Николай Леонов - Матерый мент
– Вы опять к Геннадию Федоровичу? – в голосе секретаря слышалась смесь испуга и неприязни. – Но его сейчас нет на месте.
Гуров неплохо владел приемами психологического давления. Пристальный взгляд прямо в глаза, нарочитая отрывистость фраз, четкая дикторская артикуляция. Плюс полная уверенность в себе – кто знает, как она передается собеседнику, но люди ее чувствуют.
– К тебе на этот раз. А там – посмотрим. Погляди, – Гуров достал фотографии Алаторцева, – ты этого человека видел? Заходил он сюда?
Олег взглянул на снимки и отрицательно покачал головой, слишком быстро и энергично, на взгляд Гурова:
– Нет, не видел никогда.
Лев резко сменил тон, он стал увещевающим и почти ласковым:
– Дурашка! Боишься подвести шефа? А напрасно. Он же не отрицал вчера, что встречался с Алаторцевым. Ведь так его фамилия, да? И помни – лгать грешно. Врешь ты много, я не люблю, когда мне врут. Сам себя подведешь… – Гуров говорил все это, а сам внимательно наблюдал за лицом и руками парня. Он не без основания полагал, что с его опытом может обойтись и без полиграфа, в просторечии называемого «детектором лжи». Но специально упомянул о фамилии – это должно было отвлечь Олега, сбить его с толку.
– А мне откуда его фамилию знать?! – возмущенно вскинулся Олег. – Я его всего-то… – и он резко оборвал фразу, поняв, что проговорился. – И вообще – без Геннадия Федоровича я говорить с вами не буду. – Олег с вызовом поглядел на Гурова. Следующей фразы сыщика он не ожидал, не был к ней готов:
– Что, запретил тебе Феоктистов разговаривать со мной? – так же тихо и ласково, сочувственно спросил Гуров. И вдруг рявкнул: – Да или нет?! Отвечай!!!
– Да… Нет… Ничего он не говорил, – чуть не плача крикнул секретарь, – что вы пристали?! Требую адвоката! – Последнюю, явно вычитанную и заученную фразу Олег произнес с редким пафосом.
Лев Иванович усмехнулся и сказал вновь спокойным, равнодушным тоном:
– Зачем тебе адвокат? Вот с прокурором я постараюсь встречу организовать. Коллективную – всей вашей шараге. Так шефу и передай! – И уже от двери кинул через плечо небрежно: – Я серьезно за вас не брался еще. Вот когда возьмусь, полетят из «грифонов» перья…
По пути в управление Гуров привычно анализировал свои действия. Он был доволен. Первое: по крайней мере, раз Алаторцев в гнездышке «грифонов» появлялся, это подтверждало гуровскую версию о его причастности к убийству Ветлугина. И совершенно неважно, что секретарь впрямую ничего не сказал, что, возможно, и он, и Феоктистов будут позже это отрицать. Главное – уверенность, что поиск идет в нужном направлении. Второе и главное: Олег в подробностях перескажет всю сцену шефу, да еще приукрасит ее. И что тот подумает? Приходил дурак-полковник, сам не знающий, чего ему надо. Годный только давить на желторотых юнцов и потому неопасный. Кричал, грозился… Несолидное поведение. Вчера про Мещерякова спрашивал, сегодня зачем-то Алаторцева приплел. «Отлично, – подумал Гуров, – пусть поломает голову, зачем мне Алаторцев и что я знаю. А если за дурака меня держать станет, так вообще предел мечтаний».
Крячко на месте не оказалось, ребята из информационной группы трудились в поте лица, но результаты обещали лишь к завтрашнему утру. Правда, по Феоктистову они все же нарыли кое-что интересное. Сегодняшний столп охранного бизнеса в прошлом занимался, будучи, как оказалось, выпускником физтеха, химией особо чистых материалов в полурежимном НИИ. В девяносто четвертом году большая группа сотрудников этого института проходила по делу о продаже в Латвию и Эстонию рения, таллия и других редких металлов. По тому же делу проходила одна из преступных групп, обеспечивавшая транзит. Правда, фамилия Феоктистова не упоминалась, но ведь и дело до конца доведено не было по чисто политическим мотивам – как бы прибалты не обиделись, вспомнил Гуров, оно окончилось пшиком. Кто разделил громадные даже по нынешним временам деньги, осталось неясным. Обнаружили, по избитому сравнению, лишь верхушку айсберга. Не в подводной ли его части обретался Феоктистов? Не оттуда ли денежки на раскрутку «Грифона» и знакомства с криминалитетом? А знакомства были – иначе откуда ему знать Карамышева?
Гуров размешал сахар в принесенной Верочкой чашке кофе и развернул пакет с заботливо приготовленными женой бутербродами: спускаться в управленческую столовую было лень, да к тому же он ожидал звонка невесть куда исчезнувшего Станислава. «Легок на помине, – подумал Лев, поворачивая голову на скрип открываемой двери, – перекусишь тут спокойно… Заработаю вот язву, так сами пожалеете…»
– Отдышись, за кофе сходи к Верунчику, – Гуров театрально вздохнул, – а Машиной стряпней придется с тобой поделиться. Потом выдашь новости, у тебя на физиономии крупными буквами написано, что они сенсационные.
Станислав не разочаровал друга. За кофе с бутербродами он рассказал такое, что начисто не лезло ни в какие рамки. За тридцать с лишним лет работы в сыске Лев с подобными вещами не сталкивался.
– Часа два с половиной назад, не успел ты убежать, – начал Крячко, – мне звонит мой вчерашний информатор и…
– Сюда? – с предельным удивлением перебил Лев.
– Вот именно! Мало того, что я ни в жизнь до такого «канала связи» его не допустил бы, что я, – Крячко выразительно покрутил пальцем у виска, – он просто этого номера не знал! И, представь, не просит, а требует немедленной встречи. Я, грешным делом, подумал – пьян или умом рехнулся, но чую по голосу, он от страха вот-вот полные штаны наваляет. Согласился и двинул в Измайлово, он меня там в парке на лавке дожидался.
– Один, без подстраховки, – мрачно заметил Гуров. – И оружие наверняка не взял. Тебе в голову не приходила мысль, что…
– Уже по дороге пришла, – теперь настала очередь Станислава перебивать друга, – и ушла сразу. Я же его слышал. Нет, я было решил, что где-то мы прокололись и его прищучивать начали, оказалось куда любопытнее… Я его даже отлаять не успел, как начал он меня удивлять.
Лев внимательно слушал. Станислав закурил и продолжил:
– Я вчера ему хвост основательно накрутил относительно срочности задания, расстались мы около восьми. Этот голубь двинул сначала в свой шалманчик, посидел там часа два, с посетителями пообщался – у него вроде клуба бодибилдинга. С легким криминальным оттенком. Вот он в беседах с качками и упомянул несколько раз «Грифон», Феоктистова, Карамышева. Без особого успеха, да так сразу ни он, ни я и не рассчитывали. Затем отправился он отдохнуть от трудов праведных в казино на Серпуховке, там до трех ночи оттягивался и с коллегами о жизни толковал. Круг коллег – весьма широкий, многие в околокриминальных кругах тусуются, хоть зубров нет, конечно. С двумя и о «Грифоне» немного поболтали. Ничего убойного: да, есть грешки с транзитом левого ингушского спирта в область через Москву, что-то не вполне законное с антиквариатом, полулегальный рэкет по-мелкому. Поди разбери, охранник он или рэкетир, деньги одни и те же. Каким-то боком к аудио-, видеопиратству причастны, отмывка черного нала, словом, джентльменский набор и всего понемножку. Он мне половину сходных сведений вчера до всяких встреч изложил. Все на уровне сплетен, агентство ОБС: «одна баба сказала», если ты не знаешь, – пояснил Крячко, – в криминальном варианте. Да, Феоктистова уважают и даже побаиваются. Да, Карамышев «крышует» крылатых кошек и даже свои деньги вкладывает. И моего «приятеля», и его собеседников, и, – Станислав ткнул себя пальцем в грудь, – меня, грешного, удивляют две вещи. Почему при такой любительщине «грифонов» до сей поры не даванули серьезные структуры, просто чтоб под ногами не путались? Да хоть те же видеопираты, про бутлегеров ингушского разлива и не говорю? Карамышев? Не тянет. Карта не старше десятки, ну вальта на крайний случай. От настоящих зубров он не прикроет.
– Раз не трогают, значит, зачем-то нужны, полезны, – предположил Гуров.
– Вот! И еще – откуда, опять же при сплошной любительщине, у них приличные деньги крутятся?
– Это все так, но что здесь сенсационного, Станислав? – Гуров пожал плечами.
– Пока ничего. Но сегодня утром, в девять, а эти деятели подрыхнуть любят, ему в дверь позвонили двое крепких ребят и имели с ним вежливую и душевную беседу. Смысл ее сводился к тому, что «очень большие люди» о его постукивании отлично знают. И ничего против не имеют. На здоровье. Знают даже, кому он стучит.
В этом месте крячковского повествования Гуров вновь посмотрел на друга весьма удивленно.
– Да-да! Вот в доказательство рабочий телефончик Станислава Васильевича, по которому настоятельно рекомендуют позвонить «большие люди» и попросить его о срочной встрече. От «больших людей» просьба передать Станиславу Васильевичу подарок, – Крячко протянул Гурову небольшую папку с бумагами. Затем продолжил противным сюсюкающим голосом, видимо, изображая парочку «вежливых и душевных» ребят: – Это вроде с их стороны жест доброй воли и заявление о чистоте намерений.
