Питер Джеймс - Пусть ты умрешь
Штат этого филиала состоял из девяти человек, и дела у фирмы шли хорошо, но Рэд была здесь новичком — последние двенадцать лет она занималась секретарской работой — и теперь, найдя свою нишу, только осваивалась на новом месте. За окном, если выпрямиться, открывался вид на торговый, вечно шумный район Черч-роуд и гипермаркет «Теско» на другой стороне улицы.
Рэд зевнула. Глаза болели после почти бессонной ночи, проведенной в ожидании звонка. Или стука в дверь. Карл подвел ее, бросил, но она все еще не желала в это верить. Такое поведение совершенно не вязалось с ее представлением о нем. По крайней мере, так она думала.
Ей действительно казалось, что он — другой. В отличие от кретина Доминика, а потом Брайса, воспринимавшего ее как свою собственность, Карл был таким мягким и заботливым, таким нормальным. Всегда спрашивал, как прошел день, чем она занималась, и даже с интересом слушал ее рассказы о тех объектах, которые она показывала клиентам. Брайс всегда любил рассказывать только о себе и иногда пытался продемонстрировать ей новый, еще не отработанный до конца фокус. А еще он запросто выходил из себя и обрушивался на нее за каждую мелочь.
Нет, мужчины все-таки дерьмо. Полное дерьмо.
А ведь она даже позволила себе поверить, что у них с Карлом может быть будущее. Он был первым из знакомых мужчин, с кем она, пожалуй, завела бы ребенка. Судя по его рассказам о сыновьях, Карл был замечательным отцом. По крайней мере, так ей казалось до вчерашнего дня.
Но не теперь, когда он так ее подставил.
Рэд перечитала описание объекта и добавила предложенное боссом слово. Очаровательныйкоттедж рядовой застройки.
Как же тяжело на сердце! Да, она злилась на Карла, чувствовала себя обманутой, но все равно, черт возьми, скучала по нему. Рэд составила и отправила еще одно сообщение. Что случилось? Ждала всю ночь. Ты в порядке?
Потом, на всякий случай, послала электронное письмо. Карл, я серьезно беспокоюсь. Все ли у тебя хорошо? Если ты меня бросил, то хотя бы сообщи.
Минут через десять она снова набрала его номер и снова попала на голосовую почту. Отправила очередное сообщение: Карл, это Рэд, пожалуйста, позвони.
Она повернулась к окну и замерла.
Брайс стоял на улице, в толстовке с капюшоном, и смотрел прямо на нее.
А через секунду исчез.
Рэд выскочила из-за стола, подбежала к двери и вылетела на тротуар. Мимо проехал автобус. За ним грузовичок службы доставки. Она посмотрела в одну сторону, потом в другую — никого похожего на Брайса. У него была характерная походка, он шел так, словно весь тротуар принадлежал только ему, так что заметить его было нетрудно в любой толпе. Ярдах в ста слева от тротуара вдруг отъехало такси старейшей в Брайтоне и Хоуве компании «Стримлайн».
Был ли Брайс в нем?
Или все это ей только померещилось?
Нет, не померещилось. Рэд могла бы поклясться, что видела именно Брайса. Хитрый, надел толстовку с капюшоном, чтобы она не могла рассмотреть его ясно. Но хитрым он был всегда. Ему бы направить свои способности на что-то конструктивное, а не придумывать, как превратить ее жизнь в ад, и тогда, может быть, он и сам стал бы другим, более счастливым человеком.
Но, как говорил ее отец, отошедший от дел солиситор, такие, как Брайс, никогда не меняются. А значит, ей до конца жизни придется оглядываться.
И посматривать в окно.
11
Четверг, полдень, 24 октября
Брайс Лорен зевнул. После бурных событий прошлого вечера он почти не сомкнул глаз, а утренняя смена в химчистке начиналась в пять часов. В деньгах Брайс не нуждался, работу презирал, но у него была вполне определенная цель. Жарко, душно, тяжело да еще не самый приятный запах химикалий. Несколько раз он возвращался домой с головной болью от ядовитых паров и пересохшим горлом.
Но если все пойдет по плану, больше приходить сюда не понадобится. И у него были все основания считать, что именно так оно и будет. Он уже провел несколько репетиций у себя в мастерской, имитируя нужные условия, тщательно подготовился к сегодняшнему дню и теперь с нетерпением ждал.
Брайс улыбнулся, что случалось нечасто после…
Он нахмурился. Иногда одна даже мысль об этом отзывалась болью. В его понимании жизнь делилась на три четко разграниченных сегмента. Годы, как это теперь представлялось, бессмысленного существования — до знакомства с Рэд. С ней он ожил, как будто открыл глаза. То время было самое насыщенное, волшебное, захватывающее. И вот теперь эта бесцветная, с постоянным раздражением полужизнь. Невыносимо. Без нее. Без Рэд. Эндшпиль. Заключительные недели жизни, ее и его.
Но прежде чем все кончится, он еще преподаст урок им всем — ей и ее противным родителям. Прежде чем все кончится, она еще произнесет слова, которые он так хочет услышать. И эти слова будут ее последними: Прости. Мне очень жаль.
12
Четверг, полдень, 24 октября
Пожарная машина, две полицейских и скорая помощь — все припарковались на третьей лужайке гольф-клуба «Хейуордс-Хит».
Рой Грейс связался по радио с местным детективом-инспектором Полом Хезлдайном, который попросил его приехать лично, и теперь, сопровождаемый новоявленным детективом-инспектором Гленном Брэнсоном, шагал к месту происшествия за взволнованным секретарем клуба. Впереди уже виднелась трепещущая на ветру полоска сине-белой оградительной ленты; рядом с небольшой палаткой экспертов-криминалистов топтался полицейский в форме. Вышедший из палатки детектив-инспектор Хезлдайн — он был в защитном комбинезоне, и узнать его можно было по высокой фигуре — нырнул под оградительную ленту.
Запах горелой человеческой плоти вызывает мысли о жареной свинине, думал Рой Грейс. Вызывает чувство голода. Но потом вы видите человеческий труп. И вот тогда ваш мозг выворачивается наизнанку от стыда за эту ужасную мысль. Но голод все равно остается. Они прошли мимо группы собравшихся у клуба гольфистов с сумками и тележками.
— Вы только посмотрите, как они все изрыли! — услышал Грейс возмущенный голос. — Неужто было обязательно выезжать на поле? А если туда упадет мяч? И когда, черт возьми, нам разрешат вернуться?
Удержавшись от соблазна повернуться и высказать недовольному джентльмену свое мнение, Грейс направился к инспектору, который с хмурым видом поприветствовал коллег и коротко ввел их в курс дела.
Суперинтендент знал Хезлдайна как человека вежливого, с изысканными манерами, пребывающего обычно в бодром, доброжелательном настроении. Когда-то, когда оба еще носили форму, они даже служили в одной группе быстрого реагирования в Брайтоне.
— Рад видеть тебя, Рой. Спасибо, что приехал.
— Я тоже рад тебя видеть, Пол.
Хезлдайн стащил перчатку и за руку поздоровался с обоими мужчинами.
— Так что у нас здесь?
— Тело. Сильно обгоревшее. Неподалеку практически пустая канистра из-под бензина. Ведем поиски на прилегающей территории.
— Имя уже есть? — спросил Грейс.
— Пока нет.
Грейс и Брэнсон вошли в палатку, сели на пластмассовые стулья и, приложив должные усилия, надели защитные комбинезоны и сапоги.
Брэнсон потянул носом воздух:
— Длинная свинья.
— Длинная свинья?
— Не знаешь, что такое длинная свинья?
— Не знаю.
— Хочешь сказать, ты не знаешь чего-то, что знаю я? — ухмыльнулся Брэнсон.
— И что же это такое?
Брэнсон покачал головой.
— Длинной свиньей каннибалы в Папуа-Новая Гвинея называют белых мужчин. Наверное, у вас такой же вкус, как у свиньи.
— Большое спасибо. А у вас какой вкус?
— Они не едят черных.
Детективы расписались в регистрационном журнале постового и, поднырнув под сине-белую ленту, последовали за Хезлдайном по обозначенному лентой же маршруту, между кустов ежевики. У края канавы они остановились и посмотрели вниз.
— Вот дерьмо! — вырвалось у Брэнсона.
Грейс смотрел молча, впитывая ужас открывшейся им картины.
— Ты «Кошмар на улице Вязов» видел? — не совсем к месту спросил Брэнсон.
Грейс знал, что он имеет в виду. Лежавшее в канаве напоминало реквизит из фильма ужасов.
Хотелось бы, но…
Тело лежало в грязи, посреди опаленной травы, с поднятыми вверх кулаками, словно готовилось нанести удар некоему невидимому противнику.
С обугленной кожей, безволосым черепом и пустыми глазницами, оно напоминало жуткую современную скульптуру, украденную из художественной галереи.
Если бы не запах горелого мяса. И не валявшаяся поблизости канистра.
Почувствовав подступившую к горлу тошноту, Грейс отступил от края.
В первый — и последний — раз его вырвало на вскрытии, когда он только начинал работать в полиции и в должности констебля присутствовал в морге. Случилось это после того, как патологоанатом вскрыл ленточной пилой череп лежавшего на стальном столе человека, перерезал разделочным ножом «сабатье» зрительные нервы и вынул мозг.
