Валерий Маслов - Москва времен Чикаго
И действительно, пока что ни одна газета, ни один канал ТВ ничего не сообщили в связи с арестом Титовко. Конечно, это могло быть и заслугой Генерального прокурора, который не стал раздувать скандала и сообщать об этом в прессу.
И премьер-министр решил выждать, решение он всегда успеет принять.
Джевеликян узнал о разгроме на своей даче, пожалуй, одним из первых. Цепочка сообщений от охраны к управляющему фирмой, а оттуда к нему в камеру сработала молниеносно. Правда, ни охрана, ни управляющий не знали о том, что делалось в той секретной комнате, оборудованной компьютерами самых последних марок. Дело было преподнесено как вмешательство все того же неугомонного следователя прокуратуры Ускова, который перебил половину его охраны.
Мягди, конечно, знал, что в словах донесений его подданных много преувеличений. У страха, как известно, глаза велики. И если в какой-нибудь перестрелке убили одного охранника, назовут десять.
Но факт оставался фактом. И его предстояло проанализировать.
Он лежал на мягкой кровати и неторопливо размышлял.
Значит, так. Усков, конечно, не дурак. И просто так громить его дачу не полезет. Выходит, есть другая причина.
А причина может быть только одна: компьютерный центр, посредством которого они собирались сосать деньги из государства. Если присовокупить сюда намек следователя во время его последнего визита, что подельники гребут там, на воле, большие деньги, а с ним не собираются делиться, вывод ясен.
«Усков уже знал, что мы грабим Центробанк! — сделал однозначный вывод. Мягди. И тут же горько усмехнулся: — Мы! Эти сволочи — Титовко и Петраков!»
Впрочем, упоминание этих фамилий его несколько утешило. Ему не было жаль разгромленной дачи: это все восстанавливается в считанные дни. А вот то, что Усков теперь накажет его обидчиков, грело душу. Пусть пока не сам, пусть чужими руками, но наказать этих гадов!
И Мягди поздравил себя с успехом. Оказывается, и сидя за решеткой, можно одерживать победы!
С самого утра Петракова не покидало ощущение надвигающейся беды. Он смотрел из окна своего кабинета на противоположную сторону улицы, слышал, как за спиной тренькали звонки различных телефонных аппаратов, но не подходил к ним.
Какая-то апатия охватила Вячеслава Ивановича. Ему ничего не хотелось делать и тем более выполнять то, что уже было намечено на сегодняшний рабочий день.
Наоборот, тянуло к какой-то родной душе, к человеку, который тебя поймет и пожалеет, поможет обрести покой и душевное равновесие.
Такой человек в городе у него был только один. Нет, не жена, к которой он давно охладел и терпел ее рядом лишь по обязанности.
Нет, не почти взрослая дочь, которую он, конечно, любил, но с которой, увы, нельзя было поделиться ничем сокровенным.
Это была, естественно, Джульетта.
А с ней он не виделся давно. С того самого злополучного момента, когда, явившись в сопровождении охраны к ней домой, стал невольным свидетелем и даже соучастником ареста Джевеликяна.
Конечно, это любви к нему со стороны Джульетты не прибавило.
«Но ведь мы были близки! — воскликнул про себя Петраков. — И даже счастливы, пока не появился этот прохвост Джевеликян!»
Впрочем, мэр слегка лукавил. Даже перед собой. Мягди они оба знали давно. Просто до поры до времени Джульетта не испытывала к экстрасенсу-бизнесмену, за которого выдавал себя в их городе Мягди, никаких чувств.
Но судьба изменчива. А Фортуна, любительница острых ощущений, тем более. И потому, в один далеко не прекрасный для Петракова день, он заметил, что Джульетта стала к нему охладевать. И, наоборот, воспылала неожиданной страстью к этому грузину.
Чем он ее так пленил, Петраков не мог понять до сегодняшнего дня. Но он мог и хотел простить Джульетту, вернуть ее. И делал в этом направлении немало попыток с переменным успехом. Так что ничто не мешало ему сделать еще один заход.
Сначала он хотел позвонить Джульетте. Но потом решил, что лучше приехать в редакцию. Он вызвал машину и быстро спустился вниз, к подъезду, где уже стоял новый «шевроле субарбан», который мэрия только что приобрела для него взамен устаревшей модели «форда».
Памятуя о прошлом инциденте, он решил поехать к Булановой без охраны.
Не садясь в лифт и решив проверить свое здоровье, Петраков довольно бодро поднялся на пятый этаж, где располагался кабинет редактора отдела политики.
Он вошел без стука. Джульетта сидела к нему спиной за машинкой и что-то усиленно печатала.
Вячеслав Иванович не упустил шанса, потихоньку подкрался и обнял ее за плечи.
Джульетта вздрогнула и расслабилась. Затем, не поворачивая головы, тихо и радостно воскликнула:
— Мягди!
— Тьфу ты, черт! — выругался мэр. — Даже в тюрьме этот кавказец не оставляет меня в покое!
— Вячеслав Иванович? — невозмутимо откликнулась Буланова. Она встала и повернулась к гостю. — Что вы здесь делаете в рабочее время?
— Тебя стерегу! Чтобы всякие Мягди не украли.
— А! Я думала, что в демократической России, которой управляют такие мудрые мэры, женщин уже не крадут.
Петраков обиделся. Его и без того румяное лицо залилось краской.
— Хватит надо мной издеваться!
Но, поняв, что хватил через край и что это ни к какому примирению не приведет, сразу сбавил тон:
— Прости. Я так измучился без тебя!
— Да у тебя жена есть, кобель ты мой ненасытный!
Мэр больше не обижался. Наоборот, попытался приблизиться к Джульетте и снова ее обнять.
— Что жена? Разве она может заменить такую женщину, как ты? Я иногда жалею, что у нас нет мусульманских законов.
Джульетта рассмеялась. Похоже, ей льстило такое поклонение мэра. К тому же наскучавшись без мужчин, решив больше не ездить на тюремные свидания, она несколько иначе теперь смотрела на возможность общения с Петраковым. И потому ласково потрепала его по щеке:
— Все вы, мужики, кобели! У вас на уме только это!
— Что это, Джуля? — подхватил Петраков.
Он понял, что началась любовная игра, которая всегда приводила его в исступление.
— Куда поедем? — вместо ответа деловито осведомилась Буланова.
— Куда прикажешь, моя королева!
— Тогда в этот ваш Бизнес-центр. Там хотя бы хорошо кормят!
Любовники взялись за руки и, как девочка с мальчиком, не расставаясь, спустились по лестнице вниз. Оба они страстно хотели уединения.
Усков был доволен результатами захвата штаб-квартиры преступной группы на даче Джевеликяна. Максим Изразцов, мозговой центр операции, дал на допросе исчерпывающие показания, которые были получены и запротоколированы в присутствии большой группы свидетелей. Никто теперь не смог бы оспорить их подлинность. Проверка финансовой деятельности и проведения кредитных операций в Центральном банке России также полностью подтвердила предположения Ускова о похищенных с помощью внедрения фальшивых платежных документов крупных денежных суммах. Задержание на месте преступления Титовко тоже давало надежды на положительные результаты.
Теперь оставалось зацепить Петракова. И хотя у следствия были определенные причины это сделать, мэр города все же максимально обезопасил себя от возможных контактов с правоохранительными органами. Несуществующий «Банда-банк», полное отсутствие контактов, подтвержденных доказательствами следствия, с Титовко и штаб-квартирой преступников на подмосковной даче не давали Ускову стопроцентной возможности немедленно произвести арест.
Но и медлить было нельзя. Каждая минута, каждый час, пока следствие бездействовало, могли помочь этому хитрому, осторожному чиновнику вновь уйти от наказания.
Поразмыслив над всеми этими составляющими нового уголовного дела, Усков решил и на этот раз посоветоваться с Виктором Васильевичем.
В своем кабинете следователь теперь почти не бывал: там шел ремонт, ставили новую противопожарную сигнализацию. Так что прийти к начальнику было тем более сподручно.
Когда он подробно рассказал Виктору Васильевичу о своих сомнениях относительно Петракова, тот с ним согласился.
— Арестовывать Петракова сейчас нельзя. Конечно, мы можем это сделать, опираясь хотя бы на показания Изразцова, что он видел их втроем на даче Сталина в Сочи. Конечно, у нас есть доказательства и того, что деньги по фальшивым платежным поручениям поступали из Центробанка в коммерческий банк, контролируемый Петраковым. Но всего этого для задержания такой шишки, как мэр крупного города, явно недостаточно. Завтра же нанятый им первоклассный адвокат разобьет все эти доказательства в пух и прах и заставит нас освободить его. А этого допускать никак нельзя.
— Конечно, — согласился Усков, — лучше уж посадить мэра прочно и надолго, чем задержать для эффекта, а потом с извинениями выпустить.
