Энн Перри - Улица Полумесяца
Просмотрев фамилии, Томас не нашел ни одной знакомой. Он мог также получить список членов фотоклуба и сравнить их, хотя почти не надеялся, что в них обнаружится хоть одно совпадение.
– Расскажите мне о каждом из этих людей, – сурово приказал он Ансворту.
Тот недоумевающе покачал головой.
– Они просто клиенты. Покупают открытки. Что я могу знать о них?
– Очень многое, – ответил суперинтендант, не сводя с него взгляда. – Если б вы ничего о них не знали, то не рискнули бы продать им подобные открытки. И мне нужен также список людей, поставлявших вам эти фотографии, – он пристально следил за выражением лица Ансворта. – А прежде чем вы опять начнете юлить, учтите, что одна из этих открыток привела к убийству Кэткарта. Убийца видел ее и расположил труп Кэткарта точно в таком же месте и в той же позе. – Он удовлетворенно заметил, как сильно побледнел продавец и как заблестел от пота его лоб. – В простое совпадение поверить трудно, – продолжил полицейский, – особенно потому, что фотографию эту сделал сам Кэткарт. Мне необходимо знать, кто еще видел ее. Вы поняли меня, мистер Ансворт? Вы являетесь ключом к убийству, которое я намерен раскрыть. Можете сообщить мне все сейчас… либо я прикрою вашу лавочку до тех пор, пока вы не поумнеете. Какой вариант вам больше нравится?
Торговец взглянул на Томаса с ненавистью, прищурив горевшие мрачным огнем глаза.
– Скажите мне, какая фотография заинтересовала вас, и я сообщу вам, кто принес ее и кому я продавал ее, – неохотно проворчал он.
Питт показал на фотографию Сесиль Антрим в лодке.
– Ах… Ну, как вы сами сказали, Кэткарт мне ее и принес.
– Исключительное право? – спросил суперинтендант.
– Что? – попытался потянуть время Ансворт.
– Вам предоставили исключительное право на эту фотографию? – резко спросил Питт.
– Об этом можно только мечтать! Конечно, нет.
Продавец открыток опять солгал. Томас понял это по его мгновенно застывшему напряженному взгляду.
– Понятно. И вы, разумеется, не знаете имен других торговцев, которые могли приобрести эту фотографию, поскольку сами не могли продать ее им? – подыграл ему Питт.
Ансворт опять замялся и переступил с ноги на ногу.
– Верно, – ответил он.
– Тогда скажите мне все, что знаете о тех людях, которым вы ее продали.
– Это же займет целый день! – запротестовал торговец.
– Возможно, – согласился Томас, – но мы с инспектором Телманом располагаем временем.
– Может, вы, черт побери, и располагаете, а я – нет. Мне надо на жизнь зарабатывать!
– Тогда вам, по-моему, лучше поскорее все вспомнить, не тратя ваше драгоценное время на споры, – резонно заметил Питт.
И хотя лавка закрылась на те несколько часов, что они провели в верхней комнатенке, полицейским не удалось узнать, казалось бы, ничего полезного для продвижения расследования убийства Кэткарта. Они покинули лавку, когда уже сгустились сумерки, и в тяжелых подавленных чувствах вышли на освещенную газовыми фонарями улицу.
Телман сделал глубокий вдох, словно этот туманный воздух – с его легкой сыростью мокрых мостовых, запахами лошадей и копоти дымоходов – был все-таки чище затхлой порочной атмосферы лавки Ансворта.
– Вот ведь отрава, – тихо произнес он охрипшим от страданий и ярости голосом. – Как же мы можем позволять людям заниматься подобной мерзостью?
И это не было риторическим вопросом. Инспектору хотелось разобраться в этом, он нуждался в ответе.
– Какая польза от наших дел, если мы можем арестовать людей только после того, как они сделали что-то плохое, если не можем уберечь их от дурной дорожки? – Он резко мотнул головой в сторону лавки Ансворта. – Мы же можем арестовать вредителя, если он подсунет отраву в мешок муки!
– Можем, поскольку люди не хотят покупать мешки отравленной муки, – ответил ему Питт. – А эти открытки они покупать хотят. В том-то и разница.
Они молча двинулись дальше и перешли на другую сторону улицы, уворачиваясь от громыхающих телег и повозок, от проносящихся карет и легких двуколок, мимо поблескивающих светом фонарей. Громко цокали копыта, шелестели шины редких новомодных автомобилей, ветер швырял в лицо пары густого смога, усиливающийся холод, подобно мраку, окутывал город… Лишь в раструбах рассеянного фонарного света клубилась туманная пыль.
– Почему они занимаются этим? – вдруг озабоченно спросил Телман, широко шагая, чтобы не отстать от начальника, который, пытаясь обуздать собственную смутную ярость, неосознанно шел все быстрее и быстрее. – Я имею в виду, почему такая женщина, как мисс Антрим, позволяет кому-то снимать ее для подобных открыток? Она же не нуждается в деньгах! Не голодает, не впадает в отчаяние и вполне может сама себя содержать. Она же небось зарабатывает кучу денег. Так почему же… – Он буйно взмахнул руками в явном непонимании. – У нее есть слава, известность! Не настолько же она глупа?!
Питт услышал оттенок замешательства в голосе инспектора, но еще сильнее в нем выражалось разочарование. И внезапно суперинтенданту открылись причины собственного раздражения. Он испытывал те же чувства. Какое извращенное понимание привело красивую и талантливую женщину к такой моральной деградации?
– Может, ее принудили к этому шантажом, как вы думаете? – спросил Сэмюэль, ловко увернувшись от столкновения с фонарным столбом.
– Возможно.
Томас понял, что ему придется задать ей такой вопрос, и отчасти он надеялся, что ответ будет именно таким. Тяжесть разочарования в нем оказалась тяжелее, чем он мог представить. Мечта разбита, блеск померк.
– Должно быть, – произнес Телман, пытаясь убедить сам себя, – это единственно разумный ответ.
* * *Для Кэролайн дело с Сэмюэлем Эллисоном еще не закончилось. Она относилась к нему с большой симпатией, вызванной не его сходством с Эдвардом и не его восхищением ее собственной привлекательностью, а восторженным отношением этого человека к жизни, его добротой и глубоким пониманием проблем его родной страны. Ей не хотелось, чтобы после их расставания у него остался столь неприятный осадок.
Она посмотрела на Джошуа, спокойно поглощавшего завтрак. Они завтракали вдвоем – старая дама еще не спускалась из своей комнаты.
– Может, мне написать Сэмюэлю и сообщить, что появление загадочного письма разрешилось и мы хотели бы извиниться за вызванное им недоразумение? – предложила миссис Филдинг. – Хотя я предпочла бы не открывать ему причин и ума не приложу, какое можно дать объяснение, обойдя их молчанием.
– Не надо, – решительно произнес Джошуа, улыбнувшись, и нежно взглянул на жену, – он все-таки повел себя несколько неуместно. Его восхищение тобой показывает превосходный вкус, но он сам предпочел сделать преждевременные выводы…
– Ах…
– Я сам свяжусь с ним, – продолжил актер, – и сообщу о том, что произошло только то, что стало известно мне самому. Я ведь не могу поведать ему о причинах, побудивших к такому поступку нашу старую леди, поскольку мне они неизвестны. Но я принесу извинение за ее ужасное поведение и приглашу его на обед…
Кэролайн улыбнулась, почувствовав радостное облегчение.
– …в мой клуб, – закончил ее муж с веселым и слегка самодовольным видом. – Потом мы с ним отправимся в театр, если он не откажется, и я познакомлю его с Оскаром Уайльдом. Я достаточно хорошо знаю его – это очень славный человек. Но мне не хочется больше приглашать мистера Эллисона сюда. Во-первых, могут возникнуть неприятности с миссис Эллисон, к тому же сам Сэмюэль слишком симпатизирует моей жене для того, чтобы я благодушно относился к его визиту.
Щеки миссис Филдинг вспыхнули, но на этот раз от острого и восхитительного удовольствия.
– Какая чудесная идея! – заметила она, опустив глаза к тарелке с тостом. – Я уверена, что ваше общение его очень порадует. Пожалуйста, передай ему мои наилучшие пожелания.
– Непременно, – ответил артист, подняв чайник. – И к моему вящему удовлетворению.
После ухода Джошуа Кэролайн поднялась наверх – узнать, всё ли в порядке с миссис Эллисон. Мейбл сообщила, что свекровь пока еще не вставала и, похоже, вообще не имела желания сегодня покидать постель. Горничная также озабоченно спросила, не стоит ли вызвать врача.
– Пока не надо, – решительно ответила миссис Филдинг. – Полагаю, у нее просто побаливает голова, и боль пройдет без врачебного вмешательства, хотя ты можешь, конечно, приготовить ей травяной отвар.
– Вы уверены, мэм? – встревоженно спросила Мейбл.
– Думаю, да. Я зайду повидать ее.
– Она просила, чтобы ее не беспокоили, мэм!
– Я передам, что ты предупредила меня, – заверила служанку Кэролайн, – не волнуйся, пожалуйста.
И не обсуждая больше эту тему, она прошла к двери старой дамы и громко постучала.
Приглашения войти не последовало.
Женщина постучала еще раз и, не дождавшись отклика, открыла дверь и вошла в спальню.
