Питер Робинсон - За гранью

Случайно увидев Люси Пэйн в боковом зеркале, Бэнкс стал время от времени поглядывать на нее, но она почти все время неотрывно смотрела в окно. Выражения ее лица он не видел. Для вящей осторожности они вошли в иствейлский полицейский участок с заднего хода. Бэнкс оставил Люси и Джулию в допросной и пошел в свой кабинет, где, стоя у окна с сигаретой, обдумал предстоящий допрос. Во время поездки он был настолько поглощен размышлениями о найденном теле, что не обратил внимания на то, что нынешний день выдался таким же теплым и ярким, как вчерашний. Множество машин и автобусов стояло на вымощенной камнем рыночной площади; родители, держа детей за руки, переходили от магазина к магазину; многие женщины, сняв шерстяные кофточки, набросили их на плечи; у многих в руках были зачехленные складные зонтики на случай внезапного дождя. Ну почему мы, англичане, никогда не можем быть уверенными, что хорошая погода, это надолго, подумал Бэнкс. Мы всегда ожидаем худшего. Вот поэтому-то метеорологи дают такие расплывчатые прогнозы: солнечно, временами облачность, возможен дождь.

В допросной стоял стойкий запах дезинфицирующего средства, поскольку последний, кого допрашивали, пьяный семнадцатилетний угонщик, сожрал перед задержанием целую пиццу и облевал весь пол. Если не считать запаха, в допросной был полный порядок: прибрано, чисто, из забранного решеткой небольшого оконца под потолком пробивался слабый свет. Бэнкс вставил кассету в магнитофон, проверил его исправность и записал предусмотренные правилами данные: дата, время, имена присутствующих.

— Итак, Люси, — произнес он, покончив с формальностями, — если вы готовы, начнем?

— Как вам будет угодно.

— Сколько времени вы прожили в Лидсе?

— Почти четыре года. С того времени, как стала работать в банке, — ответила Люси, озадаченно поглядывая на Бэнкса.

— А приехали вы из Гулля, где жили с приемными родителями, Клайвом и Хилари Ливерсидж?

— Да. Вам же известно.

— Люси, это лишь для того, чтобы выяснить подробности вашего прошлого. А где вы жили до этого?

Люси стала вертеть на пальце обручальное кольцо.

— В Олдертхорпе, — спокойно ответила она. — Я жила в доме номер четыре по Сперн-лейн.

— А ваши родители?

— Да.

— Что «да»?

— Да, они жили там же.

Бэнкс вздохнул:

— Не превращайте допрос в игру, Люси. Отвечайте конкретно. Это серьезное дело.

— Вы думаете, я не понимаю? — почти выкрикнула Люси. — Вы выдергиваете меня из больницы, притаскиваете сюда и вдруг начинаете расспрашивать о детстве. Ведь вы же не психиатр.

— Я просто интересуюсь, только и всего.

— В этом нет ничего интересного. Да, они плохо обращались со мной, меня отдали на воспитание. Ливерсиджи относились ко мне по-доброму, но не так, как если бы они были моими настоящими родителями или хотя бы родственниками. Когда пришло время, я захотела уйти от них, оставить детство позади и выбрать свой путь в жизни. И что в этом плохого?

— Ничего, — ответил Бэнкс.

Он хотел узнать как можно больше о детстве Люси, в особенности о тех событиях, которые произошли, когда ей было двенадцать лет, но понимал, что она вряд ли расскажет правду.

— И поэтому вы поменяли имя, став вместо Линды Годвин Люси Ливерсидж?

— Да. Репортеры надоели мне своими вопросами. Ливерсиджи договорились об этом с сотрудниками социальной службы.

— А что заставило вас переехать именно в Лидс?

— Я нашла там работу.

— Первую, что вам предложили?

— Ту, которая мне понравилась.

— А где вы жили?

— Вначале в квартире на Тонг-роуд. А когда Терри нашел работу в Силверхилле, мы купили дом на Хилл-стрит. Тот, в который, по вашим словам, я не могу вернуться, хотя другого у меня нет. Я полагаю, вы рассчитываете, что я буду продолжать выплачивать ипотечный кредит, в то время как ваши парни разобрали весь дом до основания?

— Вы въехали в этот дом вместе еще до того, как поженились?

— Мы уже знали, что поженимся. Нам предложили дом на исключительно хороших условиях, и мы были бы круглыми дураками, если бы упустили эту возможность.

— А когда вы вышли замуж за Терри?

— В прошлом году, двадцать второго мая. Но вместе мы были еще с предыдущего лета.

— А как вы с ним познакомились?

— Какое это имеет значение?

— Я спрашиваю из простого любопытства. Ваш ответ никоим образом не может причинить вам вреда.

— В пабе.

— В каком?

— Не помню его названия. Это был большой паб с живой музыкой.

— Где он находится?

— В Сикрофте.

— Он был там один?

— Думаю, да. А что?

— Вы когда-нибудь оставались у него в квартире?

— Конечно. А что в этом плохого? Мы любили друг друга. Мы были помолвлены и собирались пожениться.

— Так быстро?

— Это была любовь с первого взгляда. Можете не верить, но это так. Мы были знакомы с ним всего две недели, когда он купил и подарил мне кольцо в честь нашей помолвки. Оно стоило почти тысячу фунтов.

— У него были другие подружки?

— Когда мы встретились, он был один.

— А до этого?

— Думаю, что да. Меня это мало волновало. Я понимала, что он вел жизнь нормального мужчины.

— Нормального?

— Что вас удивляет?

— Вы когда-нибудь замечали следы пребывания других женщин в его квартире?

— Нет.

— А как вы оказались в Сикрофте, когда жили на Тонг-роуд? Это неблизкий путь.

— Мы как раз окончили недельный курс обучения в городе, и одна из девушек сказала, что знает хорошее место, где можно провести вечер.

— Вы слышали о человеке, которого газеты в то время называли Сикрофтским насильником?

— Да. О нем все слышали.

— Но это не удержало вас от поездки в Сикрофт.

— Жизнь дана для того, чтобы жить. Нельзя позволить страху взять верх над тобой, потому что иначе женщина вообще никогда не осмелится выйти одна из дома.

— Это правда, — согласился Бэнкс. — Значит, вы никогда не предполагали, что мужчина, которого вы встретили, мог быть Сикрофтским насильником?

— Терри? Нет, конечно, нет. С какой стати?

— В поведении Терри вы никогда не замечали ничего такого, что встревожило бы вас?

— Нет. Мы же любили друг друга.

— Но он жестоко обращался с вами. Вы же признаете это?

Она отвела взгляд в сторону:

— Это началось позже.

— Когда?

— Не знаю. Может быть, в Рождество.

— В последнее Рождество?

— Да. Примерно тогда. Но так было не постоянно. А после своих вспышек он становился просто замечательным, чувствовал себя виноватым, покупал мне подарки, цветы, браслеты, ожерелья… Я в самом деле хочу их вернуть как память о нем.

— Через некоторое время, Люси, вы все получите. Значит, он всегда после нанесения побоев искупал вину подарками?

— Да, а потом подолгу чуть ли не на руках меня носил.

— В последние несколько месяцев он стал больше пить?

— Да. Стал подолгу отсутствовать. Я его почти не видела.

— И где он был?

— Не знаю. Он не рассказывал.

— А вы его спрашивали?

Люси, отведя кроткий взгляд в сторону, повернулась к нему той стороной лица, на которой еще оставались следы кровоподтеков. Бэнкс понял смысл ее не произнесенного вслух ответа.

— Инспектор, я думаю, мы можем продолжить беседу, — сказала Джулия Форд, — но я абсолютно уверена, что и вы видите, что расспросы травмируют мою клиентку.

Сочувствую, хотелось сказать Бэнксу, но предстояло еще многое выяснить, поэтому он снова обратился к Люси:

— Вы принимали какое-либо участие в похищении, изнасиловании и убийстве Кимберли Майерс?

Люси встретила его пристальный взгляд спокойно, в ее черных глазах он ничего не разглядел. Если глаза, как говорят, — это зеркало души, то это зеркало было наглухо задернуто траурным крепом, а сама душа пряталась за солнцезащитными очками.

— Нет, не принимала, — ответила она.

— А Мелиссы Хоррокс?

— Нет. Я вообще не имела никакого отношения ни к кому из них.

— Люси, а сколько их всего было?

— Вы же сами знаете сколько.

— Скажите вы.

— Пятеро. Я, кстати, прочла об этом в газете.

— Что вы сделали с Лиан Рей?

— Не понимаю, о чем вы.

— Где она, Люси? Где Лиан Рей? Где вы с Терри закопали ее? Что отличало ее от остальных девушек?

Люси бросила полный ужаса взгляд на Джулию.

— Я не понимаю, о чем он говорит, — умоляющим голосом произнесла она. — Попросите его прекратить.

— Инспектор, — сказала Джулия, — моя клиентка ясно дала понять, что ничего не знает об упомянутых вами особах. Полагаю, вы должны перейти к следующей теме.

— Ваш супруг упоминал кого-либо из этих девушек?

— Нет.

— Вы когда-нибудь заходили в подвал, Люси?

— Вы спрашивали меня об этом раньше.

— Я даю вам шанс изменить свой ответ, и он будет зафиксирован.