Донна Леон - Неизвестный венецианец
Брунетти сел в машину и откинулся на спинку сиденья. Кондиционер слишком усердно остужал его потные плечи и грудь. Такое положение вещей угрожало простудой.
– Куда вы хотите ехать, синьор? – Водитель включил зажигание.
В отпуск, вздохнул про себя Брунетти, а вслух сказал:
– Туда, где вы его подобрали.
Проехав через мост, соединяющий Венецию с материком, они свернули на шоссе, ведущее к Маргере. Вскоре лагуна скрылась из глаз. Шоссе было забито машинами, которые и так едва тащились, да еще вынуждены были останавливаться у светофоров на каждом перекрестке.
– Это вы были там сегодня утром?
Парень на секунду оглянулся. Воротник его рубашки был свежий и хрустящий. Похоже, он целый день просидел в своей кондиционированной машине.
– Нет, синьор. Там были Буффо и Рубелли.
– Мне сказали, что он занимался проституцией. Его удалось опознать?
– Я не знаю, синьор. Но звучит логично, не правда ли?
– Почему?
– Видите ли, это произошло в районе, где дешевые проститутки обычно ловят клиентов. Они стоят по обочинам возле заводов. Их там всегда не меньше дюжины. На тот случай, если работяге после смены захочется сделать это по-быстрому.
– И мужчины?
– Простите, синьор? А кому еще нужны шлюхи?
– Я имел в виду: проститутки-мужчины. Разве они стоят у дороги, где любой может увидеть их клиентов? Подобные пристрастия, кажется, принято скрывать от друзей и знакомых.
Водитель на минуту задумался.
– Где они обычно работают?
– Кто? – Парень решил на всякий случай уточнить, чтобы снова не попасть впросак.
– Голубые.
– А, на виа Капуччина. Иногда на вокзале, но летом их оттуда гоняют, потому что слишком много туристов.
– А этот работал там же, наверное?
– Кто его знает, синьор.
Седан резко повернул влево, на узкую грунтовую дорогу, потом направо, где дорога расширялась и по обеим сторонам ее стояли низкие каменные домишки. Брунетти взглянул на часы: почти пять.
Дома по обочинам попадались все реже, между ними росла чахлая травка, иногда кустарник. Мелькнуло несколько разбитых и покореженных машин с выдранными внутренностями. Каждый из домов, по-видимому, некогда был огорожен. Теперь лишь жалкие куски тех изгородей кое-где висели, уцепившись за покосившиеся столбы, как пьяницы.
Вот они увидали группку женщин на обочине. Двое прятались в тени пляжного зонтика, воткнутого в грязь у их ног.
– Они знают, что здесь сегодня случилось? – спросил Брунетти.
– Наверняка знают, синьор. Такие новости быстро становятся известны всем.
– И они до сих пор тут? – искренне удивился Брунетти.
– Им надо зарабатывать на жизнь, правда? И потом, убили-то мужчину, и это их не касается. Я думаю, они так рассуждают. – Водитель притормозил и остановился на обочине. – Приехали, синьор.
Брунетти открыл дверь и вышел. Тут же ватным одеялом навалилась духота. Перед ним была низкая приземистая постройка: с одной стороны четыре крутых бетонных пандуса вели к металлическим воротам. На одном из них стоял сине-белый полицейский седан. Хотя снаружи не было ни вывески, ни другого знака, который бы давал понять, что это за постройка, но стоило учуять запах, сразу все становилось ясно.
– Мне кажется, его нашли подальше, на задворках, синьор, – сказал водитель.
Обогнув здание справа, Брунетти увидал поле, еще одну дырявую ограду, чудом выжившую акацию, и под ней – полицейского, который сидел на деревянном стуле и спал, уронив голову на грудь.
Не успел Брунетти раскрыть рта, как водитель выкрикнул:
– Скарпа! Комиссар прибыл!
Голова полицейского дернулась, он в ту же секунду проснулся, вскочил на ноги и, увидав Брунетти, выпалил:
– Капрал Скарпа, синьор!
Форменная куртка стража висела на спинке стула, насквозь сырая рубашка прилипла к телу, из белой став бледно-розовой.
– Как долго вы здесь находитесь, Скарпа? – спросил Брунетти, подойдя к полицейскому.
– С того времени, как уехали эксперты, синьор.
– Когда это было?
– Примерно в три часа.
– Для чего вы остались?
– Сержант приказал мне оставаться здесь, чтобы помочь дознавателям расспросить рабочих, когда они приедут.
– А почему вы сидите на жаре?
– Я не мог оставаться внутри, синьор, из-за запаха, – честно признался полицейский. – Я вышел, и меня вырвало. Я больше не мог войти обратно. Первый час я был на ногах, но потом подумал, что все равно, раз здесь есть такой маленький кусочек тени и нельзя ходить туда-сюда, то уж лучше я сяду, чем буду столбом торчать.
Пока он говорил, Брунетти и водитель инстинктивно подвинулись в тень акации.
– Так дознаватели приехали или нет? – спросил Брунетти.
– Да, синьор. Около часа назад.
– Почему же вы до сих пор здесь?
Полицейский тупо таращился на него.
– Я просил у сержанта позволения вернуться в город, но он хотел, чтобы я остался и помог. Я сказал, что не могу, если только рабочие сами не выйдут сюда. Он не разрешил, а внутри такая вонь, что с ног валит.
Как бы в подтверждение его слов, легкий ветерок игриво окатил их этим самым ароматом скотобойни.
– Ну а здесь-то вы что делаете? Почему вы не пошли в машину?
– Он сказал, чтобы я ждал здесь. Я просил разрешить посидеть в машине, там кондиционер, но он не позволил. Он сказал, чтобы я сидел здесь, если не хочу помогать. – И, опережая следующий вопрос Брунетти, добавил: – А автобус за рабочими придет сюда только в семь пятнадцать, после смены.
Помолчав, Брунетти спросил:
– Где он лежал?
Полицейский обернулся и указал на заросли по другую сторону ограды:
– Вон там, синьор.
– Кто его обнаружил?
– Один из рабочих. Он вышел на перекур и увидал туфли, ну, туфли этого парня. Красные. Ну и подошел поближе, чтобы получше их рассмотреть.
– А следы были?
– Наверное, были, синьор. Я точно не знаю. Этот рабочий, что первым увидал его, наверняка наследил, да и мы тоже… – Он замолчал, утирая пот со лба.
– Кто ходил туда? Ваш сержант?
– Да, синьор.
Брунетти взглянул на кустарник, затем снова на промокшую от пота рубашку полицейского.
– Идите садитесь в нашу машину, Скарпа. Там работает кондиционер. А вы, – он повернулся к водителю, – проводите его. И оба ждите меня там.
– Спасибо, синьор, – благодарно вздохнул капрал и взял свою форменную куртку, собираясь надеть ее.
– Не беспокойтесь, – сжалился Брунетти, увидав, что он продевает руку в рукав.
– Спасибо, синьор, – повторил тот, подхватил стул, и они вдвоем с водителем побрели к скотобойне. Прежде чем свернуть за угол, Скарпа оставил стул на заднем дворе. Брунетти поглядел им вслед и, низко нагнувшись, полез в дыру.
Сразу можно было догадаться, что на месте побывали эксперты-криминалисты: они продырявили землю вокруг колышками своих нивелиров, они так шаркали ногами, что свезли всю грязь, вырвали целую копну острой осоки, – наверное, для того, чтобы невзначай не изрезать тело, когда его будут доставать.
Вдруг позади хлопнула дверь, и мужской голос крикнул:
– Эй, вы! Что вам там надо? А ну-ка убирайтесь!
Брунетти обернулся: к нему, как он и подумал, спешил полицейский, появившийся из скотобойни. Так как Брунетти не двигался с места, полицейский рванул из кобуры пистолет и приказал:
– Руки вверх! Назад, к сетке!
Брунетти вернулся к сетке, держа руки по сторонам, как канатоходец – для равновесия.
– Я сказал, руки вверх! – рявкнул полицейский, когда Брунетти приблизился.
Видя, что его взяли на мушку, Брунетти не стал спорить и доказывать, что руки, мол, у него вверху, разве что не над головой, а просто сказал:
– Добрый день, сержант. Я комиссар Брунетти из Венеции. Вы, наверное, опрашиваете свидетелей?
Хотя в маленьких глазках сержанта не заметно было большого ума, но все-таки он не был настолько глуп, чтобы не увидать поджидавшей его ловушки. Он мог либо потребовать у Брунетти документы – у самого комиссара полиции! – либо поверить на слово человеку, назвавшему комиссаром.
– Прошу прощения, комиссар, я не узнал вас, солнце бьет в глаза, – сказал сержант, хоть солнце било ему в левое плечо. Брунетти уже был готов мысленно похвалить его за находчивость, но тот добавил: – Всегда так, когда выходишь из темноты на свет. И потом, я никого не ждал.
Буффо, – гласил именной жетон на груди сержанта.
– У вас в полиции нехватка следователей, и потому дело поручили мне.
Брунетти согнулся и полез в дыру. Пока он лез, Буффо успел сунуть пистолет на место и застегнуть кобуру.
Брунетти в сопровождении сержанта направился на задний двор.
– Что вам удалось узнать?
– Почти ничего, кроме того, что нам сообщили по телефону сегодня утром, синьор. Мясник, Беттино Кола, наткнулся на тело сегодня в двенадцатом часу утра. Он вышел покурить и увидел возле куста туфли.
– А когда вы приехали, туфли лежали там?
