Александра Маринина - Бой тигров в долине. Том 1
– А он может мне погадать?
– Не знаю, – улыбнулся Виталий, глупо радуясь тому, что она перестала плакать и говорить о собственной ненужности. – Я не уверен, что можно гадать заочно, но спрошу. Что вы хотите узнать? Выпустят вас или осудят?
– Нет, – прошептала Наташа, боязливо оглянувшись, – мне бы про Катю… Как она там? Не страшно ли ей, не одиноко ли, не холодно ли, ведь зима все-таки. А вы не были на похоронах? Хотя, конечно, что я спрашиваю, вы не были, вас ведь потом наняли, уже после похорон. А Ленар был, не знаете?
– Был, – кивнул Кирган. – Но ваша мама его прогнала и гадостей наговорила.
– О господи… – Наташа снова всхлипнула и достала из рукава бумажный платочек. – Мама, мама… Вы спросите у Ленара, в чем Катю в гроб положили, а то я боюсь, что мама не ту одежду подобрала, она же не знает, какие вещи у Катюши самые любимые.
– Хорошо, я спрошу.
Ему стало тягостно, он уже бранил себя за то, что сказал про поведение матери на похоронах и тем самым вызвал новые слезы и новый приступ отчаяния. Но, в конце концов, он всего лишь адвокат, защитник, а не психоаналитик. Вид сжавшейся в комочек плачущей Наташи неожиданно вызвал у него одновременно брезгливую жалость и нестерпимую боль.
Дома Кирган напился. Слова Наташи о ее отношении к Ленару растревожили Виталия, и теперь он, оглушив себя изрядной порцией алкоголя, тупо сидел в кресле и вспоминал…
В период конфликта с отцом по поводу ухода с работы у Виталия был в разгаре роман с девушкой, работавшей секретарем в его юридической консультации, двадцатитрехлетней красавицей Гаянэ. Виталий к этому времени уже два года был женат на Миле, своей ровеснице. Мила выросла в семье дипломатического работника, который два последних срока провел в Италии, где Мила и прожила с 10 до 18 лет и окончила школу при посольстве. Когда ей было 18, командировка у отца закончилась, семья вернулась в Москву, и Мила поступила в МГИМО. Во время командировки родители часто разъезжали по Европе и всегда брали с собой дочь, ей удалось побывать в Мадриде, в Париже, в Лондоне, а Италию она вообще всю объездила и видела все музеи и достопримечательности. Но кроме развития культурного Мила получила неплохой опыт сугубо материального характера, она перемерила в миланских бутиках всю брендовую одежду, всего «наелась» и «насмотрелась» и очень хорошо представляла себе, какие удовольствия и радости можно получить, если иметь возможность выезжать за границу с деньгами. Поэтому всячески подвигала Виталия к тому, что надо зарабатывать деньги, что быть богатым не стыдно, а, наоборот, даже очень хорошо.
Мила очень любила Виталия, вышла за него замуж, несмотря на то что он был не из среды дипломатов и не имел перспектив выезда за рубеж. Для нее самым главным была именно любовь. Через некоторое время после возвращения из Италии открыли границу и можно было путешествовать где душа пожелает. И вот тут Мила случайно подслушала разговор матери с подругой. Мать говорила о том, что теперь можно свободно выезжать и жить где угодно, были бы деньги. Если бы она знала, что жизнь так повернется, она бы ни за что не вышла замуж за отца Милы, которого никогда не любила. Она всю жизнь любила другого человека, долго с ним встречалась, но замуж вышла за нелюбимого, который был ей даже неприятен, просто для того, чтобы жить за границей. Оказывается, мама все эти годы была по-женски несчастлива, но все терпела ради пресловутой загранки. А вот теперь выяснилось, что можно было не терпеть, а выйти за любимого и просто подождать. Мама говорила о том, что ей очень обидно, кажется, что жизнь прожита впустую и жертва оказалась напрасной. Этот разговор и слова матери произвели на Милу сильное впечатление, и она сама себе дала слово, что никогда не поставит перспективу благополучной и красивой жизни выше любви. Это и понятно, для юной девушки нет и не может быть ничего важнее чувств. Но красивой жизни все равно хотелось, потому что она была молодой, легкомысленной и, как и большинство молодых, подверженной влиянию глянцевых картинок. Она, разумеется, очень любила Виталия, но при этом и очень хотела благополучия и достатка, хотела, чтобы были дорогие вещи, хорошая машина, евроремонт и поездки по миру.
После окончания института Мила устроилась на работу в МИД, должность была маленькой, незаметной, но зато это был МИД! Любая карьера начинается с первой ступени. Отношения Виталия с молодой женой можно было без колебаний назвать безоблачными, они никогда не ссорились и не дулись друг на друга, делились всем, что происходило у каждого на работе, были в курсе служебных проблем и знали коллег и друзей супруга.
Виталий был очень привязан к жене, но все-таки не до такой степени, чтобы не быть обычным мужиком. Он ей изменял все годы, правда не всерьез, по мелочи. Повстречается месяц-другой – и прекращает отношения, а то и вовсе одной-двумя встречами ограничивался. Он ни одной минуты не желал себе другой жены, кроме Милы, и, несмотря на наличие любовниц, все годы регулярно и с удовольствием исполнял супружеский долг. Мила всегда была для него по-женски привлекательна.
Гаянэ влюбилась в Виталия с первого взгляда, как только он после университета пришел в консультацию. Она совершенно потеряла голову, хотя и знала, что он женат, но ничего не могла и не хотела с собой поделать. Она буквально преследовала его, не скрывая своей влюбленности, и в какой-то момент Виталий поддался, уж очень привлекательным было самоощущение мужчины, которого так сильно и беззаветно любят. И как раз тогда, когда Виталий бесславно проиграл процесс о групповом разбойном нападении и вступил в конфронтацию с отцом, Гаянэ заявила ему, что беременна. Виталий совершенно растерялся, никаких детей он не хотел и от Милы уходить тоже не хотел, и вообще Гаянэ ему не так уж и нужна, просто было приятно, что она его так любит и смотрит на него восхищенными глазами. И Кирган не нашел ничего лучше, как сунуть девушке конверт с деньгами и сказать:
– Сделай аборт. Найди клинику поприличнее, сейчас это не проблема, под хорошим наркозом ты ничего не почувствуешь. И вообще, давай закончим эту историю, пора завязывать. Будем считать, что между нами ничего не было.
И ушел. На следующий день Гаянэ на работу не пришла. И в консультации ему сказали, что она нездорова и взяла больничный. Виталий расценил это как добрый знак: Гаянэ быстро нашла клинику и легла на аборт, через несколько дней она вернется, и про этот роман можно будет благополучно забыть. Но прошла неделя, другая, а девушка не возвращалась. А потом ему сказали, что Гаянэ уволилась и вместо нее взяли другого секретаря. Виталий обрадовался, что хотя бы эта проблема с него свалилась, потому что он, честно признаться, с некоторой тревогой ждал возвращения любовницы на рабочее место. Да, она взяла деньги и послушно избавилась от ребенка, но кто знает, согласится ли она с такой же покорностью прекратить их отношения и делать вид, что ничего не было? А вдруг начнет преследовать его, подкарауливать в коридоре или на улице, названивать домой, смотреть несчастными глазами или – того хуже – прилюдно плакать? Слава богу, в консультации об их романе пока никто не догадался, Виталий настаивал на том, чтобы быть очень осторожными и предусмотрительными, все-таки заведующий – добрый знакомый деда и отца, а лишние разговоры ему не нужны. Так что известие об увольнении Гаянэ он воспринял чуть ли не с восторгом.
Если бы он знал, к чему это приведет… Если бы только мог предположить, что в конце этой истории будет безвольно и бессмысленно напиваться в пустой квартире…
– Ну, чего там? – Сокамерницы жадно следили за Наташиными руками, разбирающими очередную передачу. – Конфеты есть? А колбаска?
Наташа молча вынула полиэтиленовый пакетик с конфетами и положила на стол. Потом вынула сухари и полпалки копченой колбасы. Пусть едят, ей не жалко, да и не хочется ничего. Кроме продуктов, Динара Айратовна передала еще один свитер и две пары толстых носков. Чужой, в сущности, человек о ней заботится, а родная мать не захотела даже на свидание прийти, так ей сказала следователь Надежда Игоревна. Наташа надеялась, что мама останется в Москве и будет ждать, чем закончится следствие, как-то попытается помочь, все-таки родная мать, но не тут-то было.
Наталья и Екатерина были рождены от разных мужчин, с которыми мама в браке не состояла. Девочки своих отцов не знали и не видели, это были какие-то случайные сожители, которые подолгу не задерживались и очень быстро сбегали. Но мать всегда исступленно хотела выйти замуж и с детства вдалбливала дочерям, что замужество – это самое главное, это высшая цель, по сравнению с которой все меркнет и которую надо обязательно достичь, причем любыми средствами.
Встретив жителя небольшого провинциального городка, пожелавшего на ней жениться, мама про все забыла, дочерей бросила и уехала, оставив шестнадцатилетнюю Катю на попечение Наташи, которой был 21 год. Девушки остались одни в однокомнатной квартирке. Мать страшно боялась, что с таким трудом приобретенный муж ее бросит, и жутко ревновала его ко всем подряд, стараясь всегда быть рядом, чтобы пресечь интерес к нему со стороны других женщин. Муж неказист и невиден, но ей казалось, что таких, как она сама – истово жаждущих замужества, – огромное количество и им все равно, казистый или нет, лишь бы был. Она ни разу за десять лет не приехала в Москву к дочерям и ни разу не пригласила их к себе, потому что опасалась, что Наташка и в особенности выросшая красавица Катерина могут приглянуться ее обожаемому супругу, а жить-то придется под одной крышей. И вообще, она рада была избавиться от дочерей и от заботы о них, потому что никогда их особенно-то и не любила, рожала в расчете на женитьбу, девочки ей мешали устроить жизнь и вообще досаждали, они требовали внимания, заботы и денег, а матери хотелось веселья, радости и любви, желательно в замужестве.
