Джеймс Паттерсон - Алекс Кросс. Территория смерти
Я вскочил с места так быстро и резко, что едва не опрокинул свой стул.
— Как вы можете так говорить? Откуда у вас такие сведения? Опять логические выкладки — или вы действительно что-то знаете, но не хотите делиться со мной информацией? Объясните в таком случае, зачем преступники звонили мне всю ночь, если мои близкие, по вашим словам, давно мертвы?
Миллард некоторое время смотрел на меня в упор, после чего тоже поднялся с места, правда, не столь резво.
— Вам неоднократно советовали не лезть в это дело, но вы не прислушались к этому. Так что нам остается лишь выразить свое глубочайшее сочувствие в связи с произошедшей в вашей семье драмой. Но помните: мы поможем вам, если для этого представится хотя бы малейшая возможность.
Потом, с минуту помолчав, добавил:
— Здесь, детектив, собрались хорошие, а не плохие парни, как вы, может быть, думаете. И никакого заговора в высших кругах не существует, хотя вы предполагаете именно это.
«Если это правда, тогда какого черта все вы в один голос только об этом и твердите?» — подумал я.
Глава сто тридцать пятая
Ну и ублюдки же эти цэрэушники! Хотя на этот раз они всячески демонстрировали мне сочувствие, я не сомневался: они что-то скрывают от меня.
Возможно, именно по этой причине я не передал им, что сказала мне Аданна после убийства ее семьи. По большому счету нынешняя встреча в Лэнгли, если не считать сочувственных слов, мало отличалась от прочих подобных встреч.
Что же касается Флаэрти, то он, когда все кончилось и люди начали расходиться, сообщил мне, что у него намечена «расписанная буквально по минутам обширная программа консультаций и встреч с различными ответственными лицами». Я ему не поверил. По-моему, в его объяснении не было ни единого слова правды и он просто хотел побыстрей от меня отделаться. Так по крайней мере мне казалось.
В тот вечер я вернулся в пустой дом, сообщив Бри, что, возможно, будет лучше для всех, если я проведу эту ночь в одиночестве. Мной владело такое отчаяние, что я был готов на любую авантюру, но не хотел никого вовлекать в нее.
Слова Милларда эхом отзывались у меня в ушах: «Все мы, хотя признавать это очень печально, полагаем, что членов вашей семьи нет в живых как минимум восемь или девять часов».
Я приготовил себе сандвич, но съесть не смог и лишь обмусолил его по краям. Потом включил телевизор и стал один за другим просматривать новостные блоки телекомпаний Си-эн-эн, Си-эн-би-си, ФОКС и других, но они почти ничего не передавали о кровавых столкновениях в районе Дельты.
Невероятно! Все каналы, как один, сообщали о самоубийстве в Лос-Анджелесе некой голливудской кинозвезды, подавая указанное событие как величайшую в мире трагедию. Казалось, они использовали одинаковые источники информации, а репортажи снимали одни и те же тележурналисты.
Скоро мне все это надоело, и я выключил телевизор, но установившаяся после этого в доме мертвая тишина также не особенно мне понравилась, поскольку на меня вновь нахлынули тяжелые мысли и ужас от возможной потери семьи.
Довольно долго я сидел за кухонным столом, обхватив голову руками и вспоминая светлые моменты прошлого и любимые образы. В частности, думал о том, какой чудесный мальчик Али, как моя дочь Дженни похожа на свою покойную мать, ну и, разумеется, о Нане, которая в буквальном смысле помогла мне выжить, когда я, десятилетний, оказался совсем один в округе Колумбия после смерти родителей.
Я не мог представить себе, как буду жить дальше, если с ними что-нибудь случится. А кто бы смог, окажись он на моем месте?
Снова зазвонил телефон. Я быстро устремился к нему и схватил трубку. Мне так хотелось верить, что это звонит Тигр. Возможно, он потребует, чтобы я отдал свою жизнь за жизни близких, и я был согласен на это.
Однако услышал в микрофоне голос совсем другого человека.
— Это Йен Флаэрти. Хотел узнать, в нормальном ли вы состоянии и думаете ли еще об этом деле. Вдруг вспомнили что-то такое, что окажется полезным для всех нас?
— Полезным? Для вас? — переспросил я ледяным голосом. — У меня похитили семью. Вы понимаете, что это такое и какие мысли меня сейчас одолевают?
— Надеюсь, что понимаю. Но мы по-прежнему хотим помочь вам, доктор Кросс. Поэтому скажите мне, что вы знаете.
— А если не скажу — что тогда произойдет, Флаэрти? Что еще эти люди в состоянии мне сделать?
— Полагаю, вопрос следует поставить иначе… Что эти люди в состоянии сделать вашей семье, если ваши близкие, несмотря на самые мрачные предположения, все еще живы?
Флаэрти оставил мне номер телефона, чтобы я в любое время дня и ночи связался с ним в случае необходимости, и повесил трубку.
По крайней мере этот тип тоже бодрствует сейчас, а не дрыхнет в своей постели. И мысль об этом доставила мне удовлетворение.
Глава сто тридцать шестая
Негромкий звонок сотового вывел меня из состояния чуткой дремоты, в которое я время от времени погружался, лежа на диване в гостиной. Все еще сонный, поскольку измученный организм настоятельно требовал отдыха, я протянул руку и взял аппарат со стола.
— Кросс.
— Выходи на улицу и иди к своей машине. Мы наблюдаем за твоим домом, Кросс. У тебя горит свет на втором этаже и на кухне. А сам ты дрыхнешь в гостиной.
Мужчина говорил по-английски с каким-то туземным акцентом. Сколько я слышал его вариантов за последние несколько недель — уму непостижимо, но все же вслушивался в речь звонившего. В каждый произнесенный им слог.
— Где моя семья? С ней все нормально? — спросил я. — Прошу ответить хотя бы на этот вопрос.
— Захвати с собой сотовый. Нас много, и мы контролируем каждый твой шаг, так что следуй всем нашим указаниям. И не вздумай звонить кому-нибудь, иначе твоей семье крышка. Все понятно? Тогда иди, Кросс, — топай, куда тебе сказано. И слушайся нас.
Я сидел на диване и смотрел в окно гостиной, надевая туфли.
Но сколько ни напрягал взгляд, ничего подозрительного за окном не обнаружил. С того места, где я сидел, не было видно ни машин, ни каких-либо огней.
— А почему, собственно, я должен вам повиноваться? — спросил я своего абонента.
Внезапно в микрофоне послышался еще один мужской голос:
— Потому что я так сказал!
Потом в телефоне раздался щелчок, и разговор прервался.
Этот грубый, сильный и низкий голос явно принадлежал человеку, который был значительно старше первого. И я мгновенно узнал его.
Последнюю фразу произнес Тигр. Он находился здесь, в Вашингтоне. И моя семья была у него в плену.
Глава сто тридцать седьмая
У меня возникло множество вопросов.
Эти ублюдки позвонили на сотовый, позаимствованный мной. Как они узнали его номер?
Собственно, ничего невозможного в этом нет — но как это удалось сделать банде нигерийских бандитов, только что прибывших в страну?
Признаться, я не сторонник теории заговоров, хотя многие думают обратное, но отрицать очевидные вещи трудно. Кому-то срочно понадобилось узнать, какой информацией я разжился в Африке. А потом навсегда заткнуть мне глотку.
Примерно через минуту после состоявшегося телефонного разговора я вышел на порог дома. Но хотя я специально выключил на крыльце свет, мне не удалось увидеть на улице ни одного человека, следящего за мной.
Вот дьявольщина! Куда они все делись? Или, быть может, уже уехали отсюда? Интересно, где они прячут Нану и детей? В каком-нибудь грузовике или фургоне, который следует за их машиной?
Я не хотел изображать из себя мишень дольше, чем необходимо. Поэтому торопливо сбежал по лестнице и забрался в свой «мерседес» — семейный автомобиль, купленный мной за размеры, прочность и способность обеспечить безопасность экипажу в случае столкновения.
Заведя мотор, я подал назад, чтобы выехать со двора, с удовольствием ощущая мощь и силу большой машины. У меня появилось странное чувство, что сегодня они мне понадобятся, как и помощь любых других внешних сил.
Снова зазвонил сотовый — и я остановился.
— А ты все такой же глупец, как и прежде. — На этот раз я с самого начала услышал в трубке грубый голос старшего мужчины. Мне очень хотелось обругать его самыми последними словами, но я сделал над собой усилие и сдержался. Вдруг моя семья находится рядом с ним? Удивительное дело, я надеялся на то, что моя семья находится рядом с убийцей, но мне ничего другого не оставалось. И потом: надо же человеку на что-то надеяться, не так ли?
Мужчина расхохотался.
— Не понимаю, что смешного? — сказал я.
— Ты смешон. Неужели не хочешь узнать, куда поворачивать, когда выедешь со двора?
