Николай Леонов - Пир во время чумы
– Добрый вечер, – запоздало и чуть слышно прошептала Настя, поднялась из-за стола, поклонилась и ушла к себе.
Мефодий смотрел на незваного гостя с прищуром, Николай вертел в стакане ложкой и взгляда не поднимал.
– Совет в Филях, как я понимаю, – усмехнулся сыщик, принял от Варвары стакан с чаем, благодарно кивнул. – Мефодий Сильверстович, вам как старшему первое слово.
– А нам говорить нечего, – сухо ответил Мефодий.
– Если подумавши? – Гуров достал сигареты, закуривать не стал. – У вас сегодня гонец от властей был, слова разные говорил, и, что самое интересное, он и слова правды не сказал.
– Шибко умный ты, мент. Такие долго не живут. – Мефодий закашлялся, вытер уголки глаз.
– Да всякое бывает, – ответил Гуров. – Вы, к примеру, седьмой десяток разменяли, а дураком не назовешь. Ну, хватит воду в ступе толочь, у нас с вами уговор был.
– Уговора никакого не было, – ответил Мефодий и перешел на «вы». – Вы, господин мент, сделали предложение, я ответа не дал, сказал, мол, подумаю.
– Лев Иванович, вы бы быстренько вещички собрали да в аэропорт. Я вам и машину, и сопровождение дам, – вмешался в разговор Николай.
– Эхма, снова здорово, – вздохнул Гуров. – Варвара Никитична, можно мне сигаретку в доме выкурить?
Варвара гремела посудой на кухне, все слышала, сердито ответила:
– Здоровье ваше – решайте.
– Спасибо. – Сыщик закурил, начал разговор с Николаем, словно Мефодия за столом и не было. – Значит, ты, Николай, имеешь на руках убийц, горячие стволы, писульку братца и полагаешь, этого достаточно. Я тебе скажу, что уже объяснял твоему крестному. Козыри сильны, если ты их на стол можешь выложить. А если они за пазухой лежат, так ненужные бумажки, и только. А козырнуть тебе сегодня никто не позволит. Сегодня, – сыщик глянул на часы, – уже вчера о твоих козырях узнали люди, которым со своим барахлом стоишь поперек горла. Я тебя обидеть не хочу, но для этих людей ты не Акула и не человек вовсе, а грязь на сапогах. Тут виновных нет, так в России повелось. Царь высоко, дьяк все и решает. Тебе не то что до Белого дома или до Кремля не добраться, тебе дальше Домодедова долететь не дадут. И ничего ты с этим поделать не можешь. И никто другой не смог бы, вот так-то, парень.
– А вы, Лев Иванович? – спросил глухим голосом Николай.
– И я в одиночку точно так же, – ответил сыщик. – Ну, за счет опыта и профессиональных знаний я, может быть, чуток дальше пробрался бы. А возможно, и нет. Но я не просто опытный сыскарь, полковник-важняк, за мной аппарат. Он не одной силы с чиновничьей ратью, но и не мелкий зверь, которого захотел и пристрелил. Нет, я сам по себе пустяк, которому девять граммов вполне достаточно. Ты в шахматы играешь?
– По ящику видел, – хмыкнул Николай.
– Но ты помнишь, сколько на доске фигур? Одни черные, другие белые. Они друг другу противостоят и между собой повязаны. Никчемную пешку с доски просто так снять не вправе. Случается, из-за такой пешки король корону теряет. Я на доске стою, практически всех слабей, от всех завишу. Фигуры моего цвета на меня и плюнуть ленятся. Однако без меня можно корону проиграть, можно мной пожертвовать и заветную корону выиграть.
– Падла, совсем мозги запудрил, – сказал Мефодий.
– Верно. А ты, Мефодий, коли правил не знаешь, играть не садись, – проговорил сыщик. – Ты себя шибко умным считаешь? Тогда зачем писулю из Москвы получил и не выбросил, а спрятал? Зачем мальчишку послушал, его сопливые замыслы своим молчанием поддержал? Ты зачем парня в чужую игру пустил? Ты свою голову суй, куда желаешь, хоть под каток, что асфальт уминает. Ты его в Москву отпустил, его голову невесть куда сунул, да и сам с Николаем в мертвой связке оказался. Ты, старый дурень, полагаешь, что оперок, который к тебе сегодня прибегал, чего решает? Да сегодня и тот вроде бы козырный, что вам тогда письмишко приволок, плевка не стоит. Ты плакат видел? «Не разрешайте детям играть с огнем». Ты закон нарушил.
– Напугал! До смерти напугал! Варвара, дай бутылку и зажевать поставь! – повысил голос Мефодий.
Варвара подала четверть, шмякнула на стол тарелку квашеной капусты и противень с пирогами, подбоченилась.
– Ты меня в жопу поцелуешь, старый пень! – Увидев, что Мефодий хочет встать, она поставила между ног ухват. – Ты меня даже замочить, уж на что привычное дело, и то не можешь. Настасья на третьем месяце! Ты где такие руки найдешь? – Она засучила рукава, выставила сильные руки, которым позавидовал бы сам Рубенс.
Сообщение Варвары произвело на мужиков чуть ли не большее впечатление, чем длинная речь сыщика.
– Настю позови, – попросил Николай.
Молодая разрумянившаяся женщина вошла в гостиную, гордо подняла голову.
– То не ваше мужицкое дело! Я только перед богом в ответе! – И тихо скрылась за дверью.
– Как не мое? – вскинулся Николай. – Очень даже мое! Меня в любой день могут кончить! На земле, значит, нищий сирота останется!
Мефодий наполнил стаканы, сказал:
– Словами не бросайся, в твоем роду нищих не будет. – Он поднял стакан. – За наследника!
– За здоровье будущей матери! – добавил Гуров.
– Я дочку желаю! – крикнула из своей комнаты Настя.
– Пусть будет внучка, – кивнул Мефодий.
Самогон Варвара гнала знатный, сыщик выпил легко, голова прояснилась, и казалось, ему шепнули на ухо: «Удача! Удача!»
Мефодий провел широкой ладонью по столу, уверенно сказал:
– Мы уходим из дела. Ты, мент, разгребай дерьмо, как желаешь. Письмишко я сейчас сожгу, стволы поутру утопим, а людишки уедут… Далеко.
Варвара оперлась на его плечо, прошептала:
– Не зазря я тебя смолоду любила. Ты настоящий мужик, Мефодий.
– Я, естественно, всех поздравляю, желаю и радуюсь. – Сыщик покрутил в пальцах новую сигарету, нехотя, через силу продолжил: – Ты не дурак, Мефодий, просто, как уже сказано, правил не знаешь. Ну, выполнишь ты задуманное – что изменится? Собак уже спустили. Ты компромат уничтожишь, но верха об этом знать не будут, своих собак никогда не отзовут.
– Как? – не понял Мефодий.
Гуров пожал плечами. Думал: что на самом деле в голове у старого вора? У него своя логика и психология. Моя жизнь для него – ничто, а я с ним говорю на равных, привожу свои доводы и доказательства. Он мне, конечно, не верит. Святой закон зоны: «Никому не верь, никогда не проси, ничего не бойся». И это у него в крови. Что бы я ни сказал, для него это лишь слова, желание обмануть, извлечь свою выгоду. Необходимо ситуацию перевернуть, поменяться с ним местами.
– Не знаю, Мефодий. – Гуров заговорил тягуче, на блатной манер. – В конце концов мне все это на хрен не надо. Я бросаю карты, выхожу из игры. Николай верно сказал, надо срочно уматывать. Вы замочили человека, у Николая счеты с братом, пусть колупается. Моя задача была – найти преступников. Я – мент, в дело ввязалась спецслужба, пусть она ищет, задерживает, изымает, доказывает. Я получу выговор, так не первый. И черт с ним. – Он глотнул самогона, как бы ставя точку.
Мефодий зло прищурился, мысли его были ясны, как солнечный день: «Убьем немедля».
– И не думай, – лениво произнес сыщик. – Письмо, убийцы, стволы – то ли все это хозяйство у вас имеется, то ли нет. А труп полковника-важняка – вещь очень конкретная. Москва знает, я в Котуни и сейчас нахожусь у тебя дома. Они завтра же явятся, не станут церемониться, разбираться, кто здесь мужчина, кто женщина, кто беременная. Так что выбрось идиотскую эту мысль из дурной башки.
Сыщик закурил. Повисло тягостное молчание. И Мефодий наконец допер до того, к чему его упорно подталкивал незваный гость.
– Господин полковник, – произнес он тихо, и подобное обращение было уже не просто отступлением – бегством. – А наш уговор? Вы говорили, что, если мы добровольно вам все отдадим, вы оставите нас в покое и тихо уедете. – Мефодий привык к торгу, в уме старому вору отказать было нельзя. – Вы сейчас позвоните своим, скажете, что все захватили и двигаете в Москву. Они вмиг забудут про нас.
– Возьмутся за меня, – продолжал Гуров. – Ты простой мужик, Мефодий.
– Такое не я придумал, ваши заморочки, – ответил Мефодий.
Николай сидел потупившись, по его виску скользили капельки пота. Варвара швырнула ухват в угол, ушла в комнату Насти. Сыщик-важняк и вор в законе сидели друг против друга.
– Я из розыска, – протянул неуверенно Гуров. – Угро против уголовников – старая, как мир, песня. Но сейчас вмешалась спецслужба, а у них свои заморочки. Мы живем дружно, словно кошка с собакой. – Сыщик умышленно сгустил краски.
– Боишься? – насмешливо спросил Мефодий.
– Боюсь, – ответил сыщик. – Что бы ты обо мне ни думал, я всего лишь человек.
Он прекрасно понимал, говорить о долге, возмездии, тем более об офицерской чести – лишь смешить матерого вора. Свое согласие необходимо обосновать просто и понятно, тогда Мефодий может поверить.
– Конечно, – после долгой паузы произнес Гуров. – Если я такое дело подниму, стану генералом. А так мне до пенсии в полковниках топать. Иная пенсия, другая больница. А если не судьба, так я пулю в любой подворотне могу поймать. – Сыщик уловил, как изменилось настроение Мефодия. Для него все было понятно: человек желает сорвать большой куш и потому обязан рисковать шкурой. Без риска ничего не получишь.
