Оса Ларссон - Кровь среди лета

— О, похоже, мы совсем на взводе, — сердито пробурчал Кристен, подозвал Тинтин и снял с нее спасательный жилет.

Начинало смеркаться.

— Осталось позвонить криминалистам и водолазам, — сказал Стольнакке. — Завтра чуть свет они приедут сюда.

Он был радостен и подавлен одновременно. Случилось самое худшее: еще один священник убит, теперь в этом не оставалось почти никаких сомнений. Но с другой стороны, на дне озера лежит тело, а в лодке и наверняка на тропинке остались следы. Кроме того, известно, что на машине преступника дизельный двигатель. Теперь полиции есть с чем работать. Свен-Эрик оглядел своих коллег. На их лицах он заметил то же воодушевление, которое чувствовал сам.

— Они могут приехать и сегодня вечером, — возразила Анна-Мария. — По крайней мере, им стоит попытаться поискать в темноте. Я хочу достать его прямо сейчас.

~~~

Монс Веннгрен сидел в ресторане «Грудан» и задумчиво смотрел на свой мобильный. Весь день он убеждал себя не звонить Ребекке Мартинссон и только сейчас задался вопросом, почему, собственно, не должен этого делать. Он всего лишь спросит, как ей работается в кафе, не всерьез. Однако в глубине души Веннгрен чувствовал себя пятнадцатилетним подростком, в котором впервые пробудилось влечение к женщине.

«Бедный старичок», — мысленно пожалел он себя, набирая номер Ребекки.

Она ответила после третьего сигнала, голос ее звучал устало. Монс спросил, как ей работается посудомойкой.

— Не так весело, как раньше, — ответила она и рассказала Веннгрену о разговоре с отцом Винни.

— Честно говоря, не слишком приятно быть «той женщиной, которая убила трех человек». Я не делаю из этого тайны, однако не понимаю, почему должна постоянно возвращаться к этому. Все кончится тем, что я просто сбегу отсюда, не расплатившись с хозяевами.

— Но ты сможешь перечислить деньги на их счет или…

Ребекка рассмеялась.

— Не думаю.

— Хочешь, чтобы я этим занялся?

— Нет.

«Конечно нет, — подумал Монс. — Как я сразу не догадался!»

— Тогда заплати.

— Да.

— Тебе незачем прятаться, ты ни в чем не виновата.

— Ни в чем, — согласилась Ребекка.

— Даже если человек в чем и виноват, он не должен прятаться, — продолжал Монс.

Ребекка молчала.

— Ты стала замкнутой, Мартинссон, — заметил Монс.

«И в этом виноват только ты, — ответила ему про себя Ребекка. — Каждый разговор с тобой — словно сеанс шоковой терапии».

— Прости, — сказала она.

— Оставь, пожалуйста, — смягчился Веннгрен. — Завтра же оплати по всем счетам. Утром я тебе позвоню. Ты справлялась и не с такими задачами.

— Мм…

— Я еще позвоню.

«Он больше не позвонит, — подумала Ребекка. — С какой стати?»

Водолазы из службы спасения нашли труп Стефана Викстрёма в тот же вечер в пять минут одиннадцатого. Его подняли сетью, он оказался на удивление тяжелым. Тело обвивала железная цепь. На белой, как бумага, коже выделялись крупные поры, словно мертвеца отмачивали в соляном растворе, а потом промывали водой. На лбу и в груди зияли два пулевых отверстия, каждое по полсантиметра в диаметре.

~~~

Это случилось в начале мая. Из-под слоя прошлогодней листвы, за зиму спрессовавшейся под снегом до рыхлой коричневой корки, кое-где проклюнулись робкие зеленые ростки. С юга потянулись вереницы перелетных птиц, и подули теплые ветры.

Волчица продолжала свой путь. Временами ее одолевало чувство одиночества, и тогда она вытягивала шею к небу и выла.

В пяти милях к югу от финского города Соданкюле, возле небольшого селения, находилась свалка. Однажды Золотая Лапа отправилась туда набить желудок. Ей удалось основательно насытиться объедками и насмерть перепуганными жирными крысами, которых она откапывала из мусора.

Бросив взгляд в сторону селения, волчица увидела привязанного на цепь кобеля карельской медвежьей собаки. Когда Золотая Лапа вышла из леса, он не принялся лаять как сумасшедший, не попытался спрятаться и будто совсем не испугался. Он просто стоял и ждал ее.

Конечно, ее страшил человеческий запах, но она слишком устала быть одна, а этот кобель вполне бы ей подошел. Через три дня, когда стемнело, она вернулась к нему и на этот раз отважилась подойти. Они обнюхивали и ласкали друг друга, а потом она снова ушла в лес. Выйдя на поляну, она оглянулась на него. Волчица хотела, чтобы он последовал за ней. Кобель рвался с цепи. Днем он перестал есть.

На четвертые сутки его уже не было. Золотая Лапа постояла на поляне некоторое время, а потом снова вернулась в чащу и продолжила свой путь.

Снег совсем уже сошел. Земля исходила паром и, казалось, дрожала от нетерпения начать новую жизнь. Кругом все пело и щебетало, играло и трещало. На измученных зимними холодами деревьях уже проклюнулись зеленые почки и распустилась первая листва. Лето поднималось от земли, снизу, непреодолимой зеленой волной.

Золотая Лапа преодолела еще две мили вдоль реки Торне-эльв. В окрестностях финского города Муонио она перешла мост. А вскоре после этого увидела человека, опустившегося перед ней на колени. Такое случалось вот уже второй раз в ее жизни. Он нашел ее в березовой роще, где она лежала с высунутым от усталости языком и онемевшими ногами. Нежная листва над ее головой напоминала зеленую дымку.

Этот человек был сотрудником Общества охраны природы.

— Ты красива, — сказал он волчице, поглаживая ее бока и длинные лапы.

— Да, очень мила, — кивнул стоявший рядом с ним ветеринар.

Он сделал ей витаминную инъекцию, проверил зубы и принялся осторожно сгибать лапы в суставах.

— Ей три года, может, четыре, — определил врач. — Превосходный экстерьер и абсолютно чистая кожа. Ни чесотки, ничего…

— Настоящая принцесса, — восхищенно сказал человек из Общества охраны природы, закрепляя на шее Золотой Лапы радиопередатчик — странное украшение для особы королевской крови.

Неподалеку работал вертолет. Земля была здесь настолько заболоченной, что пилот не решился выключить мотор, побоявшись, что в этом случае он просто не сможет снова поднять машину в воздух.

Ветеринар сделал ей еще один укол, после чего встал и направился в сторону вертолета.

Сотрудник Общества охраны природы тоже поднялся с колен. Он все еще чувствовал ее густой и мягкий мех под своими пальцами; мысленно гладил длинную жесткую шерсть на ее спине, трогал тяжелые лапы. Из окна вертолета он видел, как волчица поднялась с земли и, пошатываясь, побрела дальше.

— Прекрасный зверь! — еще раз восхитился ветеринар, в то время как его коллега молил про себя небо защитить ее.

12 сентября, вторник

~~~

Наутро обо всем написали в газетах и сообщили в новостях по радио. Тело пропавшего священника, обвитое цепями и простреленное в двух местах, найдено на дне озера. «Это расправа в чистом виде», — сообщил анонимный информатор из полицейского участка. Он же сказал, что само обнаружение трупа при таких обстоятельствах — большая удача.

Лиза сидела за столом на своей кухне. Она выключила радио и отложила газеты в сторону. Она старалась оставаться неподвижной. Малейшая попытка пошевелиться нарушала в ней какое-то внутреннее равновесие и приводила к тому, что Лиза принималась бесцельно бродить по дому. Она озирала гостиную с опустевшими книжными полками и подоконниками; кухню, где перемыла всю посуду, высушила буфеты и убрала во всех шкафчиках. Теперь там нет ни квитанций, ни неоплаченных счетов. А в спальне осталось лишь сложенное на кровати одеяло да подушки поверх него; Лизиной одежды там больше нет. Сегодня Лиза легла голой, без ночной сорочки, она накрылась пальто и, к собственному удивлению, уснула.

Оставаясь неподвижной, она пыталась взять под контроль свою тоску, свое желание кричать и плакать, свою боль, из-за которой была готова положить руки на раскаленную плиту очага. Значит, пришла пора уезжать. Лиза приняла душ и надела чистое нижнее белье. Бюстгальтер с непривычки тер под мышками.

Однако собак так просто не проведешь. Словно угадав намерения хозяйки, они, одна за другой, вошли на кухню. Их мало заботило ее нежелание с ними общаться. Они тыкались носами в ее живот, протискивались между ног, засовывали головы под ее ладони и требовали ласки. И Лиза гладила их, совершая над собой чудовищное усилие. Она снова ощущала их мягкую шерсть, их тепло.

— Идите спать, — скомандовала она, сама не узнавая своего голоса.

Они ушли, но вскоре вернулись и снова принялись бродить.

В половине восьмого Лиза встала со стула. Выплеснув из чашки в мойку остатки кофе, она оглядела кухню, которая показалась ей непривычно пустой.