой было время подумать об этом. – У нее намечалась встреча с американскими покупателями – она собиралась продать им свою философию. Она хотела продать ли-бьен и заработать на этом состояние.
– Ну, с ее стороны, это, вероятно, были сплошные фантазии, – заметил Лемье.
– Возможно. Но если она в это верила, то одно это и имело значение. Все зависело от того, продаст она ли-бьен американцам или нет.
– А тут появляется пьяная бродяга – ее мать, – сказал Гамаш. – И тогда выбора у нее не остается.
Он посмотрел на шкатулку в своих руках, покрутил ее.
КЛМ Б.
Почему Л собирала эти буквы? Гамаш открыл шкатулку и порылся указательным пальцем в других прописных буквах. Во всех этих К, М, С, Л и Б.
Он медленно закрыл шкатулку, поставил ее на стол, уставился в пространство перед собой. Потом поднялся и прошелся по комнате. Он обходил комнату раз за разом неспешным, размеренным шагом, опустив голову и сцепив руки за спиной.
Через минуту он остановился.
Теперь у него был ответ.
Глава тридцать третья
– Мадам Лонгпре. – Гамаш встал и поклонился этой миниатюрной женщине.
– Месье Гамаш. – Она слегка наклонила голову и села на предложенный стул.
