Эд Макбейн - Хохмач
– Пит, но если нам и дальше будут так названивать, то управление окажется связанным по рукам и по ногам, и все равно нам придется расхлебывать эту кашу.
– Но, может, их больше не будет. Может...
И тут зазвонил телефон. Эрнандес схватил трубку.
– Восемьдесят седьмой полицейский участок, Эрнандес слушает. Кто? Где? О Господи... Что вы сказали? Вы... да, да сэр, я понимаю. А вы... да, сэр, постарайтесь только немного успокоиться, ладно? А вы звонили уже пожарникам? Хорошо, сэр, мы сейчас же займемся этим.
Он повесил трубку. Бернс молча ждал.
– Стадион, Пит. Огонь вспыхнул одновременно и на крытых, и на открытой трибунах. Все пожарные шланги перерезаны. Пит, люди там бросились к выходам. Там, Пит, будет жуткая свалка, я это могу заранее сказать.
И именно в тот момент, когда зрители бросились в панике покидать стадион, у самого выхода взорвалась еще одна бомба.
* * *Все, кто жил или работал в южной части территории 87-го участка, никак не могли понять, что же, черт побери, тут творится. Прежде всего, они решили, что идут русские и что все эти взрывы и пожары – это их саботаж и диверсия. Некоторые более изощренные умы продумывали вариант со вторжением марсиан; кое-кто говорил, что рассеянный в атмосфере стронций и прочие не менее вредные элементы приводят к спонтанному самовозгоранию; нашлись и такие, которые утверждали, что все это лишь цепь несчастных случаев, но большинство было просто охвачено страхом и паникой.
Однако никому не приходило в голову, что кто-то намеренно нарушает привычный ход вещей, чтобы сбить с толку полицию, привычную к формуле “в конечном счете”.
В Восемьдесят седьмом участке по штатному расписанию состояло на службе 186 патрульных полицейских, 22 сержанта и 16 детективов. Когда начали взрываться первые бомбы, треть личного состава находилась по домам. Через десять минут все полицейские, которых удалось поймать по телефону, уже знали, что их срочно вызывают в участок. В дополнение к этому, немедленно позвонили в соседние, Восемьдесят восьмой и Восемьдесят девятый участки, в распоряжении которых было всего 370 патрульных, 54 сержанта и 42 детектива. Их тоже послали на подмогу личному составу Восемьдесят седьмого участка. Самым опасным местом к этому моменту стал стадион, где сорок тысяч болельщиков обратились в огромную, охваченную паникой толпу, с которой не могли справиться ни прибывшие туда машины полиции, ни пожарные, ни конная полиция. Репортеры и просто любопытные, сбежавшиеся на место происшествия, еще больше подогрели страсти.
Положение осложнилось и тем, что сотрудники управления по борьбе с терроризмом, которые в обычные дни легко справляются с несколькими звонками о подложенных бомбах, внезапно столкнулись с угрозой диверсии сразу на сорока объектах Восемьдесят седьмого участка. Они тоже стянули все свои резервы, пытаясь справиться с ситуацией, но и у них явно не хватало людей, к тому же информация о готовящихся взрывах была более чем лаконичной, и они могли только гадать, в каком месте и когда взорвется очередная бомба. Нужно отдать им должное – в одной из контор зажигательная бомба была обнаружена до того, как сработал ее запал, но именно в это же время фугасная бомба взорвалась на четырнадцатом этаже этого же здания, и, что самое ужасное, это случилось в помещении химической лаборатории. Вспыхнувший пожар охватил три этажа, прежде чем успела сработать автоматическая пожарная сигнализация.
Что касается пожарной команды, то у нее тоже хватало проблем. Первая бригада, самая надежная, оперативная и опытная во всем районе, работала у пожарного крана на углу Чеймент-Авеню и Четвертой Южной улицы, пытаясь справиться с огнем, охватившим открытый рынок. Всего за несколько минут огонь перебросился с легких строений рынка на складские помещения, расположенные вдоль берега реки. После короткой консультации было решено обратиться к заместителю начальника городской пожарной охраны Джорджу Доргалио, а тот срочно передал команду всем подразделениям быть наготове к новым приказам и действовать незамедлительно. Только что ему сообщили о пожаре в кинотеатре, что примерно в двадцати кварталах от рынка. Машины были немедленно направлены туда, но в это время запросили о помощи пожарники на стадионе. И тут Доргалио вдруг понял, что он уже не владеет ситуацией и что в городе неминуемо разразится самая настоящая катастрофа, даже если он и задействует все свои резервы.
Пятнадцать аварийных полицейских машин и десять машин для перевозки личного состава, все снабженные рацией, уже тушили пожары. Вся эта неразбериха заставила мобилизовать регулировщиков уличного движения из девяти соседних участков и перебросить дополнительные силы в район бедствия.
В северной части района, где размещались и новое здание “Коммерческого банка”, и торговый центр, и пристань парома, курсирующего между Айсолой и Маджестой, казалось, не было ни единого полицейского.
Мейер Мейер вместе с Бертом Клингом совершали объезд участка в полицейской машине без служебных опознавательных знаков, готовые в любой момент направиться по всем адресам, откуда поступили жалобы на звонки с угрозами. Список людей, подвергавшихся шантажу и угрозам по телефону, был у них всегда при себе, но тут они получили команду по радио немедленно следовать в направлении станции метро на Грейди-Роуд, откуда позвонили и сообщили о подложенной бомбе.
К половине пятого на помощь подоспели уже несколько подразделений гражданской обороны, а комиссар полиции связался тем временем с мэром, чтобы в срочном порядке решить вопросы о привлечении частей национальной гвардии. Без них в любом случае было не обойтись, ибо то, что начиналось как простое ограбление банка, стремительно разрослось в беспорядки, угрожающие безопасности всего города; оборачивалось катастрофой, равной по масштабам знаменитому пожару в Чикаго или землетрясению в Сан-Франциско, и все это грозило нанести миллиардный ущерб государству и запросто могло сравнять с землей один из самых крупных портовых городов страны. Однако шестерни бюрократической машины поворачивались с присущей им медлительностью. Выяснилось, что части национальной гвардии будут задействованы только в семнадцать сорок, то есть к тому моменту, когда хранилище “Коммерческого банка” уже опустеет, а возникшая в результате всей этой операции паника превзойдет самые смелые ожидание глухого, потому что к этому времени склады у берегов реки будут сплошным морем огня, а люди, пытающиеся противостоять пожару, поймут наконец, что они оказались в самом центре хаоса.
Но сейчас часы показывали лишь половину пятого, и глухой заканчивал свой двадцать второй звонок. Удовлетворенно улыбаясь, он прислушивался к вою сирен и неторопливо набирал двадцать третий номер по своему списку.
* * *Мистер Уэсли Гэннли, председатель правления Коммерческого банка, шагал по мраморным плиткам пола только что отстроенного здания, чрезвычайно довольный тем, как рьяно взялись за дело его подчиненные. Им явно нравилось на новом месте. Здание и в самом деле было великолепно! За перегородками из матового стекла, отделявшими рабочие места от зала, работали компьютеры. Негромкая музыка доносилась из искусно скрытых динамиков в стенах. Он еще раз улыбнулся своим мыслям, вспомнив огромное настенное панно на фасаде здания. Омытое только что прошедшим дождем, оно сияло яркими красками, олицетворяя мощь и богатство Америки, с явным намеком на то, что источником этого могущества является именно банковская деятельность. Сверкающая блеском стали и стекла дверь в хранилище была сейчас распахнута, и Гэннли видел ряды сейфов индивидуального хранения, а чуть дальше – массивную стальную дверь, ведущую в главное хранилище. Вид всего этого великолепия наполнял его сознание чувством надежности и неуязвимости. Да, жизнь все-таки – отличная штука!
Мистер Гэннли вынул золотые карманные часы. Было тридцать пять минут пятого.
Через двадцать пять минут банк закроется, и день, полный забот, придет к своему достойному завершению.
Завтра, первого мая, прямо с утра, все его подчиненные, бодрые и полные служебного рвения, рассядутся на своих рабочих местах, а вкладчики и клиенты банка, пройдя сквозь мраморную арку входа, растекутся по залу, слеша к новеньким и блестящим окошкам касс, а он, мистер Гэннли, будет благодушно наблюдать эту картину из раскрытой двери своего кабинета, подумывая о том, как наилучшим образом распорядиться тем немалым доходом, который принесет ему деятельность на новом месте уже в этом году.
Да, стоит жить и стоит трудиться!
Он прошел мимо мисс Финчли, которая склонилась над кипой лежащих перед нею счетов, и его вдруг охватило непреодолимое желание ущипнуть ее за туго обтянутый юбкой зад.
Но он подавил усилием воли это желание.
– Ну, и как вам нравится наше новое здание, мисс Финчли? – спросил он.
