Донна Леон - Неизвестный венецианец
— Я поддерживаю связи с прессой и с общественностью.
— Понятно. И это все?
— Дважды в год я встречаюсь с сотрудником банка, занимающимся счетами, чтобы обсудить финансовое положение Лиги.
— И каково же это положение, позвольте спросить?
Обе ладони Сантомауро легли на стол.
— Как вы знаете, мы некоммерческая, благотворительная организация, поэтому нам просто необходимо держаться на плаву. Пока мы справляемся.
— Что значит «справляемся»?
Голос Сантомауро стал еще тише и напряженнее.
— Нам удается собирать достаточные суммы, чтобы помогать нуждающимся, которые находятся на нашем попечении.
— А кто принимает решение о выделении помощи тому или иному лицу?
— Менеджер банка конечно же.
— Ну а квартиры в ведении Лиги? Кто ими распоряжается?
— Тот же человек, — сказал Сантомауро, едва заметно улыбаясь. — Правление всегда одобряет его решения.
— Ну а вы как президент, неужели не имеете права голоса?
— Нет, не имею. Я же сказал вам, комиссар, мое положение в Лиге носит чисто формальный, хотя и почетный, характер.
— То есть?
Прежде чем ответить, Сантомауро кончиком пальца снял со стола пылинку. Потом отвел руку в сторону и встряхнул, освобождаясь от пылинки.
— Как я уже говорил, я не могу вмешиваться в принятие решений. Это было бы некрасиво с моей стороны, потому что у меня много знакомых в городе и это могло бы быть расценено как попытка посодействовать чьей-либо наживе. Возьму на себя смелость утверждать, что остальные члены правления разделяют мои принципы.
— Понятно, — протянул Брунетти, даже не пытаясь скрыть скепсиса.
— Вам трудно в это поверить, комиссар?
— Нет, но кое-что другое мне кажется маловероятным, Avvocato. Однако я пока воздержусь от замечаний. А теперь вопрос, касающийся синьора Креспо. Вы распоряжаетесь его имуществом?
Брунетти сто лет не видел, чтобы мужчина поджимал губы, и вот теперь увидел, как Сантомауро сделал именно это.
— Я адвокат синьора Креспо и, само собой разумеется, распоряжаюсь его имуществом.
— И много он вам оставил?
— Эта информация разглашению не подлежит, комиссар, как вам должно быть известно, поскольку вы изучали юриспруденцию.
— Ах да, и характер отношений, я полагаю, какими бы они ни были между вами и синьором Креспо, тоже разглашению не подлежит?
— Вижу, что диплом вам дали не зря, — ухмыльнулся Сантомауро.
— Скажите, а документы Лиги, ее финансовая документация, уже поступили в полицию?
— Вы так говорите, будто вы — не полиция, комиссар.
— Где документы?
— Да у вас, комиссар. Сегодня утром моя секретарша сняла копии.
— Нам нужны оригиналы.
— Вы их получили, не волнуйтесь. — Сантомауро снова улыбнулся. — А копии я оставил себе — на случай, если у вас там что-нибудь потеряется.
— Какая предусмотрительность, — восхитился Брунетти, но без улыбки. — Ну что же, не буду больше отнимать у вас время. Я понимаю, как высоко, должно быть, ценится время при вашем положении в обществе. Но напоследок всего один вопрос. Скажите, кто этот банковский служащий, который заведует счетами Лиги? Я хочу поговорить с ним.
Сантомауро улыбнулся во весь рот:
— Боюсь, это невозможно, комиссар. Видите ли, счета Лиги всегда находились в ведении покойного Леонардо Маскари.
Глава двадцать пятая
Он вернулся в полицию, удивляясь, с какой наглостью Сантомауро повесил всех собак на Маскари. Вероятно, он был уверен, что в банке уже подправили как надо документы, что люди уже забыли или побоятся рассказать правду о том, кто отвечал за эти счета, что убийства Креспо и Маскари никогда не будут раскрыты.
В квестуре ему сказали, что Банк Вероны и Лига выдали свои бумаги явившимся за ними полицейским и сейчас трое сотрудников налоговой полиции их изучают, чтобы определить, кто обслуживал счета, на которые перечисляли арендную плату, и другие, с которых списывали суммы на благотворительность.
Брунетти хоть и знал, что делу нисколько не поможешь, если стоять у людей над душой, пока они работают, но его неодолимо тянуло к кабинету, где сидели налоговики, хотелось постоять хоть за дверью. Чтобы отвлечься, он нарочно выбрал ресторан в Гетто и пошел туда обедать, хотя путь туда был неблизкий, и это в самую жару. Когда он вернулся, был четвертый час, его пиджак промок насквозь, а туфли словно приплавились к ногам.
Не успел он стянуть пиджак, как явился Вьянелло.
— Я сейчас проверял список тех, кому Лига выписывает чеки, — без предисловия начал он. Брунетти понял, что Вьянелло чует след.
— И что?
— Мать этого Мальфатти вышла замуж второй раз и взяла фамилию мужа.
— Ну?
— И она получает чеки и на свою старую фамилию, и на новую. И ее муж тоже в списке, и двое племянников, и у каждого по две фамилии.
— И сколько же всего выходит на одну семью Мальфатти?
— Чеки все по пятьсот тысяч. Получается, четыре миллиона в месяц. И они думали, что их не поймают? — изумился Вьянелло.
Вопрос был риторический. Вместо ответа Брунетти спросил:
— Выяснили, откуда туфли?
— Нет пока. Вы не видели Галло?
— Он до сих пор в Милане. Но Скарпа обязательно позвонил бы, если бы появилось что-то новенькое. Да что они так копаются?
Вьянелло пожал плечами:
— С утра сидят.
— А они вообще-то знают, что надо искать? — Нетерпение у Брунетти уже рвалось наружу.
— Какую-нибудь нить, ведущую к пауку.
— Не могли бы вы спуститься к ним и спросить, нашли они уже что-нибудь или нет? Если это Раванелло, то нужно немедленно его брать.
— Есть, синьор, — ответил Вьянелло и вышел из кабинета.
В ожидании Вьянелло Брунетти принялся закатывать рукава рубашки, скорее для того, чтобы чем-нибудь заняться, чем в надежде, что от этого ему станет прохладнее.
Когда Вьянелло вернулся, ответ был написан у него на лице.
— Я спросил их капитана. Он сказал, что, насколько они понимают, за всем стоял Маскари.
— Да что за ерунда! — рявкнул Брунетти, не сдержавшись.
— Он мне так сказал, — медленно отчеканил Вьянелло и добавил, выдержав долгую паузу: — Синьор.
В кабинете повисла тишина.
— Может быть, если бы вы сами сходили к ним, вы бы лучше их поняли.
Брунетти, глядя в сторону, опускал рукава рубашки.
— Идемте вдвоем, Вьянелло. — Это было вместо извинения, но Вьянелло, кажется, удовлетворился. Принимая во внимание жару в помещении, на большее ему рассчитывать не приходилось.
Спустившись на первый этаж, Брунетти вошел в кабинет, где работали трое налоговиков в серой форме. Они сидели за длинным письменным столом, заваленным папками и бумагами. На столе перед ними также лежали два карманных микрокалькулятора и стоял один ноутбук. Все трое сидели без пиджаков, но в галстуках.
Человек с ноутбуком, взглянув на вошедшего Брунетти поверх очков, снова опустил глаза и защелкал по клавишам. Потом он посмотрел на экран, потом на бумагу рядом с клавиатурой, стукнул два раза и снова перевел взгляд на экран. Затем он взял верхнюю бумагу из стопки справа от ноутбука, перевернул ее, переложил налево и стал читать следующую страницу с цифрами.
— Кто здесь старший? — спросил Брунетти.
Щуплый рыжеволосый человек поднял голову от калькулятора:
— Я. А вы комиссар Брунетти?
— Да, — сказал Брунетти, подходя и протягивая руку.
— Капитан де Лука.
После рукопожатия он добавил менее официально:
— Беньямино. Вам интересно, кто занимался вот этим всем в банке? — Он указал на бумаги.
— Да.
— Насколько мы сейчас можем судить, этим занимался Маскари. Его пароль зафиксирован на всех транзакциях, и инициалы на многих документах также принадлежат ему.
— А подделать их не могли?
— В смысле?
— Может быть, эти документы изменили таким образом, чтобы было похоже, что их составлял и подписывал Маскари?
Де Лука, подумав, ответил:
— Возможно. Специалисту тут работы на день или два. — Он снова задумался, будто выводил в уме алгебраическую формулу. — Да, такое мог сделать тот, кто знал пароль, который использовал Маскари для доступа к файлам.
— А в банке это такой большой секрет?
— Да нет, мне кажется, что никакого секрета тут нет. Банковские клерки то и дело проверяют счета друг у друга. Им для работы необходимо знать чужие пароли.
— Ну а его подпись на квитанциях?
— Подделать такую подпись не представляет труда.
— А есть способ доказать, что имел место подлог?
— Ну, с компьютерными файлами этот номер вряд ли пройдет. Квитанции можно отдать на графологическую экспертизу, хотя шансов мало. Тут видите, какие каракули. Многие подписываются в точности так.
— Значит, для дела о фальсификации документов улик недостаточно?
