Фридрих Незнанский - Пуля для следователя
— Только телохранитель из тебя, Леша, ненадежный. Как ты защитишь женщину от нападения, если даже карате не занимался?
— Карате я не занимался, это ты верно заметил. Зато у меня луженая глотка. И в случае чего я такой крик подниму, что вся округа сбежится.
Шутка была встречена благосклонной улыбкой Горелкиной.
Когда они ушли, Николай Николаевич задумался: кому сообщить про мастерскую фальшивомонетчика — милиции или прокуратуре? У него есть знакомые следователи и там, и там. Вероятность того, что женщина обманула, предельно мала. Стало быть, его наводка будет полезна для каждого, в том отношении, что улучшит их отчетные показатели. Милицию чаще критикуют за всякие промахи, поэтому пусть им повезет.
У Мамаева в каждом отделении милиции имелись свои, как репортер называл, поставщики — люди, которые сообщали для газеты всякую интересную информацию. Разумеется, все делалось с разрешения начальства, никаких секретов не выдавалось. В отделении, на чьем участке находилась Тюльпановая улица, у него был поставщик из оперативно-розыскного отдела. Николай Николаевич позвонил ему и пересказал разговор с Горелкиной. Тот пообещал узнать, чей это дом, и понаблюдать за ним.
Глава 2 Наружное наблюдение
По прокуратуре разнеслась интересная для профессионалов новость — в Страсбургском суде завершился процесс, который условно можно назвать «Федоренко против России».
Петрозаводец Федоренко носил негласный титул «бумажного короля» — владел крупными целлюлозно-бумажными предприятиями. На него было заведено сомнительное уголовное дело. Он обратился через своего адвоката в Европейский суд по правам человека с жалобой на российское правосудие. Предметом иска стало долгое предварительное заключение и сверх всякой меры затянутое расследование. В конце концов страна процесс проиграла, бизнесмен выиграл — Европейский суд обратил внимание на чудовищно длительный срок содержания подозреваемого под стражей.
С точки зрения страсбургских юристов, в деле Федоренко была нарушена конвенция по правам человека, а именно тот параграф, в котором говорится о праве содержащихся под стражей быть судимыми в разумные сроки. В тексте постановления подчеркивалось, что предварительное заключение является «исключительной мерой».
В принципе все решения Страсбургского суда носят рекомендательный характер. Однако до сих пор не было ни одного случая, чтобы какое-нибудь правительство не выполнило эти «рекомендации». Конкретное решение по поводу петрозаводского промышленника для России означает только одно: существующая в стране практика содержания подозреваемых под стражей де-юре признана незаконной. А уж раз появился прецедент, то с содержанием под стражей без достаточных оснований следует быть поосторожней. Можно представить, какой поток жалоб от россиян обрушится сейчас на благополучный Страсбург.
— Вывод таков: не следует нам раньше времени арестовывать прокурора и начальника УВД, — сказал на оперативке Александр Борисович, имея в виду Селихова и Гордиенко, — пусть пока погуляют на свободе. Сейчас нужно сосредоточить внимание на младшем Гордиенко, загадочном Ростиславе Григорьевиче и совершающем сегодня путешествие из Люксембурга в Москву господине Балясникове. За этим субчиком будет вестись непрерывное наблюдение, чтобы выявить его здешние контакты.
Светлана Перова доложила, что у Балясникова на руках имеется открытый обратный билет, то есть без конкретной даты. Поэтому неизвестно, сколько времени он собирается пробыть в России. Надо полагать, в любом случае номинальный гендиректор зеленодольского металлургического постарается использовать свое пребывание здесь на полную катушку, с наибольшим коэффициентом полезного действия. Бизнесмены не привыкли тратить деньги впустую.
Фотографии Балясникова в личном деле на заводе не было. Ее нашли в одном из институтов, где он работал прежде. У него характерное лицо с острым, выпирающим подбородком. Наблюдатели в Шереметьево-2 безошибочно узнали его. Встречал Балясникова моложавый, статный мужчина с офицерской выправкой. Оперативникам удалось сделать их фотографии. Встреча друзей выглядела достаточно сдержанной. Обменявшись рукопожатиями, они прошли на автомобильную стоянку, где сели в поджидавший их «ауди» с номером Московской области. У машины были тонированные стекла. Водитель в аэропорт не ходил, до появления гостя он сидел все время за рулем.
Как и следовало ожидать, машина приехала в Зеленодольск, остановилась на улице Гагарина, у дома номер 15. Оба пассажира вышли и скрылись в подъезде. «Ауди» уехал, а ближе к вечеру вернулся, доставив Анатолия Гордиенко. Через два часа он вышел с мужчиной, который встречал Балясникова. Оба были в хорошем настроении, о чем-то весело разговаривали, перебивая друг друга. Они уехали на том же «ауди». Балясников до утра из дома не выходил.
К вечеру Турецкий уже знал, что двухкомнатная квартира в этом доме является собственностью Григория Балясникова, а автомобиль зарегистрирован на имя жителя Ярославля Ростислава Григорьевича Ладошкина.
Назавтра, без четверти одиннадцать, за Балясниковым приехала машина, и он отправился на свой завод. Когда «ауди» остановился возле проходной, наблюдатели увидели, что вместе с Балясниковым из него вышли двое вчерашних приятелей — Анатолий Гордиенко и, можно было предполагать с большой долей уверенности, Ладошкин. Наблюдателям уже сообщили, что Ладошкин, как и Гордиенко, бывший морской офицер, они вместе служили в Северограде, одновременно демобилизовались.
На заводе Балясников и его компаньоны три часа обсуждали положение дел с главным бухгалтером. С другими сотрудниками они в этот день не общались. Покинув завод без десяти три, вся троица отправилась обедать в ресторан «Золотая роза», где пробыла почти полтора часа.
Когда они покинули ресторан, то поехали на машине к северной окраине города. Выехав из Зеленодольска, «ауди» с большой для зимней дороги скоростью, примерно сто двадцать километров, продолжал двигаться в северном направлении. Муровский «форд» с наблюдателями долгое время не отставал от них. Однако вмешался досадный случай — кончался бензин, и наблюдателям пришлось остановиться на колонке, чтобы заправиться. После этого говорить о дальнейшем преследовании было нелепо.
Глава 3 Марьяжная любовь
Сто раз взвесив все «за» и «против», Александр Борисович решил допросить прокурора Селихова. Основной довод против заключался в том, что, узнав о внимании к Селихову, связанные с прокурором преступники могут затаиться. Однако поскольку их паническое движение к потайным норам тоже могло стать облегчающим наблюдение фактором, Турецкий, обсудив положение с коллегами, склонился в пользу допроса.
Селихова допрашивал Александр Борисович, а Светлана Перова вела протокол.
У появившегося в кабинете Селихова была написана на лице вселенская скорбь. Мысленно Виктор Николаевич уже распрощался со своей должностью и теперь страстно молил Всевышнего об одном — чтобы его оставили на свободе. В глубине души он решил вести себя со следователями искренне, правда, если подвернется возможность безболезненно утаить какие-либо мелочи, помалкивать, лишнего на себя не взваливать. Существуют же вещи, о которых человек может забыть, это объективная реальность. Сами напомнят — отрицать не станет, но торопливо выворачивать душу наизнанку нецелесообразно. В конце концов, у него есть компаньоны с большими связями во властных структурах, может, они сами отмажутся и его выручат.
Турецкий примерно догадывался о прокурорской позиции, подобные законники уже попадались в его практике. Поэтому он старался задавать вопросы, не допускающие двусмысленных толкований.
Первый вопрос немножко огорошил Селихова. Если такое начало, значит, следователи знают свое дело. С радужными иллюзиями насчет того, что можно скрыть некоторые факты, придется расстаться.
— Скажите, пожалуйста, какие обстоятельства натолкнули вас на мысль предложить Татьяне Земцовой работу в московском банке?
После такого вопроса говорить об обыкновенной симпатии к этой эффектной женщине было нелепо. Наверняка следователи побывали в том банке и узнали, сколько усилий ему пришлось потратить, умоляя малознакомых людей подыскать для Земцовой приемлемую вакансию. Пришлось признаться:
— Меня попросил об этом наш начальник УВД.
— То есть по каким-то причинам Татьяна как сотрудница пункта обмена валюты была неугодна Гордиенко. Хотя должность у нее достаточно скромная. Вы спрашивали Альберта Васильевича об этих причинах?
— Нет, не нашел нужным. По тону я понял, что мое любопытство было бы нежелательно.
— Однако вы же могли отказаться. Сказать, что у вас нет такой возможности. Земцова — бухгалтер, специалист в далекой от вас сфере. Может быть, начальник УВД шантажировал вас нешуточным компроматом, например съемками разухабистой оргии?
