Джерри Остер - Клуб смерти
— Квинлан упоминал об этой вечеринке.
— Пусть они оба умрут медленной смертью, мучительной, в переполненном пригородном поезде… Или, еще лучше, получат одновременно по сердечному приступу во время содомии — Филдс, я думаю, в пассивной роли — в начальственном туалете. Такие люди, как они, — мужчины, как они, создают моему ремеслу дурную славу. Хорошие, чистые сплетни никому не вредят. А вот клевета — эта неподтвержденная и недоказуемая дрянь, которую выкапывают из отбросов, — Господи Иисусе! Такое у тебя задание — найти дымящийся револьвер, похотливую нимфоманку? Это не твой стиль. Почему не включили Карен Оберн?
— То есть?
— То есть зачем еще она может спать с Квинланом, если не ради жирных заданий?
— Я предпочитаю не знать о таких вещах.
— Ты можешь мне не поверить, — сказал Де Бри, — но я тоже. К добру или к худу, однако среди нас есть люди, к которым такие вещи прилипают, как старые газеты к ногам пешеходов в ветреный день.
— Что ты можешь рассказать об ее эскорте?
— Это слово в твоих устах как-то грязно звучит, Чак. Есть такие женщины, самостоятельные, приличные, моралистки с хорошей репутацией, которым нужен эскорт. Неприлично появляться на званых обедах в одиночестве, когда вас просят привести с собой гостя. Может оказаться тринадцать человек за столом или сто тринадцать. Такая женщина не имеет права привести друга женского пола — старую подружку или любовницу. Поскольку мужчины вроде Филдса и Квинлана воспримут ее именно как предмет страсти и прыснут в салфетки при мысли, что те будут делать в своем старом будуаре, когда вернутся. Посему такая женщина находит сопровождающего, если не хочет сидеть дома и смотреть «Золотых девочек». Сопровождающий не обязательно жиголо, Чак. Это некто, умеющий вести беседу и не берущий еду пальцами. Совсем неплохо, если он привлекателен, но сие не суть необходимо. И он должен носить хорошо завязанный галстук, готовые фитюльки с застежкой сзади подходят только для официантов и тромбонистов.
— Я тут наткнулся на имена…
— Том Мак-Нэлли, газетный магнат, гималайский скалолаз, любит фотографировать природу. Джо Брайлз, импортер черт-знает-чего, но народ такой товар покупает, иначе нельзя жить в Гокусе, Деринг-Харборе, Палм-Бич и Хуан-лес-Пинс на одних обещаниях. Эрик Фридман рисует картины с обнаженной натурой, они выглядят как фотографии, но Фрэнсис там нет, по крайней мере, среди выставляемых публично. Пол Норт, Гран-При в автогонках, однажды сыграл в кино, защитник китов, орлов, тюленей и сраных бездомных псов. Насколько я знаю, это первая четверка, Чак. И ответ на твой следующий вопрос, были ли разговоры, что она собирается выходить замуж за одного из них, а то и за всех сразу, — нет. Она профессионал. Бога ради, у нее нет времени на замужество и семью. Только мужчины думают, что можно управлять бизнесом или страной и одновременно вести домашнее хозяйство. Все потому, что им не приходится вести его, хозяйство… Это ты не записывай.
Ты показываешь листки со сделанными заметками:
— Есть отрезок времени, о котором ничего нет в справках. Около года в начале семидесятых.
— Она перенесла операцию по изменению пола, Чак. Или колесила с Оззи Осборном. Или убивала маленьких мальчиков и отрезала их штучки. Ты найдешь ожерелье из них в глубине ее комода.
— Время после отъезда из Калифорнии, где она была общественным защитником в Окленде, и до ее приезда в Нью-Йорк на работу в контору Прокурора федерального судебного округа. Есть соображения, чем она занималась?
— Спроси у нее, — посоветовал Де Бри и вытянул руку, — извини, Чак, я не хочу быть какашкой. Конечно, ты ее спросишь, я-то знаю, как это бывает. Иногда приятно предвидеть ответ до того, как задашь вопрос. Но я сыт по горло людьми той породы, к которой относятся Филдс и Квинлан, и их предубеждениями, что каждая женщина, вступающая на стезю, где до нее были только мужчины, не может достичь профессионализма, а если и захочет, и достигнет, то у нее все равно каждый месяц менструации, несмотря на то, что она думает и ведет себя, как если бы у нее были яйца.
Де Бри спрыгнул с ящика и вышел из комнаты, бросив через плечо:
— Я загляну в свои файлы, Чак, но пусть у тебя заранее сердце не замирает. Я уже сказал, Фрэнсис Мак-Алистер — это человек, или я — папуас. Не звони мне, Чак. Я сам позвоню. Впрочем, забегай, миленький. Я тебя не укушу. Явишь собой прелестную картинку. Та-та, мой сладкий. Встретимся на переменке.
Размышлять о том, что…
4
«Никсы» одержали победу над «Сиэтл», «Нетс» — над «Хьюстон», «Рэйнджеры» — над «Монреалем». «Дьяволы» и «Айлендеры» потерпели поражение.
Прогноз национальной службы погоды: утром временами снегопад, усиливающийся к обеду, толщина снежного покрова три-пять дюймов. Максимальная температура около двадцати градусов по Фаренгейту, минимальная вечером ноль-плюс пять в городе, минус пять-десять в пригородах. Сейчас плюс четыре градуса. Сильный западный ветер, до двадцати двух миль в час, ощущение такое, как в Биг-Эдди, Манитоба.
— Парни, а этот, про трех торчков, вы слышали? — Джеймс Джонс закинул руку на спинку переднего сиденья и повернулся всем корпусом, чтобы взглянуть на Джейка Ньюмена. Тот засунул руки в варежках из нечесаной шерсти под себя. Он был закутан в шарф из такой же шерсти по самый нос, в шерстяной же кепке с ушами, натянутой до предела. Капюшон пуховой парки поднят и затянут до невозможности.
— Следи за дорогой, Джонси, — огрызнулся Ньюмен, хотя дороги не было в помине, только белая стена в белом мире.
Джонс уставился вперед:
— Два нарика порют кобылу между собой. Подходит третий…
— Как это «между собой»? — удивился Мэт Мак-Говерн.
— «Между собой» — значит, делят удовольствие на двоих, — объяснил Стив Федеричи. — Так, Джонси? Когда ублюдки говорят: пить, курить «между собой» — значит, они делятся бычками, косячками или бутылкой, верно?
Джонс кивнул:
— Подходит третий торчок и говорит: «Чуваки, что, не в курсе про СПИД?» Первый и отвечает: «Отмерзни, братишка. Все клево. Мы СПИД не подцепим. Мы в презервативах».
Федеричи и Мак-Говерн рассмеялись, а Джонс снова повернулся всем корпусом и взглянул на Ньюмена.
— Приди в себя, лейтенант. Отмерзни.
Ньюмен и так отмерз. Затвердел. Остыл до самой низкой температуры за всю жизнь. Он был таким промороженным насквозь все последнее время. День и ночь, на улице и в помещении. Некоторые люди, казалось, привыкли к морозу и снегу. Например, его жена Мария, родившаяся и выросшая в Пуэрто-Рико. Джонс, родившийся и выросший в Дареме, Северная Каролина, тоже не боялся холода. Федеричи и Мак-Говерн, выросшие в Бэй-Ридж, Бруклин, и Ричмонд-Хилл, Квинс, еще два таких же. Ньюмен, который родился в Парк-Слоу, и вырос в Сансет-Парк, Бруклин, не похож на них. Его недавно подстрелили, и он был теперь на особом положении по сравнению с Марией, Джонсом, Федеричи, Мак-Говерном и всем остальным человечеством, независимо от места рождения.
— Парни, а вы слышали о бабе, которая засунула мужа в пилораму? — спросил Мак-Говерн.
Федеричи, сидящий рядом с Ньюменом, облокотился о спинку переднего сиденья.
— Давай, трави.
— Это не анекдот. Этот малый — из Канады, кажется, — отсутствовал два года, а потом выяснилось, что старушка засунула беднягу в пилораму.
— Муз Лапа, Канада, — сказал Джонс. — Я читал в «Стар».
— Муз Папа, — возразил Мак-Говерн, — это писали в «Пост». И там место называлось Муз Папа.
— Мне плевать, даже если Муз Попа, — окрысился Ньюмен. — Слышать ничего не хочу.
Ему не хотелось слышать о людях, которые засовывают других в оборудование, а потом делают вид, что те исчезли. Очень похоже, когда кто-то душит свою жену, потом насилует, предварительно натянув презерватив, чтобы не оставлять спермы, потом прикидывается только что возвратившимся из однодневной командировки и нашедшим жену мертвой и поруганной в кухне. Замок задней двери, конечно, сломан, куча барахла украдена. Потом однажды полицейский, вместе со всеми купившийся на выдуманную историю, пришел через несколько месяцев, чтобы рассказать бедному вдовцу о несостоявшемся насильнике, которого накрыли с его членом, а дома у мерзавца нашли много товара. Коп собирался сказать: «Придите посмотреть, нет ли там вашего чего-нибудь, поскольку, если там что-то окажется, значит, это тот самый подонок, который пришил вашу жену». Но по какой-то причине парень решил, что его дело — швах. И не успел мусор открыть рот, как вдовец выхватил из-под старого крысиного свитера пистолет «Стар 30ПК», девятимиллиметровый, пятнадцатизарядный, передернул затвор и прицелился в полицейского Ньюмена. Нажал на курок, промахнулся самую малость.
И про Канаду слушать ничего не хочется. Какой-то засранец по радио вечно говорит, что холодно, как где-то там в Канаде. И называет место, о котором Ньюмен в жизни не слышал, но название адски холодное, стылое. Если Ньюмен когда-нибудь столкнется с этим говнюком, он возьмет его за шкирку, затащит в ближайшую мясную лавку и посадит в морозильник примерно на неделю.
