Фридрих Незнанский - Исполняющий обязанности
— Ваше драгоценное! — Баранов и глазом моргнуть не успел, как гость опрокинул в горло рюмку. — Сами не желаете, доктор? — засмеялся он. — Или это у тебя стимулятор для сугубо плотских целей?
И все-то он знает!..
— Не базарь, садись и рассказывай, Додик, что за люди такие? Перечисляю: Исламбек, Вахтанг и их окружение? Скажем, полковник Огородников еще. Какое отношение имеешь ты к ним или они к тебе? Я должен все знать, и срочно.
— А зачем тебе? — подумав, ответил Додик. — Хватит того, что они известны мне. Ты чего, сам на них вышел?.. А-а-а, — догадался вдруг он. — Это они, значит? И что ты им сказал?
— Ничего. Они упоминали о каком-то там Давиде… — При упоминании этого имени Додик невольно дернулся. — Сообщили, что по его просьбе этот Исламбек — да? выполнил мою просьбу. А я ответил, что никакого Давида не знаю, ни с кем ни о чем не договаривался, а если я нужен, то пусть полковник приглашает к себе, тогда и состоится базар. В смысле разговор. Завтра в десять в его кабинете в Текстильщиках. Теперь тебе понятно? Давай рассказывай, кому ты меня, сукин сын, жидовская морда, продал?
Баранов говорил нарочито спокойным тоном, хотя ему очень хотелось сейчас крепко врезать в эту смазливую рожу. И он знал, что у него получится, Додик всегда был слабаком в физическом плане, но и неукротимым в своей ненависти к кому-нибудь.
— Ты это… — сказал Додик негромко. — Ты не бери на себя… А то устрою то же самое, что твоей конкурентке, понял? И глазом не моргну, ты меня знаешь.
— Ладно, — легко согласился Баранов, — за морду извини, но кто тебя просил?..
— А это уже не твои заботы. Ты никому ничего не должен, я — тоже. Молчи в тряпочку. И запомни, расколоться ты можешь только в последнем слове. Что, кстати, совсем не обязательно. Не желаешь? — спросил, наливая себе новую рюмку.
— И тебе не советую, если хочешь получить кайф. Принял уже — и достаточно.
Додик подумал и отставил полную рюмку.
— Так чего им-то от меня надо?
— А ты сам не просекаешь? — усмехнулся гость.
— Как видишь. — Баранов развел руками.
— Они хотят предложить тебе участвовать в их бизнесе.
— А ты почем знаешь? И что за бизнес?
Мог и не отвечать Додик, тут бы и дурак все понял. Какой бизнес? Да, какой он может быть у азиатов либо кавказцев, вошедших в сговор с ментовкой и желающих установить деловые контакты с наркологом?
— Знаю потому, что знаю их. А бизнес? Тебе чего, объяснять нужно, какой он у них? Только учти, я в эти их игры не играю. Мне собственный кайф дороже. Это все?
— А почему они знают про… ну про этих конкурентов? — постарался обойти острую и неприятную для себя тему Баранов.
— Так кадры у всех, по сути, одни и те же. Трепанул небось. Я усек, не волнуйся. А кто скрипач-исполнитель? Меньше знаешь — лучше спишь.
— Ага, и дольше живешь, так?
— Это как у кого получится, — ухмыльнулся Додик, скидывая на кушетку пальто, за ним пиджак и заворачивая рукав рубашки. — Есть один такой… Тоже давний мой приятель. Из МЧС, бывший… майор. Алкаш, но ручонки золотые. Тебе ни к чему… Как говорил поэт Лермонтов, в руке не дрогнет. Не успеет, сечешь?
— Ну так что, — поднимаясь, сказал Баранов и подошел к сейфу. Отперев его, он позвякал внутри какими-то склянками, достал одноразовый шприц, заполнил его из ампулы, потом смочил в спирте клочок ватки и подошел к Додику. — Я тебе несильный… Легонький такой, но кайф получишь славный.
— А с собой дашь?.. Парочку?
— Дам, куда от тебя деться… Приляг лучше…
Сделав укол, Вячеслав Сергеевич затер место ваткой, а шприц выбросил в корзинку. Потом достал из сейфа еще пару ампул и, обернув их ваткой, завернул в листок белой бумаги. Оставил лежать на столе.
— Ну что? — с легкой насмешкой спросил у Додика.
Тот уже поднялся и медленно опускал рукав, одевался. При этом глаза его светились.
— Как называется, — немного хрипловатым голосом спросил у доктора.
— Не важно. Если не будешь злоупотреблять, и кайф получишь, и от ломки убережешься.
И снова врал доктор. Наркотик он вколол парню такой, после двух-трехразового приема которого человек железно садился на иглу. Ну а после, как говорится, «передозняк» — и полная хана. Но это произойдет не сегодня и не завтра. Потому что Додик был еще нужен Вячеславу Сергеевичу. С ним еще не закончилась работа. А вот когда дело окончательно будет сделано, вот тогда и можно отправлять парня к праотцам.
— Ну как, нормально? — спросил Баранов.
— Полный порядок! — Додик показал большой палец и потянулся к рюмке. Доктор усмехнулся и махнул рукой — валяй!
— А теперь послушай меня, Додик. Да, кстати, а почему они тебя звали Давидом? Ты же Дмитрий?
— Это в паспорте, — с одышкой заговорил Додик, — а вообще-то я Давид. Про звезду Давида когда-нибудь слышал? Это мой знак! А еще…
Его уже начинало заносить, возбуждение нарастало, и слова лились безостановочно. Баранов решил, пока не поздно, вернуться к своему делу, а потом отправить парня восвояси. Не дай бог, Варька еще появится, тогда от этого совсем уже не отвяжешься.
— Значит, слушай меня внимательно, — сказал, садясь, Баранов. — Необходимо сделать еще один шаг. Причем желательно, чтоб прямо завтра. Можешь организовать? Но только без кровопролития.
— Что, муляж требуется? А для кого?
— Не муляж, а все по-настоящему. Но чтоб я мог обнаружить и… сообщить куда надо, понял?
— А как же?.. — еще не сообразил Додик.
— А это пусть думает тот, кто поставит.
— И что, завтра?!
— Лучше сегодня. Если успеете, — усмехнулся Баранов.
— Бабки при тебе?
— А ты сколько запросишь? Учти, твой кайф дорогой! — Баранов просто не мог не поторговаться.
Додик уставился в потолок, повертел пальцами, прикидывая, потом сказал:
— За сложность, думаю… Тридцатник давай.
— Ты не ошалел?
— А ты чего хочешь? И рыбку съесть, и…
— Договорились, — перебил его Баранов, чтобы избавить свой слух от развязности своего ночного гостя.
Он поднялся, достал из сейфа три пачки долларов и швырнул их на стол перед Додиком.
— Слушай, мастер, а как я узнаю?
— Будешь смотреть внимательно. И дверь входную на себя не дергай.
— Только чтоб без ошибок!
— Да не боись ты! Ключи мне твои не нужны, он сам откроет, чтоб нужный след оставить. Давай сюда кайф, я погреб.
Доктор придвинул ему ампулы, гость спрятал их в глубокий карман пальто, бодро поднялся и, сделав ручкой, пошел вон. Баранов за ним, чтобы запереть дверь. Вот теперь уже — он знал это точно — домой к себе ему ехать совсем ни к чему. И девочка, оказывается, пригодилась — как раз вовремя.
5
Как там ни объясняй, что ни говори, а к дверям своей квартиры он подходил осторожно и с определенным душевным волнением.
По странной случайности, доктор Баранов проживал в старой двухкомнатной квартире на Саввинской набережной. Это на другой стороне Москвы-реки и примерно наискосок от того дома, где несколько дней назад прогремел взрыв, унеся жизнь неплохой, в общем, женщины, вся вина которой заключалась лишь в том, что занимаемая ею должность вошла в противоречие с интересами другого человека.
И вот сейчас этот сорокалетний человек — с красивым, но утомленным от фактически бессонной ночи лицом, высокий и стройный, припарковав во дворе свои синие «Жигули»-«семерку», с кейсом в руках осторожно, внимательно глядя себе под ноги, поднимался по лестнице на второй этаж.
Никаких консьержек в этом старом четырехэтажном доме не было, как и лифта, а кодовый замок открывался последовательным нажатием на три кнопки, вытертые до блеска среди темных остальных постоянными прикосновениями многих пальцев самих же жильцов.
Тусклая лампочка освещала лестничную площадку с четырьмя выходящими на нее дверьми. Три были нормальные, в смысле обычные деревянные, обитые коричневым дерматином. Его собственная — железная, покрытая черным лаком и с глазком посредине. Вот ее и стал внимательно осматривать Вячеслав Сергеевич Баранов.
При этом он подумал с некоторым даже душевным облегчением, что, наверное, они просто еще не успели. Все вокруг было чисто, и никаких следов взлома двери не наблюдалось. Или что-то все-таки было? Да, что-то, назовем это интуицией, подсказывало доктору, что с дверью не все ладно. Он опустился на корточки, пригляделся и увидел наконец, что от нижнего угла металлической двери внутрь квартиры уходит не то проводок, не то проволочка какая-то.
И ведь знал же, а все равно спину вдруг окатило ледяной волной. Но следом явилась холодная и расчетливая мысль.
Вячеслав Сергеевич ринулся звонить во все соседские двери. Стали выглядывать полусонные жильцы — времени только седьмой час! — спрашивая, что случилось? Но растерянный и бледный как полотно, доктор Баранов лишь размахивал руками и пытался что-то объяснить. Причем стоял напротив своей железной двери и никого не подпускал к ней близко. Наконец народ понял причину суматохи.
