Убийства в стиле Джуди и Панча - Карр Джон Диксон
Несколько секунд женщина молчала; казалось, она не верит собственным ушам. Затем она облизнула розовые губы.
– Кража со взломом… – повторила она. – Но это невозможно! Честно говоря, ничего не было украдено. Когда вы говорите «вчера вечером», вы имеете в виду…
– Я имею в виду тот вечер, когда наш покойный друг Хогенауэр приезжал сюда и попросил бромид, – нетерпеливо ответил Г. М. – Для ясности давайте назовем это «вчера вечером».
– Но это невозможно, чтобы…
Г. М. встал. Чартерс и я последовали за ним, в то время как миссис Антрим едва ли не побежала в кабинет врача. Эвелин осталась там, где была; устремив глаза к потолку и скрестив ноги, она откинулась на спинку стула и завела руку за стул, во рту у нее все еще была сигарета. Я стоял в дверях кабинета, откуда мог видеть и Эвелин, и миссис Антрим. Последняя быстро подошла к окну. Затем она обернулась с выражением детской беспомощности на лице, которая не соответствовало ее решительному шагу.
– Ну что же, – сказал Г. М. едва ли не сонным голосом. – Вы заметили это сегодня утром, когда пришли и обнаружили, что бутылочки стоят не на своем месте?
– Нет. Я была слишком занята другими вещами. Но я все еще думаю, что это невозможно!
– Вот как! – сказал Г. М. – Невозможно. Разве?
Она указала на комнату.
– Понимаете, мы с Ларри спим в комнате как раз над этой. Я очень чутко сплю. Задвижка на этом окне сломана, посмотрите. Тут должен был стоять грохот, как в Судный день. Я уверена, что услышала бы…
– А вы ничего не слышали? Может, какой-нибудь шум оттого, что кто-то ходит по дому?
– Нет. Кроме того…
Склонившись над царапинами на подоконнике, она увлеченно стала их изучать. Теперь я мог понять ход мыслей женщины, которая, оказавшись наедине с трупом в маленькой гостиной виллы Хогенауэра, все же заметила две пропавшие книги на полке, куда падал луч света.
Затем она сказала:
– Думаю, у Ларри в столе есть увеличительное стекло, – и быстро вышла.
Эвелин, как я заметил, выглядела немного огорченной. Когда Элизабет Антрим склонилась над ящиками стола, она стояла к нам спиной. Но на другой стороне комнаты оказался книжный шкаф, его дверцы были из стекла, и я поймал в них отражение ее лица. Она бросила на Эвелин враждебный взгляд – безусловно, враждебный взгляд. Это была странная картина: череп на столе разделял их. Затем Элизабет Антрим вернулась с маленькой лупой.
– Предположительно, – сказала она, поднося лупу к царапинам, – это следы от ботинок с гвоздями на подошве. Но взгляните на них. Глубокие края царапин, отпечаток, который становится тоньше, идет отсюда к окну. Если бы кто-нибудь пролез внутрь снаружи, все было бы как раз наоборот. Не так ли? Я имею в виду, эти царапины оставлены изнутри.
Она сделала паузу.
– Вы настоящий Шерлок Холмс, – спокойно заметил Чартерс. – Ну что, дурачина (прошу меня извинить), ты доказал, что…
– Видите ли, – перебил его Г. М., – была выдвинута еще одна версия. Версия, что вы на самом деле могли дать Хогенауэру бромид, а кто-то позже ограбил заведение, разыграв небольшой спектакль. – Он изложил эту версию в общих чертах, с какой-то тихой грустью. – Угу. Но теперь вы доказали, что этого не могло произойти, и снова вернули всех вас в круг подозреваемых. Кто-то, вероятно, сделал это изнутри дома.
Очень медленно она выпрямилась, поворачиваясь к нему. Цвет ее лица почти не изменился. Я думал тогда и думаю до сих пор, что она – замечательная женщина.
– Мне жаль, – сказала она после паузы. – Я солгала бы вам без промедления и ничуть не возражала бы против того, что это было сделано извне, если бы у меня хватило ума вовремя подумать об этом.
– А также предоставили бы достаточно веские доказательства вашей собственной невиновности, – довольно туманно выразился Г. М.
Казалось, его беспокоила невидимая муха. Он неуклюже, с блуждающим взглядом вошел в кабинет, будто не зная точно, куда идет. Мы последовали за ним. Элизабет Антрим развела руками.
– Есть еще кое-что, мэм, – продолжил Г. М., удобно устроившись в кресле. – Сколько у вас в доме телефонных аппаратов?
– Телефонных аппаратов? – Она остановилась. – Я не…
– Я знаю, знаю. Просто скажите мне: сколько здесь телефонов?
– Три. Тот, что на столе рядом с вами, еще один в коридоре, и еще один наверху, в нашей спальне.
– Итак, мэм, – продолжал Г. М., рассматривая свои пальцы, – в данном случае мы не очень многого добились от этого «где-вы-были-в-такое-то-время», потому что мы знаем недостаточно. Тем не менее я задам вам подобный вопрос. Где вы были около трех часов назад? Если быть точным, где вы были в час тридцать?
Ее голубые глаза расширились.
– Боже мой, больше не было?..
– Больше никаких убийств, нет. Так-так, успокойтесь и подумайте. Где вы были в половине второго?
– Ну… я думаю, в нашей спальне. Вы помните, меня привезли из Мортон-Эббота около полуночи. Здесь полно людей, так что мне некуда было пойти, кроме как в свою спальню. С тех пор я все время находилась там, за исключением тех моментов, когда была здесь, внизу, где меня допрашивали. Час тридцать… Подождите немного. Да, я помню, потому что посмотрела на часы и подумала о том, какая долгая ночь, а я не могу уснуть.
– И вы никому не звонили?
– Нет. «Звонила»!.. Зачем мне кому-то звонить?
– Был ли кто-нибудь с вами в комнате, мэм?
– Ну, Ларри, конечно. Он постоянно входил в комнату и выходил из нее. Ему было не усидеть на месте, как вы понимаете. Но что все это значит? Почему вы спрашиваете об этом?
Г. М. махнул рукой.
– Спасибо, мэм, – сонным голосом сказал он. – Это все. Послушайте, сержант, будьте добры, проводите миссис Антрим.
– И проследите, чтобы я ни с кем не совещалась и не общалась, – добавила женщина, сверкнув улыбкой через плечо. – Я понимаю. Вам не нужно беспокоиться. Мы с Ларри не будем ничего выдумывать.
– …И спросите доктора Антрима, не согласится ли он спуститься к нам, – заключил Г. М. без всякого выражения.
Женщина вежливо кивнула нам, затем ее заслонила широкая спина сержанта Дэвиса. Г. М. некоторое время продолжал вертеть большими пальцами, после чего хмыкнул и загадочно произнес:
– Знаете, у этой женщины есть перспективы.
– Я согласна, – сказала Эвелин.
– У вас вспыльчивый характер, детка, да… – произнес Г. М., пристально глядя на нее. – Я предупреждал Кена, что ему следует быть осторожным. Кстати, а что вас так задело в этой девчонке? Она показалась мне милой, обходительной и привлекательной. Нет, не отвечайте. Итак, она первая из всех марионеток сыграла свою роль. Время для голосования жюри. Каков вердикт для Элизабет Антрим? Виновна или не виновна?
– Не виновна, – сказал Чартерс.
– Не виновна, – сказал я.
– Что касается меня, – глубокомысленно заметила Эвелин, – то я оставляю при себе свое мнение. Тем не менее по крайней мере один вывод из этого следует. Миссис Антрим подтвердила историю Стоуна, то есть его рассказ достаточно правдив. Мне будет интересно послушать, что скажет ее муж. И кстати, почему вы не расспросили ее подробнее об этой фальшивой банкноте?
Г. М. с раздражением пожал плечами:
– Потому что мы сами должны это выяснить, вот почему. Пока что нам известны только две вещи: мы знаем, что это подделка, и мы знаем, что она была в газете в доме Хогенауэра. Хм… Первое, что нам нужно понять, является ли она частью фальшивок Уиллоби… Послушай, Чартерс, есть ли какой-нибудь способ выяснить наверняка, откуда взялась эта банкнота? Ты ведь составлял список того, что было изъято у Уиллоби, не так ли?
– Конечно, – сказал Чартерс с такой интонацией, будто его это несколько задело, и с любопытством посмотрел на дверь. – Я взял из пачки поддельных банкноту номер семь. Черт возьми, приятель, все это было в моем сейфе, не должно было произойти никакой путаницы. Иными словами, начальнику полиции округа не пристало выдавать кому-то фальшивую банкноту из собственного кармана. Я могу легко опознать ее. Мне взять список?
