Алексей Макеев - Криминальная мистика
— Да, скорее всего… — согласился с ним Лев. — Видимо, когда он прибыл в Заречное, его парни окольными путями выяснили, где может находиться Наталья Буланцева. Он остался здесь под видом бродяги, а им приказал где-нибудь затаиться и нос сюда не показывать.
— Это какой же Перлинов-то? — заинтересовался Семен Павлович. — Уж не Женька ли?
— Да, — подтвердил Гуров. — О нем и речь…
— Хм-м… Вон оно что!.. Женьку я помню хорошо… Так-то он зареченский, но тут бывал часто. Вроде с Натахой когда-то женихался, но чего-то там у них не заладилось. Поговаривали, что подгадил ему Витя Буланцев — он за Натахой еще со школы ухлестывал. Вот она за него сгоряча замуж и выскочила, а потом сто раз покаялась. Витя — он себе на уме был. Жила! Зимой снега не выпросишь. Хитрый, пронырливый… Ее поедом ел за Максима. Дескать, нагуляла от кого-то… Хоть она его сразу, еще до свадьбы, предупредила, что беременна. А Максим — да, весь как есть Женька. А он чем занимался, Женька-то?
— Строительством, у него свой холдинг, — с трудом удержавшись от зевка, сообщил Крячко.
— Холдинг? Это что за хрень? Наподобие большого холодильника, что ль?
— Нет, холдинг — это объединение нескольких компаний, за счет приобретения контрольных пакетов их акций, — пояснил, улыбнувшись, Лев. — В известной мере, Перлинова можно было бы назвать магнатом или даже олигархом. Куча денег, и масса желающих к ним присосаться. Жизнь, надо сказать, не скучная. Там — или сам кусай, или тебя другие загрызут.
— И на хрен тогда эти деньги, если жизнь — вот такая, как вы говорите?! — разволновался Семен Павлович. — А как же это он в богачи попал, Женька-то?
— Женился на богатенькой, — усмехнулся Гуров. — Ну, конечно, и своя голова у него работает неслабо. Дураки там не задерживаются, даже если им и выпадают миллиарды.
— Теперь я все понял! Это, видать, жизнь с той богачкой ему стала горше полыни, и он вспомнил про свою Натаху. А потому как уверенный не был — примет она его или прямо у ворот даст пинка под зад, проверить ее решил на жалость — купится на слезу или нет?
— Семен Павлович, да вам бы следователем работать! — вскинув большой палец, оценил Станислав. — Я, кстати, тоже об этом думал. Только вот вопрос: что это за люди были, которые его сцапали и стреляли в Наталью? Вероятно, это никак не входило в сценарий, задуманный Перлиновым. В ход событий вмешался кто-то третий, какая-то банда. И тут возникает главный вопрос: как информация о пребывании здесь Перлинова оказалась в распоряжении уголовников?
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь звуком телевизора и стуком крупного осеннего дождя в окно. Окинув своих собеседников испытующим взглядом, Лев задумчиво произнес:
— Есть одна бредовая мысль… Что, если события развивались так? Вы читали рассказ Пушкина «Станционный смотритель»? Там гусар прикидывается больным, чтобы сблизиться с дочкой смотрителя и похитить ее в качестве невесты. И помогает ему в этом вызванный к «больному» доктор. Меж собой они говорят по-французски. Гусар попросил объявить его больным, и доктор это делает. А здесь? То же самое. Сюда тоже приехала «Скорая», и доктор объявил, что гостя Натальи лучше оставить здесь. А почему? А потому, что тот сказал доктору, кто он на самом деле и зачем прикинулся бомжом.
— Отличная версия! — уважительно отметил Стас. — То есть получается так, что доктор где-то мог проболтаться, информация дошла до чьих-то ушей, и сюда примчались граждане бандиты? Да, концы с концами вяжутся. Снимаю шляпу!
— А можно и мне сказать? — подал голос молчавший до сей поры Роман. — Скорее всего, налетчики были в масках. Женщина была тяжело ранена, но контрольный выстрел в голову убийца не сделал. Значит, не боялся, что она его опознает, если останется в живых.
— У нас сегодня прямо-таки вечер сплошных озарений, — рассмеялся Гуров. — Что ни слово — то перл откровения… Определимся на завтра. Станислав и Рома — в областную клинику, в областную криминалистическую лабораторию — «пробить» пулю по базе данных. Я — в «Скорую». Ну, и там — по цепочке. Возражений нет?
— Полный «одобрямс»! — ответил Крячко за себя и за Романа.
Семен Павлович, слушая их, сокрушенно вздохнул и покачал головой:
— Эх, мужики! Вот гляжу я на вас и думаю: что ж вас таких-то мало? Что и руки, и голова к месту, и к людям относитесь как положено… Да будь хоть половина как вот вы, народ полицию-милицию на руках носил бы! Вы ж небось ни с кого и деньги не выжимаете?
— Есть такой грех… — скорбно согласился Стас. — Не выжимаем. Но надеемся, что однажды исправиться нам удастся! — вскинув палец, добавил он.
— У нас начальниками милиции — кого тут только не было! — снова заговорил хозяин дома. — Сколько их сменилось за последние лет пятьдесят уже на моей памяти… Вот был Колюшкин. Пьянь сине-зеленая. И ведь все равно держали. А почему? А потому, что свояк первого секретаря. Выгнали-то только тогда, когда ДТП учинил со смертельным исходом. И то, только выгнали — не посадили. Дзыбун… Тоже — и глотка дырявая, и в голове одни бабы. Погорел из-за чего? Ограбили инкассаторов, а он да его замы в это время с проститутками на озере отдыхали. Кротолов — тоже фрукт еще тот, взяточник и хапуга. Аляев — этот откуда-то с югов. Усищи черные, глотка зычная… Ну, думали — настоящий «царь зверей». А на деле? Трус и дешевка. Вечером ехал по городу, а у парка двое уродов девчонку волокли в кусты. Так и проехал мимо. К счастью, поблизости рыбаки шли… Ну, какие рыбаки? Браконьеры. Эти — народ конкретный. Кренделей тем засранцам навешали, и дело с концом. Они же и машину Аляева опознали. На весь район позорище. А ему хоть бы хны, пошел в область на повышение…
Разговор о проблемах полиции затянулся чуть ли не до одиннадцати. Точку в нем поставила хозяйка дома, которая жестко отчитала супруга за то, что тот «завтра хоть до обеда дрыхни, а людям в дорогу спозаранку».
Лев проснулся ровно в шесть без будильника. Выйдя во двор, он сделал разминку на студеном ветерке — морозец прижал, как бы не до минус пяти, — окатил себя ведром ледяной воды и, вполне настроенный на рабочий день, вошел в дом. Вскоре поднялись и все остальные. Ближе к восьми, поблагодарив хозяев за ночлег (те от денег отказались категорически), опера отбыли в Заречное. Оставив Гурова у местной райбольницы, на территории которой размещалась и «Скорая», «десятка» помчалась дальше.
Войдя в просторный больничный двор, Лев направился к двухэтажке, первый этаж которой был гаражом, а на втором размещалась сама служба «ноль три». Молоденькая диспетчерша в окне приемной, услышав, кто и зачем к ним пришел, порылась в журналах и сообщила, что в Сиреневое по вызову жительницы села Буланцевой выезжал экипаж «Скорой» во главе с фельдшером Новиковым.
— А как бы мне его увидеть? — признательно улыбнувшись, спросил Гуров.
— Он сейчас на выезде… — извиняющимся тоном пояснила девушка. — Минут двадцать подождать можете?
Молча кивнув в ответ, Лев отошел в сторонку и занялся изучением стенной печати здешнего производства. Он прочел в разрисованных фломастерами санбюллетенях статьи о коварстве и неизлечимости СПИДа, о катастрофических последствиях злоупотребления алкоголем, о пагубе курения. Особенно для женского организма. Прочтя этот пассаж, Гуров невольно улыбнулся, вспомнив, как пару минут назад, подходя к зданию «Скорой», заметил двух докторш, неспешно беседующих у крыльца соседнего корпуса с дымящимися сигаретами во рту.
Через приемную время от времени проходили люди с какими-то медицинскими приспособлениями и штуковинами, наподобие большущих блестящих жестяных банок, кожаных и металлических саквояжей. Отчего-то все это напоминало не священнодействие целительства, а обычный рабочий процесс в цеху какого-нибудь деревообделочного или металлообрабатывающего предприятия.
Неожиданно за его спиной раздался голос диспетчерши:
— Дима! Новиков! Тут к тебе!
— Кто? — ответил ей молодой басок.
— Я! — обернувшись, объявил Гуров. — Мы могли бы где-нибудь побеседовать? Так, чтобы нам никто не мешал?
Новиков — долговязенький, с крупным носом, увенчанным очками, предложил пройти в кабинет старшего фельдшера, от которого у него был ключ.
— Слушаю вас… — усаживаясь на стул и, как видно, уже догадываясь о сути вопроса, с которым к нему пришел этот здоровенный полковник, лаконично обронил он.
— Меня интересует вызов в Сиреневое, к бомжу, — глядя на него в упор, обыденным тоном поинтересовался Лев. — Что там видели, о чем говорили, какой ему диагноз поставили. Меня интересует каждая деталь. Слушаю!
Фельдшер, отчего-то вдруг явив на лице досадливую мину, несколько секунд о чем-то размышлял, после чего заговорил, спотыкаясь и без конца подкашливая:
— Вызов поступил в четырнадцать тридцать, ближе к пятнадцати мы были на месте, в доме Натальи… Как ее там? Буланцевой, что ли? Да… Больного я осмотрел лично. Это бомж, но, по его словам, он англичанин, который приехал в Россию, однако оказался в трудном положении. Эта женщина рискнула оставить его у себя до полного выздоровления. Я установил двусторонний бронхит средней степени тяжести и прописал амбулаторное лечение. Вот, собственно говоря, и все…
