Александра Маринина - Украденный сон
Арсен был вне себя от ярости. Эта девчонка, эта маленькая дрянь перехитрила его. Прикидывалась невинным ягненочком, больной до самой последней косточки, до самого тоненького сосудика, а сама, тихоня эдакая, разыскала-таки Бондаренко. Конечно, с того, кто это допустил, кто прохлопал ее отсутствие в поликлинике, – спрос особый. Он от ответственности не уйдет. Но это вопрос второстепенный, кого наказывать и кого миловать, можно решить и позже. Сейчас главное – перекрыть этой крысе кислород, да так, чтобы у нее надолго пропало желание делать глубокие вдохи.
Он сверился с записной книжкой и сделал два коротких телефонных звонка. Для того, чтобы поработать с Бондаренко, понадобились люди из Восточного округа Москвы. Сам Арсен держал в руках все нити, ведущие в Главное управление внутренних дел города, на Петровку, 38. Когда Арсен придумывал и создавал свою организацию или, как он ее называл, контору, он замахивался на большее. Замысел его был прост и созрел он после того, как, в очередной раз стоя за сметаной и творогом в молочном магазине, он услышал такую знакомую, с давних лет привычную и потому проходящую незамеченной фразу наглой толстомордой продавщицы:
– Вас много, а я одна!
В ту пору уже стало ясно, что преступных группировок, действующих на территории города, огромное количество. Не уступали им и криминальные структуры, действующие на периферии, но сводящие между собой счеты именно в Москве. Понятно, что все они были крайне заинтересованы в том, чтобы плачевные результаты их бойких разборок не дали милиции и суду возможности привлечь кого-то из них к уголовной ответственности. Подкуп, шантаж и прочие атрибуты из арсенала, позволяющего оказывать давление на следователей, оперативников и криминалистов, активно пошли в ход, но Арсен уже тогда сообразил, что будет дальше. А дальше, полагал он, каждая более или менее стоящая преступная группировка захочет иметь в МУРе «своего» опера, а в следственном управлении – «своего» следователя. Начнутся беспорядочные, хаотичные попытки завербовать себе сторонников в правоохранительных органах, но количественное соотношение лиц, желающих получить некоторые услуги, и лиц, которые означенные услуги могут оказать, не позволит мирной дележке состояться. Простые подсчеты, проведенные Арсеном, показали, что сыщиков и следователей «на всех» не хватит.
Стало быть, между двумя неравными по численности сторонами должен встать посредник. На следующий же день, придя на работу, Арсен принялся воплощать в жизнь свою теорию массового обслуживания преступного мира.
Он достал из большого шкафа первые двадцать папок с личными делами сотрудников Комитета государственной безопасности. Даже беглый просмотр папок позволил выявить из первой двадцатки семерых человек, по всей вероятности, чувствующих себя обиженными, и обиженными несправедливо. В их послужном списке были непонятные понижения в должности и явно сляпанные наспех приказы о взысканиях. Арсен обращал внимание и на другие мелочи: на несвоевременное присвоение очередного воинского звания, на периодичность прохождения аттестационных комиссий, на отметки об использовании ежегодных отпусков поздней осенью или ранней весной и на тысячи других примет, по которым он как кадровик мог безошибочно определить, дают ли человеку «зеленый свет» или зажимают. Особое внимание уделил он тем, кого вот-вот должны были «попросить» на пенсию.
Через два с половиной месяца первая группа «посредников» была готова к работе. Их клиентами стали крупные мафиози, члены организованных преступных групп, разработкой которых занимался Комитет. Преступники, заключившие контракт с группой посредников, уже не должны были беспокоиться о том, чтобы следить за ходом раскрытия преступления, искать подходы к оперативным работникам и их начальникам. Все эти, а также множество других функций взяли на себя люди, любовно и тщательно подобранные Арсеном.
Они прекрасно знали личный состав соответствующих подразделений Комитета, знали, кого и чем можно «взять», кому как развязать язык, чтобы получить нужную информацию о ходе работы по тому или иному делу. Они указывали на свидетелей, дающих «не те» показания, и подсказывали, как лучше и эффективнее на таких свидетелей надавить, чтобы их показания волшебным образом перестали изобличать виновных. Посредники, и это было самым главным, внимательно следили за тем, чтобы группы, имеющие противоположные интересы, не кинулись бы вербовать одних и тех же людей, работающих в Комитете, ибо столкновение такого рода ничего хорошего не принесло бы ни самим посредникам, ни пользующимся их услугами криминальным элементам.
Работа пошла успешно, и Арсен постепенно реализовывал свою идею в более широких масштабах, распространив ее на органы внутренних дел, в которых в то время обязательно работали под видом кадровиков или политработников его приятели из КГБ. Ему уже виделись сияющие перспективы создания огромной, на всю страну, системы посредников, выступающих связующим звеном между преступниками и всеми правоохранительными органами, включая суд и прокуратуру. В правильности расчетов он не сомневался: количество серьезных преступников увеличивалось стремительно, тогда как штатную численность оперативно-следственных аппаратов пересматривать пока не собирались, и, в крайнем случае, все обойдется незначительными кадровыми «вливаниями», которые происходили и раньше, но на состояние борьбы с преступностью и раскрываемость преступлений коренным образом не влияли. Спрос всегда будет выше предложения, разумеется, если это стихийный спрос. Он же, Арсен, со своей конторой призван регулировать спрос и предложение…
Теоретически все выглядело необыкновенно гладко, однако на практике пришлось проститься с яркой голубизной мечты и сознательно согласиться на неброский, но более надежный цвет. Очень скоро Арсен понял, что единую организацию создавать нельзя: высок риск опалиться, окажись слабым хоть одно звено. Для повышения конспиративности лучше было разделиться на маленькие группки, курирующие отдельные правоохранительные органы, а на верхнем уровне оставить только несколько координаторов. Арсену жаль было расставаться с мечтой о спруте, охватывающем своими щупальцами всю систему раскрытия и расследования преступлений сверху донизу, но по здравом размышлении он вынужден был признать, что система независимых мелких агентств более устойчива к неожиданным неприятностям и непредвиденным катаклизмам. Выбирая между единоличной властью и надежностью, он выбрал последнюю. Все же он любил свою идею не за ее масштабность, а за суть, за соответствие маркетинговому подходу, что было особо модным в то время. И он предпочел, чтобы идея жила, пусть скромно, пусть разрозненно, пусть во многих руках, но жила. Арсен не был честолюбив, он не гнался за славой и деньгами, он не хотел власти. Всю жизнь ему было интересно только одно – манипулировать людьми, дергать за тайные ниточки, которые он держал в своих руках и о которых другие даже и не подозревали, и с удовольствием наблюдать, как меняются судьбы и карьеры.
Кто же из военных не знает, как много власти сосредоточено в руках у кадровиков. Ведь кадровик, просматривая твое личное дело, может «не заметить» какую-нибудь противную бумажонку, а может раздуть из нее целую историю, и не видать тебе приказа о назначении на новую должность как своих ушей. Кадровик может «забыть», что на твое личное дело пришел запрос из вышестоящей организации, куда тебя хотят взять на работу, более интересную и с повышением в должности и в зарплате, или «потерять» этот запрос, или просто положить у себя перед глазами – и смотреть на него задумчиво, иногда улыбаясь, иногда хмурясь, думая при этом о каких-то своих проблемах, но ни в коем случае не исполнять, то есть не вынимать папку с личным делом из несгораемого шкафа, не запечатывать ее в конверт и не отправлять с нарочным в ту самую вышестоящую организацию. Человек, желающий поменять место работы, нервничает, новое начальство, которое еще вчера так воодушевленно приглашало его к себе и так горячо хотело видеть в рядах своих сотрудников, постепенно остывает, забывает про кандидата, а тут, глядишь, и нового человека привели, и ничуть не хуже предыдущего, да и личное дело доставляют через два часа после милостивой фразы: «Ну ладно, мы изучим ваш послужной список, характеристики…»
Разве непонятно, на кого из тех двоих приказ подпишут, а кто на старом месте останется? И разве кто-нибудь не знает, какая жизнь ждет того, кто остался? Собирался уходить, уже личное дело везти должен был, а в последний момент не взяли… Почему? Из-за чего сорвался перевод на новую должность? Затеяли проверку и чего-то накопали, не иначе. Ну и все в таком же духе. А ведь бывает и по-иному, случается, хватает кандидат на повышение свой запрос в зубы и бежит к своему кадровику, низко ему кланяется, бутылку несет или еще чего ценное, просит-умоляет, чтобы кадровик этот соизволил папочку с документами достать да задницу свою в автомобильчик поместить.
