Сергей Бетев - Без права на поражение (сборник)

по телефону и сказал в трубку:

— Послушай, тезка, ты можешь со мной минут десять поговорить о рыбалке? Я знаю, что

рыбак ты липовый, но сделай одолжение... Я сам больше буду трепаться, а ты слушай только да

поддакивай или спорь... Пока можешь молчать, только не бросай трубку. Когда надо, я начну, а

ты подключайся.

Иван Петрович положил трубку на стол. Но, как только через несколько минут в дверь

постучали, он схватил ее, крикнул «Але!» а в сторону двери сказал:

— Войдите!

...В кабинет вошла Хомина.

— Хомина,— коротко представилась она после обычного приветствия.

— Садитесь, пожалуйста! — пригласил он ее к столу и крикнул в трубку: — Подожди

минутку, не отходи от телефона.— И снова Хоминой: — Прошу прощения, но у меня

неотложный разговор. Почитайте газету, очень советую вот эту статью...

И снова отвлекся к трубке. Но прежде чем начать говорить, заметил, что Хомина уже

прочла заголовок статьи — «Катастрофа».

— Послушай, тезка,— с воодушевлением доказывал Упоров,— не подумай клюнуть на эту

приманку: сейчас на Белоярке ничего не возьмешь. Да подожди ты!.. Вот как раз на том месте, о

котором ты говоришь, раньше был лес, да и догадаться об этом нетрудно: видел, еще березы из

воды торчат? Какой, ты думаешь, там сейчас лед? Гиблое дело! Только время терять...

В газетной статье, которую читала Хомина, рассказывалось о пьяном шофере, замявшем

человека. Вместо того чтобы оказать помощь пострадавшему, он скрылся и старался всячески

избавиться от улик. Возмездие было тяжелым: он понес наказание вдвойне, так как еще больше

усугубил свою вину...

Разговаривая по телефону, Иван Петрович наблюдал, как первоначальное недоумение на

лице Хоминой сменилось трудноскрываемым волнением, как потом жестче обозначились

красивые черты ее лица, видел, как она принуждает себя дочитать статью до конца.

А Иван Петрович вдохновенно врал:

— Не верь ты им! Ты же меня знаешь?.. Они Окункуль хают, потому что ловить не умеют!

Я прошлый раз за день взял девяносто три штуки и почти сплошь— окуни. Да какие! Не меньше

чем по двести граммов...

Он видел, как, отложив газету, Хомина ждет, недовольная тем, что ее задерживают из-за

глупейшего неуместного разговора.

«Уговорив» своего собеседника поехать на Окункуль, Иван Петрович весело положил

трубку, попросил у Хоминой извинения за посторонний разговор и, кивнув на отложенную

газету, спросил:

— Как ваше мнение?

— Не пойму, почему вам захотелось узнать его у меня,— сказала она, пожав плечами.

— Значит, не понимаете?

— Представьте себе.

— Ну что ж... Тогда я вынужден буду объяснить это.

— Да?..

— Вам, вероятно, известно, что в следственный отдел людей вызывают не для культурного

отдыха... я пригласил вас сюда, чтобы предъявить обвинение в уголовном преступлении. Желая

помочь вам в выборе правильного пути и пользуясь благоприятным случаем для этого, дал

прочесть эту поучительную статью...

— Вы уверены, что не ошибаетесь? — спросила она со сдержанным возмущением.

— Здесь вопросы задаю я, Светлана Владимировна.

— Ах вот как!..

— Только так. А вы — лишь с моего разрешения. Итак: объясните мне, Светлана

Владимировна, какие выигрышные билеты вы предъявляли в операционном отделе сберкассы,

где работает Званцева.

— Вы меня официально спрашиваете?

— Да, конечно.— И, включив магнитофон, он повторил вопрос.

— Дело в том, что в свое время в нашем отделе было коллективное приобретение билетов

пятого выпуска денежно-вещевой лотереи, на которые пало несколько выигрышей.

— Авторучка и три рубля.

Хомина взглянула на него и, задержав взгляд, ответила медленней.

— Да... И об этом знали многие. Но у меня лично было тридцать выигрышных билетов

того же выпуска, н когда я их предъявила, то сказала, что они коллективные...

— Сколько вы покупали билетов, вообще?

— Сто.

— Вы каждый раз берете так много?

— Нет, разумеется.

— Почему же на этот раз приобрели столько?

— Получила премию и решила испытать счастье, как другие...

— Вы получили большую премию?

— Тридцать рублей.

— И остались без убытка, как я понимаю?..

— Выходит, так.

— А не можете ли припомнить, где вы покупали эти билеты? — так же невозмутимо

продолжал интересоваться Упоров.

— Не помню,— ответила она.— Только знаю, что взяла сразу все...

— Ну, раз все сразу, так это, по-моему, легче вспомнить,— заметил он.

— Нет, не припоминаю...

— Так, допустим... Какова же была необходимость предъявлять эти билеты как

коллективно приобретенные?

— Как вам объяснить?.. Вы же знаете, что я фининспектор. Я чувствовала себя неудобно,

что мне вдруг выпало сразу столько выигрышей. Меня знают наши работники...

— Не понимаю,— сказал Иван Петрович.— Получается, что вы не имеете права на

выигрыш?

— Нет, но ведь вы знаете, как все могут иногда истолковать люди...

— То есть?

Она пожала плечами.

— Хорошо,— Иван Петрович как будто согласился с ее отношением.— А холодильник?

— Что «холодильник»? — ответила она вопросом, и Упоров не мог не заметить, как

самообладание изменило ей.— Холодильник выиграл мой муж...

— Но мне известно, что послан он был на ваше имя?

— Что в этом особенного? Квартира моя... Скажите, это следствие?..

— Да, Светлана Владимировна. Я предупредил об этом с самого начала.

— Какие у вас будут вопросы еще? — спросила она холодно.

— Я уже говорил вам, что здесь вопросы задаю я... В кабинет без стука вошел помощник

Упорова.

— Подождите меня в своем кабинете, Николай Иванович,— сразу сказал ему Упоров,— я

сейчас зайду.— И обратился к Хоминой: — Вопросов у меня к вам много, Светлана

Владимировна, так много, что одной беседой нам не обойтись. Мы еще должны вернуться к

вашей потере в магазине «Подарки». Если не ошибаюсь, в том кошельке находились билеты, в

числе которых были и принадлежавшие вашему мужу?..

С этими словами Упоров поднялся, пошел к вешалке, на которой рядом с пальто Бекетовой

висело его собственное.

— А пока я вынужден прервать наш разговор. Вы подождете меня несколько минут в

коридоре. Прошу. .— говорил он, вынимая из кармана пальто папиросы.

Хомина поднялась, повернулась, и пальто Бекетовой невольно остановило ее взгляд.

— Прошу. .— повторил свое приглашение Упоров.

В коридоре, на стуле против его кабинета, сидел Пустынин, которого доставил с работы

помощник, заходивший только что в кабинет.

— Зайдите ко мне,— попросил Пустынина Иван Петрович,— а вы, Светлана

Владимировна, побудьте здесь.

Он указал ей на стул, который только что занимал Пустынин, а сам зашел к помощнику.

— Николай Иванович, срочно возьмите справку в облфинотделе о премиях Хоминой.

...Пустынин покорно ждал в кабинете. Иван Петрович знал, что он преподаватель

физкультуры и заочник Омского физкультурного института. Но его поразила какая-то рыхлость

во всем облике Пустынина. Может быть, это впечатление шло от того, что Пустынин был

несколько полнее, чем обычные спортсмены.

— Юрий Михайлович,— приступил сразу же к делу Упоров,— у меня есть ряд вопросов,

касающихся вашей супруги. В свое время, по ее словам, она имела сто лотерейных билетов, на

которые выпало много выигрышей. Не могли бы вы подробно рассказать о них мне?

— Что рассказать?

— Все, что знаете.

Пустынин замолчал. Иван Петрович доставал из стола бумагу, бланки протоколов

допросов, готовил ручку. Он не торопил Пустынина, а тот, задумавшись, как будто забыл о

вопросе, обращенном к нему.

— Ну что же вы?— спросил, наконец, Упоров.

— Я припоминаю...— нетвердо начал Пустынин.— Однажды, вернувшись домой,

Светлана сказала, что на работе ей подбросили сто лотерейных билетов, и советовалась, как с

ними поступить...

— Так...— подбодрил Упоров.

— Я не знал, что ей посоветовать...— Он опять замолчал, надеясь, видимо, на следующий

вопрос, который поможет ответить определеннее. Но Упоров ждал.— Я, конечно, понимал, что

лучше всего их вернуть, но дело в том, что Светлана руководила комиссией по ликвидации

непроданных билетов. Поэтому возвращать подброшенные было уже поздно, так как это могло