Эд Макбейн - Убийство в запертой комнате
— Ах да. Как поживаете, мисс Снайдер?
— Спасибо, очень хорошо. А как поживает красавец блондин из восемьдесят седьмого участка?
— Я… Спасибо, все в порядке.
Клинг оглянулся на Вирджинию Додж. На ее лице обозначилась кислая улыбка. В отличие от Вирджинии, казавшейся бесплотной тенью некоего бесполого существа, Марсия Снайдер излучала жизнелюбие и страсть. Клинг воочию представил себе рыжеволосую красавицу, возлежавшую на тахте в прозрачном неглиже: телефон у нее, конечно же, цвета слоновой кости.
— Рада снова вас слышать, — говорила между тем Марсия Снайдер. — Прошлый раз вы страшно спешили куда-то…
— У меня было свидание с невестой, — пояснил Клинг.
— Я знаю. Вы говорили. И не раз. — Она опять немного помолчала, потом заговорила чуть тише: — Вы тогда немного понервничали. Почему, детектив Клинг?
— Заканчивайте, — прошипела Вирджиния Додж.
— Что, что? — спросила Марсия.
— Я ничего не говорил, — ответил Клинг.
— Но я отчетливо слышала…
— Нет, вам показалось. Признаться, я сейчас очень занят, мисс Снайдер. Чем могу помочь вам?
На это Марсия Снайдер отозвалась самым сладострастным смехом, какой Берт Клинг когда-либо слышал. На мгновение Берту показалось, что ему шестнадцать лет и он входит в бордель на Улице шлюх. Он почувствовал, что краснеет.
— Так в чем дело? — хрипло спросил он. — Я вас слушаю.
— Все в порядке. Мы нашли драгоценности.
— Вот как? И где же?
— Оказывается, их никто и не думал красть. Сестра взяла их с собой в Лас-Вегас.
— Значит, вы забираете назад заявление?
— Конечно. Раз не было кражи, то, стало быть, нечего и расследовать.
— Разумеется. Я рад, что драгоценности нашлись. Если бы вы смогли прислать нам новое заявление — мол, сестра… Лас-Вегас…
— А почему бы вам не зайти за этой бумагой ко мне, детектив Клинг?
— Я бы с удовольствием, мисс Снайдер, — сказал Клинг, — но в городе совершается столько преступлений, что без меня никак не обойтись. Спасибо, что позвонили. Мы будем ждать вашего письма.
Он быстро положил трубку и повернулся спиной к телефону.
— Герой-любовник, да? — спросила Вирджиния, тоже положив трубку.
— Вот именно — герой-любовник, — пробормотал Клинг.
Откровенно говоря, его весьма смущало, что Вирджиния слышала его разговор с Марсией Снайдер. Хотя Берту Клингу было уже двадцать пять, он не мог похвастаться большим опытом в любовных делах — тем самым опытом, которого у Марсии Снайдер, судя по всему, было хоть отбавляй. Берта вполне можно было назвать красивым, но его красота отступала перед невинностью. Посмотрев на его лицо, вы начинали думать о клубнике со сливками. Клинг был помолвлен с молодой особой по имени Клер Таунсенд, он ухаживал за ней уже целый год. Его совершенно не интересовали ни Марсия Снайдер, ни ее сестра, ни все прочие Марсии Снайдер и их сестры, живущие в этом городе. И он очень беспокоился — а вдруг Вирджиния Додж подумает, будто этот звонок спровоцирован им самим. Ему не хотелось, чтобы кто-то мог заподозрить такое.
С другой стороны, Берт, конечно, понимал, что все это не стоит выеденного яйца — мало ли что может подумать эта дрянь, Вирджиния Додж. И все-таки ему не хотелось, чтобы на него пала хотя бы тень подозрения в том, будто он крутит амуры вместо того, чтобы расследовать кражу.
Он подошел к столу, за которым сидела Вирджиния, бросил взгляд на сумку — и у него совсем испортилось настроение. А вдруг кто-то споткнется и упадет на сумку? Господи, надо совершенно рехнуться, чтобы разгуливать по городу с бутылкой нитроглицерина!
— Я насчет этой женщины… — промямлил он.
— Ну?
— Вы не думайте…
— А что я должна думать?
— Просто… я расследовал кражу, вот и все.
— И на здоровье. Что с того, что вы расследовали кражу? — удивилась Вирджиния.
— Ничего… Почему, собственно, я должен перед вами отчитываться?
— И не отчитывайтесь, никто не просит.
— Я хочу сказать другое. Вы производите очень странное впечатление. С какой стати нормальной женщине разгуливать по городу с револьвером и бутылкой нитроглицерина?
— Вы так полагаете? — улыбнулась Вирджиния. Похоже, ей начала нравиться ее роль.
— Это же чистое безумие! Ладно, пускай револьвер — это еще можно понять. Вам вздумалось отправить Стива на тот свет? Дело ваше. Но нитроглицерин! Нет, это слишком. Как вам удалось добраться до участка и не взорвать полгорода?
— Я старалась, — сказала Вирджиния. — Я шла осторожно и не виляла бедрами.
— Это, конечно, самая лучшая походка. Особенно когда в сумке взрывчатка.
Клинг обезоруживающе улыбнулся. Часы на стене показывали 5.33. На улице начало темнеть. Небо сделалось темно-синим, отчего еще заметнее стала кричащая позолота деревьев. С улицы доносились крики подростков, гонявших мяч по баскетбольной площадке, — им надо было закончить матч до темноты. Матери кричали им что-то из окон. Мужчины окликали друг друга у входа в бар, куда они направлялись, чтобы пропустить по кружечке пива перед ужином. В окна врывались привычные шумы большого города — и еще отчетливее на фоне этих звуков резала слух мертвая тишина в дежурной комнате следственного отдела.
— Мне нравятся сумерки, — тихо сказал Клинг.
— Правда?
— Да. И всегда нравились. Даже в детстве. В них есть что-то очень приятное. Так тихо, спокойно… — Он помолчал немного. — Вы и в самом деле хотите убить Стива?
— Да, — сказала Вирджиния.
— Вы не правы.
— Это почему же?
— Как вам сказать…
— Можно включить свет, Вирджиния? — спросил лейтенант Бернс.
— Включайте.
— Коттон, включи-ка верхний. А можно моим ребятам заняться делом?
— Каким еще делом?
— Отвечать на телефонные звонки, печатать отчеты, самим кое-куда позвонить…
— Нет! Никто не звонит и не отвечает на звонки, пока я не возьму другую трубку.
— Хорошо. Но печатать-то можно? Или это тебе мешает?
— Пусть печатают. Каждый за своим столом.
— Ладно, ребята, — сказал Бернс, — ничего не поделаешь. Слушайтесь ее, и без всяких там героических поступков. Видишь, я не перечу тебе, Вирджиния, поскольку не теряю надежды, что ты сама поймешь, как поступать дальше. Еще не поздно, Вирджиния.
— Не тратьте зря энергию, — отрезала она.
— Он вообще-то дело говорит, — с мальчишеской непосредственностью вставил Клинг.
— Да ну?
— Честное слово! Вы ничего этим не добьетесь, миссис Додж.
— Правда?
— Правда. Ваш муж умер, и вы не поможете ему, отправив на тот свет ни в чем не повинных людей. В том числе и себя. Ведь если взорвется нитроглицерин…
— Я любила своего мужа, — упрямо произнесла Вирджиния.
— Кто спорит? Я вас хорошо понимаю. Но зачем эти угрозы? Чего вы хотите?
— Смерти того, кто все это устроил.
— Стива? Побойтесь Бога, миссис Додж. Стив не убивал вашего мужа. Вы это прекрасно знаете.
— Ничего я не знаю.
— Ладно, предположим, он убил, хотя это вовсе не так. Вы сами понимаете, что не так, но если вам от этого легче, будем считать, что убил. Чего вы добьетесь местью? — Клинг развел руками. — Ничего. Вот что я вам скажу, миссис Додж…
— Слушаю.
— У меня есть подруга. Ее зовут Клер. Это не девушка, а мечта. Я скоро на ней женюсь. Она удивительно жизнерадостная, хотя и не всегда была такой. Когда мы познакомились, она напоминала покойницу. Честное слово. Самую настоящую покойницу. А знаете, почему?
— Почему? — спросила Вирджиния.
— Сейчас расскажу, — доверительно начал Клинг. — У нее был роман с парнем, которого убили в Корее. Он умер, и она решила умереть вслед за ним. Спряталась в свою раковину и не желала из нее выходить. Это в ее-то годы! Вы не намного старше, чем она. Жить в раковине? — Берт покачал головой. — Она была не права, миссис Додж. Совсем не права. Никак не могла свыкнуться с мыслью, что он умер. Она не понимала, что,как только в него угодила пуля, он перестал быть собой. Он превратился в труп. В мертвеца. Все кончено. Но она продолжала роман — с покойником, которого зарыли в землю.
Клинг замолчал и провел рукой по подбородку.
— Простите меня, но, по-моему, вы делаете то же самое.
— Ничего подобного.
— Абсолютно то же самое. Вы вошли сюда, и в комнате запахло смертью. Послушайте, вы и выглядите как смерть, честное слово! Такая красивая женщина, а в глазах, во всем облике — смерть. Это просто глупо, миссис Додж. Если бы вы поняли это, вы бы бросили револьвер и…
— Хватит, больше ничего не хочу слышать, — оборвала его Вирджиния.
— Думаете, Фрэнку бы это понравилось? — настаивал Клинг. — Думаете, он одобрил бы вас?
— Да. Фрэнк хотел, чтобы Кареллу убрали. Он говорил мне это. Он ненавидел Кареллу.
— А вы? Тоже ненавидите Кареллу? Но вы с ним даже не знакомы!
