Виктор Пронин - Банда 3
Став в тень от распахнутой железной двери и скрывшись на какое-то время от слепящего пламени пожарища, Пафнутьев получил возможность понаблюдать за происходящим. Мимо несколько раз пробежал охранник, видимо, тот самый, который следил за ним. Возле скопления машин с синими мигалками промелькнула фигура Шаланды — он продолжал исполнять свое дело. Быстро и нервно, в распахнутой куртке, с непокрытой головой прошел Фердолевский. За ним суетливо пробежали несколько человек, похоже, из его команды. Подъехали еще несколько пожарных машин, но во двор пока не въезжали.
Дождавшись, когда вокруг не было ни одного человека, Пафнутьев проскользнул в здание. Скорее всего, это была контора. Устойчивый запах прокуренных коридоров, бумажных залежей, какой-то невытравляемый учрежденческий дух почувствовался сразу. Он складывается из запахов дешевых духов, которыми заливают прелые подмышки, из вони окурков, заношенной обуви, недоеденных бутербродов. Убедившись, что на первом этаже все двери заперты, а скорее всего даже и заварены, Пафнутьев осторожно поднялся на второй этаж. Лестница была старая, скрипела под его весом, и он вынужден был смириться с тем, что если в здании и был кто-либо, то о нем уже, конечно же, знал, лестница своими стонами всех оповестила — кто-то идет.
Окно в конце прохода выходило как раз в сторону пожара, и поэтому коридор был освещен зловещими красноватыми сполохами. Пафнутьев медленно двинулся вдоль коридора, рассудив, что если кто и вынырнет из-за поворота или из двери, он тут же его увидит. Все двери были, к его удивлению, не заперты. Он заглядывал в них, но подробно осматривать не мог, и шел дальше. Потом решил применить еще раз уже опробованный прием — спрятавшись за распахнутую дверь в тень, он на какое-то время замер, стараясь не сделать ни единого движения, не скрипнуть доской пола. Простояв минуту, вторую, он уже готов был двинуться дальше по коридору, но услышал, все-таки услышал осторожные шаги — в той комнате, до которой он еще не успел дойти, кто-то был. Причем там затаился человек, который не хотел, чтобы о нем знали, это был прячущийся человек, не из тех, кто, грохоча каблуками, носились сейчас по всем уцелевшим помещениям склада.
Языки пламени, которые до сих пор змеились над крышей соседнего здания, создавали в коридоре какой-то мечущийся полумрак, в котором трудно было увидеть что-то ясно и четко. Но Пафнутьев был даже рад этому, в таком неверном свете и его самого увидеть было невозможно. Коридор был выкрашен масляной краской, ее холод он ощущал ладонями, прижатыми к стене.
Человек в соседней комнате тоже, видимо, замер, тоже прислушивался. Что-то мешало Пафнутьеву броситься вниз, позвать людей, окружить это небольшое конторское здание, что-то ему мешало. Он и сам не мог бы, наверно, объяснить свое ощущение, но у него не возникло чувство опасности. Возможно, это было ложное состояние, может быть, его смерть находилась в двух шагах, но он продолжал, затаившись, ждать. Пафнутьев был уже в том возрасте, когда человек понимает, что ожидание, терпение, молчание — очень сильное оружие. Резкий, нетерпеливый, поспешный чаще всего терпит поражение. Пафнутьев снова услышал слабый шорох и догадался — тот, в соседней комнате, моложе его.
Пафнутьев не пошевелился — не исключено, что человек просто вызывает его на себя, дескать, иди, я здесь, бери меня. Пафнутьев остался стоять в своем убежище, казалось, надежном и удобном — от света пожарища его прикрывала дверь, а с другой стороны была глубокая темнота, рассмотреть что-либо за дверью было совершенно невозможно. И он остался стоять, стараясь даже не переступать с ноги на ногу. Пафнутьев знал, что стоит ему только перенести тяжесть тела с одной ноги на другую, как доски под ним тут же скрипнут.
Со стороны двора слышались крики людей, гудели моторы, пожарная машина, опустошив свой бак, выехала, и на ее место тут же протиснулась в узкие ворота вторая. Но звуки со двора резко отличались от внутренних, еле слышных звуков и не заглушали их.
И наступил момент, когда Пафнутьев просто вынужден был перестать дышать — дверь в соседнюю комнату медленно и беззвучно пошла в сторону коридора — кто-то пытался выйти. Пафнутьев представлял, о чем думает сейчас тот человек, он хочет знать, кто здесь — случайно забредший охранник, милиционер, пожарник? А может быть, никого нет, и потому в коридоре стоит такая тишина.
Выигрышность положения Пафнутьева была еще и в том, что он мог просматривать коридор, не высовываясь из-за двери. Щель между дверью и рамой позволяла ему видеть проход до самого конца, тем более, что на фоне светлого окна можно было различить самое незначительное движение.
И наконец он увидел этого человека — чуть согнувшись вперед, тот шагнул в пространство коридора. Узнать его было невозможно — на человеке была надета десантная маска. Таких боевиков показывают по телевизору — на голове вязаная не то шапка, не то маска с прорезями для глаз. Она хороша тем, что в ней невозможно увидеть человека, а скрытое лицо всегда вызывает ощущение ужаса, невольно представляешь под маской не испуганные, растерянные глаза мальчишки, а холодную физиономию профессионального убийцы. Похолодел Пафнутьев — неужели третья банда? Неужели Халандовский прав и люди с должностями и удостоверениями подключили десантников для своих шалостей?
У человека в руках была небольшая сумка на ремне и короткий автомат. Об автомате Пафнутьев уже был достаточно наслышан, мелькали последнее время короткие автоматы в том или ином сообщении. Но у человека обе руки были заняты, он не сможет слишком уж быстро что-то сделать. Для этого ему придется бросать или сумку, или автомат, или то и другое.
Человек медленно шел в сторону Пафнутьева. Это было, в общем-то, понятно, он пробирался к темному окну в конце коридора, надеясь, видимо, уйти тем ходом. На какую-то секунду он оказался совсем рядом с Пафнутьевым, на расстоянии вытянутой руки, и поза его в это время была настолько соблазнительно беспомощной, что Пафнутьев не удержался. Чуть подавшись в сторону, оттолкнувшись от холодной стены, он схватил человека сзади под горло, сразу лишив его возможности сопротивляться. И тут же, не теряя ни мгновения, второй рукой сдернул с него маску, этот длинный вязаный чулок с прорезями. Получилось так, что именно это его движение сразу парализовало человека, но только на секунду, не больше. С необыкновенной ловкостью он выскользнул из смертельного захвата сзади под горло, выскользнул вниз, под ноги, что тоже было совершенно неожиданно. А когда Пафнутьев попытался в темноте нащупать человека, тот уже успел вскочить и теперь стоял, освещенный полыхающим пламенем из окна.
— Здравствуй, Андрюша, — сказал Пафнутьев почти без удивления.
— Павел Николаевич? — и Андрей бессильно прислонился спиной к стене.
— А матушка твоя сказала, что ты к девушке пошел... Кого-то из нас троих ты обманул.., или меня, или матушку, или девушку... А может, всех троих?
— Вас я не обманывал.
— Боюсь, Андрюша, что только меня одного. В этот момент с грохотом распахнулась входная железная дверь и на лестнице раздались частые шаги. Поднимался явно не один, поднималось не менее пяти человек. Послышались возбужденные голоса, среди других Пафнутьев услышал надсадный сипловатый голос Шаланды. Это он вел сюда своих ребят. Видимо, Андрея кто-то заметил раньше — в окне или на крыше.
— Это за мной, — сказал Андрей. — Недолго музыка играла, — проговорил он, — недолго фраер танцевал...
На принятие решения у Пафнутьева было всего несколько секунд. Он глянул в один конец коридора, в другой. С Андреем они явно не успевали добежать ни до освещенного окна, ни до темного. А кроме того, окна были заперты.
— Быстро сюда, — Пафнутьев затолкал Андрея в первую попавшуюся открытую дверь, выбросил вслед за ним вязаный чулок с прорезями и оставшуюся на полу сумку. Автомат Андрей так и не выпустил из рук.
В сумеречном красном свете Пафнутьев рассмотрел стол, стулья, какие-то шкафы со стеклянными дверцами, в которых плясали отражения пламени — пожар был как раз напротив окон. В углу он увидел небольшой телевизор. Судя по всему, они оказались в приемной, тем более что дальше вела обитая черным дерматином дверь. Голоса шаландовских ребят уже слышались в коридоре — они, видимо, осматривали все комнаты подряд.
— Похоже, влип я, Павел Николаевич, — Андрей с растерянной улыбкой стоял посредине комнаты.
Пафнутьев обернулся в сторону коридора, глянул в окно, на Андрея, увидел собственное красноватое отражение в стеклянной дверце шкафа. Дальше он, не теряя ни секунды, только действовал. В два прыжка оказался возле розетки, вырвав шнур из гнезда, схватил телевизор, подбежал к окну и с размаха швырнул в стекла.
Телевизор выломал не очень прочные рамы и вместе с ними рухнул вниз. После этого Пафнутьев схватил автомат и вышвырнул его в окно, вслед за ним вниз полетела и вязаная маска. Сумку Пафнутьев забросил на шкаф.
