Алексей Макеев - Афера
Внезапно во тьме на короткое мгновение вспыхнула яркая лампа, но тут же погасла, и где-то сбоку коротко прошелестела листва. Калинин замер. Гуров тоже застыл, прижавшись к забору.
– Дорогой! – послышался рядом виноватый голосок Ираклия. – Пришел! Вот умница! Иди ко мне! Сюда, сюда… Я подам тебе руку, чтобы ты не ушибся. Ну, иди же!
И тут актер повел себя совсем не так, как его инструктировал Гуров.
– Где Вера? Где она, скотина?! Я задушу тебя, сволочь! – заорал он и вдруг с коротким криком бросился на адвоката. – Стой! Остановись, гад!
Затрещали ветки. «На землю! На землю!» – озабоченно пробормотал в темноте Ираклий и грузно шлепнулся в пыль. Артист споткнулся и тоже упал.
«Ну, все пропало! – с неудовольствием подумал Гуров. – Они мне всех бандитов распугают!»
Вдруг опять вспыхнул фонарь, и злой голос выкрикнул:
– А ну встань, клоун! И ты тоже! Быстро! Идите сюда оба!
«А ведь он их обоих прикончит, – мелькнуло в голове у Гурова. – Раз уж он взялся убирать свидетелей. Ну что же, придется вынимать первый блин комом…»
Он метнулся вперед, плечом шарахнул пытающегося занять вертикальное положение Калинина, опять уронил его на землю и бросился туда, где, по его расчетам, должен был стоять человек с фонарем.
– Что? Кто? – закричал тот и полоснул вокруг себя огненным лучом. – Менты!! Продали, суки!
Свет погас, и человек с треском метнулся в заросли то ли крыжовника, то ли смородины, которые щедро покрывали этот клочок земли. Гуров бросился за ним и даже смог ухватить его за полу пиджака. Беглец ударил Гурова под ложечку, прыгнул в сторону, зацепился за какую-то проволоку и повалился на землю. И почти сразу же с того места, где он лежал, мигнула красная вспышка. Выстрел хлестнул Гурова по барабанным перепонкам, но он понял, что пуля прошла мимо, и поспешно залег сам.
Противник завозился в кустах, пытаясь встать. Гуров мгновенно вскочил и, пользуясь моментом, выпрыгнул из темноты, как тигр. Опять над самым ухом громыхнул пистолетный выстрел, но теперь Гуров сумел заломить и прижать к земле руку бандита. Тот застонал и завыл от боли, дергая длинной ногой, как саранча, и пытаясь освободиться из захвата. Гуров держал его надежно.
– Лева, я иду к тебе! – вдруг заревел рядом Крячко и принялся ломиться через крыжовник.
Сделал он это совершенно напрасно, потому что, привлеченный его телодвижениями, откуда-то со стороны вылупился еще один человек, тот самый третий, про которого в суматохе на какое-то время все забыли. Он был предоставлен самому себе, и выбор у него на этот момент был большой – он мог, например, совершенно беспрепятственно смыться с места событий, и вряд ли кто-то ему впоследствии предъявил бы какие-либо обвинения. Однако он предпочел ввязаться в свалку.
Гуров услышал, как с дороги бабахнул выстрел. Полковник Крячко охнул, нырнул рыбкой в кусты, наделал много шуму, а потом разом затих. Гуров облился холодным потом.
Они с Крячко были в бронежилетах, но, в конце концов, бронежилет такая штука, которую на голову не натянешь. Гуров на мгновение представил себе, как пуля буравит упрямую голову Крячко, старого друга, с которым они бок о бок прошагали столько лет, и ему самому стало плохо. Вне себя от отчаяния, он оторвал от земли своего пленника и что есть силы впечатал его обратно. Голова у того мотнулась, как гирька на цепочке, и с гулом воткнулась в почву. Человек будто кашлянул и отключился.
Убедившись, что он пока не опасен, Гуров бросился назад, упал на колени рядом с телом друга. За забором опять выстрелили. Потом выстрелили в ответ. Потом послышался топот многих ног, и суровый голос рявкнул: «Стоять! Руки!» Стрельба оборвалась.
Гуров наклонился к другу, схватил его за плечи.
– Стас! Ты живой? Стас!
По саду уже бежали оперативники. Со всех сторон засверкали огни фонариков.
– Товарищ полковник! Лев Иванович! Где вы?
Крячко зашевелился, а потом с оханьем сел.
– Спасибо кевлару! – сказал он. – А то остался бы я сегодня без ужина! Вот черт! До сих пор дыхание перехватывает. Кто это меня?
Затрещали кусты. Их осветили. В луче света появилась озабоченная физиономия Халязина.
– Живы? – спросил он. – Слава богу! А мы там повязали одного. Тот самый, неустановленный. Спасибо Власенко – вовремя ответную стрельбу открыл, отвлек паразита… Молодой какой-то, я его не припоминаю. Ираклий нам заявил, что это какой-то новый знакомый Векселя. А где он сам? Неужели ушел?!
Подбежали еще оперативники. Убедившись, что Гуров и Крячко целы, они принялись обшаривать лучами фонариков все вокруг, пока не наткнулись на бесчувственное тело.
– Вот тебе, капитан, и ответ на вопрос, – сказал Гуров.
Они подошли ближе, перевернули человека лицом вверх. Безо всякого сомнения, перед ними был Вексель, только сильно перепачканный в земле.
Почувствовав бьющий в глаза свет, Вексель пришел в себя и попытался отползти в сторону. Халязин прижал его и надел наручники.
– Сколько веревочке ни виться… – сказал Гуров, заглядывая мошеннику в лицо. – Ты, Вексель, пословицы на досуге вспоминал бы, что ли… Ну, ничего, на этот раз ты переполошил столько важного народу, что просто так тебя уже не отпустят. Готовься к долгому отдыху на природе.
Вексель попытался подняться, но скованные руки мешали ему, и он опять шлепнулся задом на истоптанную землю.
– Это серьезный разговор, – сказал он. – Я согласен говорить только в присутствии своего адвоката.
– Позвать Ираклия? – любезно предложил Гуров и добавил: – Только сдается мне, он уже не твой адвокат, верно? Вообще, удача от тебя отвернулась, Вексель. Вот ты и до мокрых дел уже докатился! Нет, пора, пора тебе на отдых!
– Запомни совет, начальник! – помолчав немного, сказал Вексель. – Надейся только на себя! Я вот понадеялся на других – и сижу теперь в дерьме по уши. Только на себя, начальник!
– Совет не по адресу, – сказал Гуров. – Я всегда на помощь ближнего рассчитывал. И редко ошибался. И вот потому, что мы вместе, а ты один, – сидеть тебе в дерьме дальше. Так что со своей стороны тоже дам совет: будешь коротать дни на нарах – подумай об этом феномене – может, и начнется у тебя другая жизнь.
