Тень олигарха - Бахарева Ксения Васильевна

— Доброе утро, Александр Николаевич, как съездили? Все хорошо? — Дима в турецком вязаном свитере и вареных джинсах с готовностью распахнул перед работодателем заднюю дверцу машины.

— Привет, да, все отлично. Давай сначала в банк, а потом уже домой.

— Как скажете…

В столичном банке, офис которого располагался в двухэтажном особняке в самом центре белорусской столицы, Александра волновал лишь один вопрос: есть ли новости про экспортные операции в поставке сырьевых ресурсов. Прошло целых полгода с момента заключения контракта с компанией «Викинг» и перечисления ей двух миллиардов рублей под поставки в Беларусь нефтепродуктов, однако по непонятным причинам в страну нефть до сих пор не поступила.

Выяснилось, что и за неделю его отсутствия ничего не изменилось… Отрицательный ответ длинноногой красавицы Натальи и по совместительству секретаря председателя правления открытого акционерного общества в очередной раз расстроил и наконец побудил кучерявого банкира к решительным действиям.

— Закажи-ка, Наташенька, два билета на поезд, на «двойку». Надо выяснить, в чем там дело, — вымолвил вспотевший от волнения Александр и, не раздеваясь, плюхнулся на кожаный диван в приемной.

— СВ? Вы поедете с Дмитрием? На какое число? — отреагировала модельного вида секретарша с гладко зачесанными волосами, томно разглядывая свежий длинный яркий маникюр.

— Да, сегодня же едем в Москву. Надо расторгать сделку… И вот еще что: новых визиток дай на дорожку, похоже, у меня закончились.

— Сделаем, Александр Николаевич!

Наташенька изящно встала из-за стола, одернула узкую серую юбку — атрибут обязательного дресс-кода для всех без исключения служащих банка, на высоких красных каблуках продефилировала в кабинет непосредственного начальника, демонстрируя необычайно красивую стать, с легкостью отыскала на столе стопку с золочеными витиеватыми визитками и, аккуратно сложив их в визитницу, протянула Александру со словами:

— Что-нибудь нужно? Кофе будете?

— Нет, спасибо, домой заехать надо… — Обеспокоенный банкир нехотя поднялся с дивана и вышел.

— Теперь куда, Александр Николаевич? — Мускулистый охранник в модных джинсах завел двигатель иномарки. — Домой?

— Да, Дима, а вечером отправимся в Москву. Пора завершать сделку…

— Как скажете… Давненько там не был…

«Ауди» двинулась по длинному широкому проспекту прочь из города, оставляя позади вычурные сталинские строения и девятиэтажные новостройки, сменяющиеся послевоенными двухэтажными бараками и деревянными сараями на окраине. Александр на заднем сиденье закрыл глаза, окунувшись в полуденную дрему: поначалу в его голове промелькнула сцена прощания с Сашей, немецкий отель, банк, однако вскоре счастливые мгновенья в Берлине сменились лентой воспоминаний о незаметно пролетевшем времени.

…Первый год после неожиданного и неминуемого распада СССР, принесший бывшему советскому народу невероятные потрясения. Едва насытившись отпечатанными на черно-белом принтере тусклыми от нехватки краски купонами на продукты питания и ночными бдениями в бесконечных перекличках в очередях за коврами, мебелью и стиральными машинами с телевизорами, многие граждане, преимущественно лица еврейской национальности, рванули на Запад в поисках лучшей жизни. Неудивительно, что вскоре огромная приватизированная трехкомнатная квартира с трехметровыми потолками в доме сталинского типа в центре главного проспекта столицы могла уходить с молотка за каких-то пять тысяч долларов. Впрочем, иные терпеливые горожане стали лениво дожидаться сладкого времени на родине, довольствуясь средней заработной платой величиной в максимум пятнадцать долларов в эквиваленте. Справедливости ради стоит отметить, что на эти деньги вполне можно было прожить пару недель, и не на одном хлебе с водой.

И все же зародившийся во время хаоса и растерянности челночный, как и весьма серьезный бизнес находился на старте самых невероятных возможностей. Собственно, и начального капитала особенно не требовалось для осуществления своей материальной мечты. Деньги обесценивались быстрее ветра, инфляция стремительно переваливала за тысячу процентов, так что не удивительно, что ценники на все товары и услуги рванули в заоблачную высь, не говоря уже про введенные свободные цены на мясо. К тому же значительно подскочила плата за жилье и не Бог весть какие коммунальные услуги. Как результат — белорусские независимые профсоюзы тут же объявили бессрочную политическую стачку — яркое свидетельство того, что экономических проблем в стране с утопическим недостроенным коммунизмом хоть отбавляй. Плюс ко всему на первых полосах газет появились постыдные фотографии очередей за хлебом, дальше — больше — за топливом под яркими заголовками вроде: «Бензина в Беларуси как не было, так и нет. Виновных в этом безобразии — тоже!»

Вместе с тем в образовавшемся хаосе оставался один незыблемый рай: либерализация цен не коснулась только топливно-энергетического комплекса, нефти и газа — как и прежде, баррель нефти продавался за восемнадцать долларов. Нетрудно догадаться, что на этом везде делались огромные деньги и Беларусь не была исключением, с той лишь разницей, что сумасшедшая прибыль была несопоставима со сверхдоходами в России. Именно поэтому, оставив тихую номенклатурную должность начальника управления жилищно-коммунального хозяйства области, где Александр служил после мэрии города N, он перешел на работу в коммерческие структуры, в которых особенно ценились не только личные деловые качества, но и сохранившиеся с прежних времен нужные связи. Ходили слухи, что Александр Лисовский будучи в молодом возрасте женился по расчету, поскольку тесть был крупным чиновником Совета министров и всячески продвигал по карьерной лестнице зятя. Правда, наверняка это были досужие домыслы вездесущих лентяев и завистников.

Быстро освоившись в коммерции, в начале сентября 1992 года, немедля осуществив слияние четырех небольших коммерческих банков, трудолюбивый Лисовский возглавил новый банк, и вскоре для деятельности открытого акционерного общества «БелпрофБанк» и для новоиспеченного банкира с шикарной кучерявой копной светлых волос нефтяная тема стала основной. Впрочем, через год после развала СССР, при сокращении импорта сырья из России и других республик, запах больших денег серьезно обострил конкуренцию между мощными кланами, которые занимались реэкспортом черного золота на Запад. И это на самом деле сильно беспокоило умного и умудренного опытом Лисовского, умеющего быть жестким, в чем-то даже дерзким и нагловатым, вместе с тем оставаясь достаточно смелым и честолюбивым, о чем красноречиво свидетельствовала даже позолоченная визитка, изготовленная с фотографией, безусловно, обескураживающая серьезных людей при знакомстве.

Свернув с асфальтированной дороги на ухабистую проселочную, что вела к двухэтажному особняку из красного неоштукатуренного кирпича на окраине соснового леса, Дима сбавил ход «ауди», и Александр заметил знакомый силуэт с портфелем — двенадцатилетняя дочь, очевидно, возвращалась из школы.

— Привет, па! Ты вернулся! Здорово! Я соскучилась! — Пышущее радостью создание в ту же секунду повисло на шее у отца, упираясь острыми коленками в живот. — Что ты мне привез? Ты ведь привез мне что-нибудь? Ты в Германии был? В Берлине? Да? Мама тоже вчера приехала, только я уже все слопала… Есть хочу, такая голодная… — тараторила дочка, не давая отцу вставить и полслова.

— Все-все, идем домой. В школе не кормят, или ты, как всегда, носом воротишь? — Александр спустил на землю подростковые ноги, растущие как будто из-под мышек, обнял крепко и расцеловал Маришку, всю в белокурых кудряшках, соскучившись несказанно.

— В восемь заедешь, билеты возьми у Натальи. До встречи! — тихонько хлопнув дважды по крышке багажника, банкир попрощался с водителем и направился с девочкой к дому.

В большой прохладной гостиной через нелепые ярко-фиолетовые шторы с диковинным рубчиком по краям пробивался дневной свет, сильно пахло сыростью, словно на несколько дней отключали отопление, а на темно-сером с синими разводами велюровом диване в длинном стеганом халате спала Татьяна. Рот ее был широко открыт, темные круги под глазами с остатками вчерашней декоративной косметики красноречиво свидетельствовали о бурно проведенной ночи в компании двух давних подруг, что, вытянув ноги на ковре и чуть похрапывая, расположились тут же, с двух сторон в креслах мягкого пузатого гарнитура. По двум опустошенным бутылкам дорогого виски, грязным бокалам и разбросанным вокруг стеклянной пепельницы окуркам на журнальном столике было понятно, сколь долго длилось это дивное суточное застолье, вырубившее слабых женщин вконец.