Александра Маринина - Посмертный образ
– Скажите, Виктор никогда не рассказывал вам о человеке, связанном с кино?
– О ком? – удивилась женщина.
– Ну, например, о режиссере Смулове.
– Нет. – Она покачала головой. – Не слыхала о таком.
– А об Алине Вазнис?
– Нет, что вы.
– А вы сами-то о ней слышали?
– Ну да, конечно, ее и по телевизору показывали. Красивая девушка.
– А вы знаете, что она двадцать лет жила на соседней улице?
– Да что вы?! – Мать Волошина всплеснула руками. – Это же надо! А я и не знала. А вы почему спрашиваете-то? Что, Витюша мой был с ней знаком?
– Не знаю, – вздохнул Селуянов. – Может, и был. В том-то и загвоздка, что я хочу это выяснить, а никто не знает.
Что ж удивляться, думал Николай, выходя из дома, где жил и был убит Волошин, мы своих соседей по площадке и то не всегда знаем, где уж знать людей с соседней улицы. Пресловутая анонимность жизни в большом городе с многоэтажными многоквартирными домами, где все заняты исключительно своими проблемами и никому ни до кого нет дела.
Он решил попробовать сделать заход с другой стороны и отправился туда, где провел свое детство известный режиссер Андрей Львович Смулов. Может быть, удастся найти каких-нибудь его старых приятелей, которые вдруг да расскажут что-нибудь интересное. Потом Николай так и не вспомнит, с чего это он решил покопаться в детстве Смулова. Не то наитие какое на него снизошло, не то внутренний голос что-то эдакое подсказал, не то просто профессиональный нюх сработал. Но вот поехал он туда, зачем – и сам не знал. Но поехал. Этим и отличался он от Каменской. Анастасия, прежде чем бежать куда-то, долго думала и высчитывала, где какую информацию можно собрать, как ее нужно собирать и что с ней потом делать. Николай, как правило, вообще не просчитывал ситуацию даже на полшага вперед, он руководствовался интуицией, а порой и просто действовал «на авось», особенно когда не знал, что делать дальше.
Начал Селуянов, как водится, с отделения милиции, потому что за долгую работу в розыске почти в каждом отделении мог найти знакомого. Нашелся у него такой знакомый и здесь, в Замоскворечье, в отделении, на территории которого находилась улица, где когда-то жил Андрюша Смулов со своей мамой.
Удача, которая так долго отворачивалась, наконец перестала капризничать и повернула к Коле Селуянову свой светлый прекрасный лик. Приятель был на месте, и Колю он не забыл, и настроение у него было неплохое, во всяком случае, он с удовольствием оставил свои дела и переключился на гостя, даже бутылку из сейфа достал. Звали приятеля Жирафом, то есть по паспорту и милицейскому удостоверению он числился Рафиком Жигаревским, но длинная тонкая шея, плавно перетекающая в длинное тощее туловище, порождала необоримый соблазн использовать не по назначению первые буквы фамилии и имени.
– Смулов? – поморщился он, выпивая залпом треть стакана водки. – Режиссер-то? Противный мужик. Но баба у него – высший класс. Обзавидуешься.
Селуянов сделал большой глоток, но до конца допивать не стал. В груди разлилось блаженное тепло, как бывало у него всегда, когда после долгих бесплодных поисков он чувствовал, что наконец появился какой-то кончик. Теперь бы только не упустить его, кончик этот.
– Ты с ним знаком?
– Не то чтобы… – Жираф смешно дернул длинной шеей. – Опрашивал его как-то раз, года два назад. По трупу.
– Рафик, с меня бутылка, только ничего не перепутай, – взмолился Селуянов.
Он знал, что Жираф свою кличку не любит, и в ответственные моменты, когда нужно было «уважение сделать», обращался к приятелю по имени.
– Да чего тут путать, скажешь тоже. У меня на территории труп, некто Татосов. Ищем, натурально, среди ближайшего окружения. Ничего. Начинаем круги выписывать, сам знаешь. Берем окружение пошире и подальше. Опять ничего. Мужик – всеобщий любимец, бабы по нему умирают, хотя, вот те крест, – посмотреть не на что. Страшненький, неказистый. Но – умирают. И вообще никто о нем худого слова не говорит. Ну что делать? Берем следующий круг – товарищи по институту. Потом пошли в ход одноклассники. Выяснилось, что жена одного из бывших школьных корешей мужа своего бросила и к этому Татосову ушла. Правда, она у него не задержалась, они довольно быстро расстались, да и было-то это лет за десять до убийства, но для порядка, сам понимаешь, одноклассника этого ищем и спрашиваем, где ты, мил-человек, был в тот день и в тот час. У одноклассника – алиби. Был, говорит, у своей любовницы, можете у нее спросить, она вам подтвердит. Мы – к любовнице, она говорит, да, был весь вечер у меня. Ну, спрашивали-то, конечно, больше для проформы, понятно, что мотива нет. Вот и весь сказ.
– Чего – весь сказ? – взвился Селуянов. – А Смулов? Он тут каким боком?
– Чего ты орешь? – обиделся Жираф. – Пей лучше. Смулов и был тот одноклассник, которого жена бросила. Мы его всерьез и не подозревали. Ну ты сам-то подумай своей плешивой головой, жена ушла десять лет назад, а через несколько месяцев она и Татосова этого бросила. Они же не соперники, а товарищи, можно сказать, по несчастью. Это первое. Второе – все-таки десять лет. И третье – когда у тебя такая шикарная любовница, как была тогда у Смулова, ты вообще про всякую ревность забудешь. А тем более десятилетней давности.
– Имя любовницы не помнишь? – спросил Николай с надеждой.
– Не крути, Коляныч, – хмыкнул Жираф. – Мы тоже не пальцем деланные. Это имя по всем сводкам прошло. Вазнис, актриса. Ты же из-за нее сюда притащился, верно?
– Если честно, то я притащился сюда не столько из-за нее, сколько из-за одной никчемной и странной личности. Тебе имя Виктор Волошин ничего не говорит?
– Нет. Это кто такой будет?
– Это человек, который был знаком с Вазнис и которого убили на следующий день после ее гибели.
– Ишь ты, – покачал головой Жираф, всем своим видом выражая сочувствие. – Лихо тебе приходится. Вон какой клубок закрутился. И чего ты хотел выяснить в наших краях?
– Что-нибудь. Сам не знаю. Может, мне поговорить с кем-нибудь, кто хорошо знал Смулова?
– Это вряд ли. Я еще по делу Татосова помню, друзья детства все разъехались, район-то наш старый, все по новостройкам разлетелись. Кто судился, кто женился, кто менялся… Им же всем сейчас лет по сорок, школу четверть века назад закончили. Что они тебе интересного расскажут? Правда, здесь мать Смулова живет. Адресок дать?
– Давай. А кто твоего Татосова-то убил?
– А черт его знает. – Жираф снова дернул шеей и стал удивительно похож на милое тропическое животное.
– Висяк, что ли?
– Что ли. Ты что, совсем не пьешь, Колян? Я ж тебе чуть-чуть налил, а ты и это не допил.
– Пью я, Рафик, – грустно сказал Селуянов. – В том и беда моя, что пью. Но только по вечерам и дома. Днем стараюсь держаться. Мне только волю дай – я ж работать не смогу.
Каменская
В картинку добавлялись все новые и новые детали, но вместо ясности получалась какая-то путаница. Насте все время казалось, что вот-вот – и пелена разорвется, все встанет на свои места и сделается простым и понятным. А туман все сгущался и сгущался, надежно укрывая ответ на такой простой вопрос: зачем понадобилось режиссеру Андрею Смулову убивать актрису Алину Вазнис?
Настя по укоренившейся привычке рисовала схемы, так ей легче думалось. 9 ноября 1993 года был убит некто Михаил Татосов, работавший на малооплачиваемой должности врача-окулиста в районной поликлинике. 8 ноября, то есть за день до убийства Татосова, Виктор Волошин сел в самолет и улетел в Красноярск. 24 ноября сотрудники милиции, занимавшиеся раскрытием убийства Татосова, допросили его бывшего одноклассника Андрея Смулова и выяснили, что в день убийства Смулов был сначала на съемках, а потом у своей любовницы Алины Вазнис.
Виктор Волошин почти два года пробыл в Сибири, при этом раз в три месяца получал из Москвы от Смулова деньги в сумме, эквивалентной пятистам долларам США. 18 июня 1995 года Волошин возвращается в Москву, с 31 августа по 9 сентября находится в Сочи, где в это время проходят съемки фильма «Безумие» и где его видит Алина. Алина почему-то очень сильно пугается.
14 сентября во время рабочего просмотра Алина снова видит на экране лицо Волошина, и от этого у нее резко портится настроение. Странно. Ведь идя на просмотр, она знала, что увидит его, а очевидцы утверждают, что настроение у нее было отличное. Значит, не ожидала, что он попал в кадр? Ну попал. И что? Откуда эта нервозность и взвинченность?
15 сентября Смулов прикладывает титанические усилия, чтобы возбудить негативное отношение к Алине среди сотрудников киноконцерна «Сириус». Поздно вечером того же дня некто (будем пока так считать для чистоты эксперимента) убивает Алину. 18 сентября опять же некто (тот же или другой?) убивает Виктора Волошина.
Чертовщина какая-то. Ничего не складывается. Нельзя пока трогать Смулова, задерживать его оснований нет, а если просто побеседовать, он выкрутится и еще что-нибудь устроит. Мастер жанра, дьявол его возьми…
