Иэн Рэнкин - Черная книга
В половине второго Ребус выходил из какой-то сомнительной букмекерской. В хосписе и то он видел больше надежды и улыбок и меньше слез. Десять минут спустя он сидел за подогретыми в микроволновке хаггисом, репой и картофелем в баре «Сазерленд». Кто-то оставил на его стуле газету, и он стал ее читать. По счастливой случайности газета была раскрыта на странице со статьей Мейри Хендерсон.
— Вы опоздали, — сказал он, когда Мейри села.
После его слов она, разозлившись, чуть не вскочила с места:
— Я пришла полчаса назад! Четверть второго, как мы и договаривались. Прождала пятнадцать минут.
— Я думал, мы договаривались на половину второго, — беспечно произнес он.
— Вас здесь и в половине второго не было. Вам еще повезло, что я вернулась.
— А почему вы вернулись?
Она вырвала у него газету:
— Потому что оставила газету.
— Ну, в ней нет ничего особенного. — Он отправил в рот еще порцию хаггиса.
— Я думала, вы собираетесь угостить меня обедом.
Ребус кивнул в сторону прилавка:
— Прошу. Они добавят к моему счету.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы решить, что в ней сильнее — голод или злость. От прилавка она вернулась с тарелкой — бобовый салат и овощной пирог.
— У них здесь нет счетов, — сказала она, берясь за свой кошелек.
Ребус подмигнул:
— Шутка, — и попытался всучить ей деньги, но она демонстративно развернулась на каблуках.
На ней были забавные башмачки — типичные детские ботиночки от «Доктора Мартенса»[72]. И черные колготки. Ребус усердно жевал. Наконец Мейри села и сняла плащ. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы устроиться.
— Хотите что-нибудь выпить?
— Видимо, теперь моя очередь платить? — резко спросила она.
Он отрицательно покачал головой, и она попросила джина и апельсинового сока. Ребус принес выпивку — для себя половинку «Гиннеса». В «Гиннесе», вероятно, было больше калорий, чем во всем том, что он только что съел.
— Ну, — сказала Мейри, — так что там за великая тайна?
Ребус мизинцем начертал на пене свои инициалы, зная, что они там и останутся, когда он доберется до самого донышка.
— Мне показали красную карточку.
Услышав это, она подняла на него глаза:
— Что? Отстранили от работы? — Больше она на него не сердилась. Она была журналистом, который пришел за историей.
Он кивнул. Она возбужденно нанизала на вилку бобовую почечку и нут. Ребус прошел интенсивный курс обучения по зернобобовым культурам, преподанный ему его постояльцами. Что там говорить о фасоли красной и турецком горохе, он с подветренной стороны и с расстояния в пятьдесят ярдов мог отличить фасоль борлотти от фасоли пинто.
— В моих руках оказался пистолет — кольт сорок пятого калибра. Может, контрафактный, а может, и нет.
— И?.. — Она в спешке чуть не выплюнула на него то, что было у нее во рту.
— И из этого пистолета убили человека во время пожара в отеле «Сентрал».
— Не может быть!
Несколько выпивох оглянулись на ее вопль, прежде чем сделать следующий глоток. Таким уж местом был «Сазерленд». Уличные беспорядки вряд ли вызвали бы здесь что-нибудь большее, чем единственное сдержанное замечание. Ребус видел, как голова Мейри до краев заполняется вопросами.
— Вы все еще пишете для «Санди»? — спросил он. Она кивнула, пытаясь упорядочить возникшие у нее вопросы. — Не окажете мне услугу? Всегда хотел увидеть свое имя на первой полосе…
Нет, ему вовсе не хотелось увидеть собственное имя на газетной полосе. Они досконально все обговорили в офисе газеты. Ребусу, таким образом, удалось наконец совершить экскурсию по зданию. Экскурсия слегка разочаровала его — сплошные лестницы и отсутствие перегородок. А действия никакого. Единственное действие происходило за столом Мейри и на ее современнейшем текстовом процессоре.
Даже редактор «Санди» принял участие в обсуждении. Они должны быть уверены в кое-каких вещах. Это правило всегда действует применительно к материалам из неназванных источников. По шотландскому законодательству неподтвержденные свидетельства не должны публиковаться. Пресса, казалось, соблюдала законодательство. Но у Ребуса имелся неколебимый защитник в лице женщины, чья фамилия должна была появиться под статьей. После переговоров по телефону с хорошо оплачиваемым юристом газеты разрешение было получено, и Мейри принялась молотить по клавиатуре процессора, приводя последний в подчинение.
— Первую полосу я не могу обещать, — предупредил редактор. — Не забудь, что мы должны поместить что-нибудь о текущих событиях. Ты и без того уже сместила внутрь рассказ об автокатастрофе и ее трех жертвах.
Ребус оставался в редакции и наблюдал весь процесс. Несколько команд с процессора Мейри, и текст ушел на верстку — эта операция делалась где-то в другой части здания. Вскоре лазерный принтер выдал черновую копию того, как, возможно, будет выглядеть первая полоса завтрашнего выпуска. По низу, набранный крупным шрифтом, шел заголовок: «ОБНАРУЖЕН ПИСТОЛЕТ, ПРИЧАСТНЫЙ К ТАИНСТВЕННОМУ УБИЙСТВУ ПЯТИЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ».
— Потом это будет выглядеть иначе, — сказала Мейри. — Заместитель главного редактора все перешерстит, когда прочтет статью.
— Почему?
— Ну, во-первых, убийству, похоже, уже лет пять.
Так оно и было. Ребус и не заметил, как они промелькнули. Мейри смотрела на него:
— А у вас из-за этого не будет еще больших неприятностей?
— А кто может узнать, что информацию вам дал я?
Она улыбнулась:
— Ну, начнем со всех работающих в полиции Эдинбурга.
Ребус тоже улыбнулся. Он этим утром купил кофеиновые таблетки, чтобы не быть дохлой мухой. Таблетки действовали великолепно.
— Если кто-нибудь спросит, — сказал он, — мне придется сказать им правду.
— И что же это за правда?
— Что это был не я.
26
Ребус в тот день отвалил студентам еще денег, чтобы они не появлялись в квартире до полуночи. Интересно было бы узнать, отмечены ли в истории общественных отношений Шотландии другие случаи, когда домовладелец платил своим постояльцам. Теперь их оставалось только двое, другая пара (теперь он точно установил, что у него всего четыре постояльца, в чьих именах он до сих пор путался, а потому просто оставил попытки называть их по именам) отправилась по домам, чтобы получить порцию родительской ласки и подкормиться.
Однако Майкл остался дома. Ребус знал, что с ним не будет хлопот — Майкл либо заляжет в своей кладовке, либо будет смотреть телевизор. Для него, казалось, не имело значения, включен ли звук или выключен: есть картинка, на которую можно смотреть, — и хорошо.
Ребус купил пакет всякой всячины: настоящего кофе, молока, пива, лимонада и еды. Принеся все это, он вспомнил, что Шивон вегетарианка, и выругал себя за покупку чипсов со вкусом копченого бекона. Впрочем, там наверняка был только вкус, а не бекон, так что сойдет. Она приехала в половине шестого.
— Входи-входи. — Ребус провел ее по длинному темному коридору в гостиную. — Это мой брат Майкл.
— Привет, Майкл.
— Мики, это констебль Шивон Кларк.
Майкл кивнул, медленно моргая.
— Так, давай твою куртку. Да, кстати, как прошла игра?
— Всухую.
Шивон поставила две свои сумки и сняла черную курточку, а Ребус отнес ее в коридор и повесил. Вернувшись, он увидел, что она с сомнением разглядывает его гостиную.
— Тут немного не прибрано, — сказал он, хотя перед этим четверть часа наводил порядок.
— Зато просторно.
Она не стала льстить. Окно так давно не мыли, что через него было почти не видно улицу, а ковер выглядел так, будто это линялая шкура бизона. Что касается обоев… Она сразу поняла, почему студенты каждый дюйм пытались укрыть постерами кд лэнг и «Иисуса и Мэри Чейн»[73].
— Хочешь что-нибудь выпить?
Она отказалась:
— Давайте сразу к делу.
Она представляла себе все не совсем так. Не способствовал положительному восприятию и понурый братец с застывшим взглядом. Впрочем, он не требовал никакого внимания. Они принялись за работу.
Час спустя они лишь в первом приближении разобрались с материалами. Шивон устроилась на полу, лежа на боку, сплетя ноги и оперев голову на одну руку. Она заканчивала вторую банку колы. «Дело» лежало перед ней. Ребус сидел рядом на диване, с документами на коленях, папки горкой лежали рядом с ним. За ухом торчал карандаш, как у мясника или букмекера. Шивон держала ручку во рту и покусывала ее, когда задумывалась. На экране закатывалась в безмолвной истерике телевикторина. По выражению лица Майкла можно было предположить, что он смотрит трансляцию военного трибунала.
Майкл выполз из кресла.
— Пойду вздремну, — сообщил он им.
Шивон постаралась скрыть удивление, когда он удалился в кладовку и закрыл за собой дверь.
