Стивен Соломита - Укрепленный вход
— Как скажете. — Пауэлл подошел к дальней стене спальни, приподнял грязное серое одеяло, за которым открылась дыра, ведущая в ближайшую квартиру. Он подождал, пока Марек пройдет, снова завесил проем, а сам вернулся на кухню.
Первое, что увидел Марек, войдя в кабинет Мартина Бленкса, были деньги. Пачки лежали на столе в центре комнаты. Марек привык оперировать большими суммами, но он никогда не видел столько наличности, разве что по телевизору. Ему и начало казаться, что он смотрит какой-то фильм. Все немного причудливо, не на своем месте, не поддается анализу.
— Здесь около пятисот штук, — заявил Бленкс, — но слишком много мелких бумажек. Поэтому кажется гораздо больше.
Ножовски в первый раз взглянул на Бленкса. Тот сидел в углу за столом, широко улыбаясь. Высокий чернокожий мужчина стоял возле него и тоже улыбался.
— Дерьмовое место, не так ли, Марек? — спросил Бленкс. — Но тот путь, которым ты шел, — единственный. Все остальные входы замурованы. Это сделано городскими властями. Правда, есть три выхода — три туннеля. Если сюда пришлют даже целую армию, свиньям все равно не подняться по той лестнице. А пока они заберутся сюда, я к тому времени уже буду далеко. — Он помолчал немного, все еще улыбаясь. Бленкс подождал ответа, но не удивился молчанию Марека. — Кстати, позволь представить тебе моего партнера, Мухаммеда Латифа. Он черный Мусульманин, но не Черный Мусульманин, если ты понимаешь, что я имею в виду. Мы встретились в Аттике, наблюдали друг за другом пару лет, а потом решили работать вместе. Ну ты же знаешь, как это случается, не правда ли? После всего, что мы там пережили, как-то проще сделаться партнерами. — Бленкс широко ухмыльнулся. — Ведь так?
— Ну как дела? — спросил Латиф вместо приветствия.
— Нормально, — ответил Ножовски.
Это единственное слово повисло в воздухе. Марек больше ничего не смог из себя выдавить, настолько неожиданным и сильным было оскорбление, которое ему нанесли. Он попытался улыбнуться. Сразу это ему не удалось, но, постаравшись, он все же смог растянуть рот в ухмылке. Не было смысла показывать свою злость. Пусть лучше этот идиот насладится триумфом. Пусть думает, что он на вершине пирамиды.
— Ну-ка, оставь нас одних, Мухаммед, — сказал Бленкс. — Мареку и мне надо поговорить о деле.
— Ладно, брат. Завтра увидимся. Пока, Марек. Приятно было познакомиться.
Марек не ответил, терпеливо ожидая, пока чернокожий выйдет из комнаты.
— Ты не должен был меня сюда привозить, — сказал он, как только они остались вдвоем с Бленксом.
— Это была вынужденная мера, — объяснил тот. — Так случилось, кое-кто решил смотаться с нашим добром из Северного Гарлема. Они думают, что сильно крутые и могут не платить за свой крэк. Если такое спустить с рук, то придется вести войну с каждым черным оптовиком в Гарлеме. Сейчас мы принимаем решение, не бросить ли нам этот крэк вообще. Просто наплевать и забыть. Все равно большая часть нашей торговли идет в Чертовой Кухне. Надо пришить пару ребят, которые нас поимели, и смотаться. — Он внезапно умолк, но потом снова засмеялся. — У меня уже просто сил не хватает драться с ними со всеми.
— Может, перед тем как тебе выйти на пенсию, — сказал Ножовски, — ты еще раз повнимательнее посмотришь на свою собственность. У нас возникло много проблем. Полицейские наделали шуму, они собираются отобрать у нас дом. Этот пожар сильно навредил, он должен был послужить предупреждением, а в результате старая еврейка превратилась в святую. Теперь у нас вместе со стариком два еврейских мученика.
— Не думаю, что это такая уж неприятность, — спокойно ответил Бленкс. — Фараоны не могут начать активные действия, пока не произведут несколько арестов, а они еще никого не взяли с поличным. Все лидеры живут там нелегально, мы им в аренду эти квартиры не сдавали. Я вообще не понимаю, каким образом они могут возложить ответственность на нас.
— Ты понимаешь в нью-йоркской недвижимости не больше, чем я в торговле кокаином. Если будет доказана необходимость изъятия здания, мы застрянем на несколько лет. Сейчас у нас три единицы собственности и пятьдесят пустых квартир. В потенциале это пять миллионов долларов, даже если мы ничего не станем продавать. Вложенные деньги себя окупят. Ситуация, которую я тебе сейчас описал, выгодна для нас в любом раскладе. Я не понимаю, почему мы должны всем рисковать. Все, что нам надо, это только показать, что мы хотим сотрудничать. Попритворяться около месяца. Может, сделать какой-нибудь ремонт. Попытаться выселить самовольно занявших квартиры. Скорее всего, такой ход нам не удастся, ведь там — начеку этот идиот с длинным языком. Однако трюк сделает хорошую рекламу. Мы будем выглядеть невинными до тех пор, пока пресса не забудет про нас и мы не станем вчерашней новостью.
— Знаешь, Марек, по-моему, у тебя сдают нервы. Я считаю, наша главная и настоящая проблема — Стенли Мудроу, бывший полицейский, который повсюду носится с юристом из отдела по работе с неимущими. Он был следователем в восточной части города, и это стало одной из причин, почему я не начал там бизнес. Этот фараон по-настоящему хорош в своем деле, Марек. И вообще он ненормальный. Он никогда не сдается. Никогда! Гарантирую тебе, вот сейчас, в эту самую минуту, он ищет поджигателя. И если мы что-нибудь немедленно не предпримем, то скоро постучат в мою дверь.
— Как он тебя найдет? — недоверчиво спросил Марек. Его можно было напугать городскими службами, судом, но уж никак не вышедшим на пенсию полицейским.
— Он найдет тех кретинов, которых мы подселили туда без оформления аренды, будет долбать их, пока они не скажут, кто их туда поселил. Потом он пойдет к людям, которых они назовут, и будет пинать их до тех пор, пока они не выдадут меня. — Бленкс покачал головой. — Я не собираюсь ждать, когда он меня пристрелит. Я собираюсь сам, первым, добраться до его задницы к концу недели. Как только его не станет, мы возьмем в своим руки Холмы Джексона целиком.
Марек подошел к куче денег на столе и начал перебирать пачки банкнот. Он совсем успокоился. Идея, которую он никак все это время не мог осознать до конца, наконец-то выкристаллизовалась. Он был владельцем дома, из которого уже бежали жильцы. Зачем же ему нужен Бленкс?
— Подожди, давай посмотрим, правильно ли я тебя понял, Мартин, — сказал Ножовски. — Сейчас у тебя в недвижимость вложено два миллиона долларов. В конечном итоге ты сделаешь десять. А можешь, ничего не предпринимая, уже сегодня иметь вдвое-втрое больше, чем вложил. И все это ты хочешь поставить на карту ради того, чтобы уничтожить вышедшего на пенсию полицейского из восточной части города, потому что лет через десять он, может быть, найдет тебя?
Бленкс пожал плечами.
— Если ты думаешь, что это бред сумасшедшего, то, пожалуйста, никто не запрещает. Но ты ни черта не знаешь о полицейских! Для тебя полицейские — это люди, которых ты спрашиваешь, как пройти куда-нибудь. А я говорю тебе, есть такие свиньи, которые занимаются чужим дерьмом как своим личным делом. В тюряге я встречал парней, их взяли через два года после того, как они что-нибудь напороли, просто потому, что какой-то фараон не хотел сдаваться.
— А что, если я проголосую против? Я же твой партнер. — Марек удивился спокойствию собственного голоса.
— Он уже не жилец, Марек. — Бленкс даже не поднял глаз. — Знаешь, есть еще кое-что, о чем ты мне не сказал. Ты не сказал мне о пустых квартирах. Ты не сказал мне, что мы не имеем права иметь более десяти процентов пустующего жилья, если хотим продать дом. Иногда мне кажется, ты вообще ни черта не сообщаешь о том, что происходит!
— Но это не имеет значения, — взорвался Марек. — Эти квартиры должны быть не заняты минимум год до того, как их будут считать официально пустыми. К тому же я знаю около дюжины брокеров, специализирующихся на том, чтобы найти покупателей на пустую площадь. Если же мы сделаем в них ремонт, то вообще сможем добиться исключения из этого правила. — Он остановился, чтобы перевести дыхание. — Постарайся понять, что я тебе говорю, Мартин. Если мы не остановимся на месяц или около того, вся сделка пойдет к чертям собачьим. Полицейские рыскают вокруг нас. Я сумею найти общий язык с бюрократами из агентства по недвижимости. Я даю им деньги, а они смотрят в другую сторону! Но все это только в том случае, если я не представляю собой всем известную личность. В противном случае добраться до моей задницы захочет каждый судья, каждый инспектор, каждый полицейский, каждый репортер. Ты что, хочешь на днях увидеть заголовок в газетах: «Кто такая „Болт Реалти“?»
Бленкс выглядел немного удивленным и даже слегка раздосадованным.
— Не думай об этом, Марек. Два-три дня — самое большое. И с Мудроу будет все решено. А все потому, что ты был действительно прав, когда сказал, что это дело — мой настоящий шанс и я должен ухватиться за него. Ты был прав на сто процентов, Марек! Может, ты думаешь, я не знаю последствий моего шага? Я знаю об этом, ты, сосунок. Но это мой единственный шанс, и я не собираюсь его упускать.
